Леонид Замятин - Блондинка 23-х лет…
Обзор книги Леонид Замятин - Блондинка 23-х лет…
Леонид Замятин
Блондинка 23-х лет…
Создавалось впечатление, что на полу лежала та же девушка, которую я видел несколько дней назад в аналогичной ситуации. Такая же высокая, стройная, с длинными светлыми волосами, разбросанными по паласу. Даже ногти на руках были покрыты все тем же вызывающим лаком.
Жизнь не баловала меня знакомствами с этими, в большинстве своем, статными и, как казалось, несколько холодноватыми представительницами прекрасного пола. Может быть, потому и виделись они мне в чем-то похожими друг на друга.
— Смерть наступила часов восемь-девять назад, — вывел меня из некоторой отрешенности и призвал к исполнению своих обязанностей меланхоличный голос судмедэксперта.
Я глянул на часы. Стрелки приближались к двум пополудни, а, значит, убийство, как и той, первой девушки, произошло ближе к полуночи — сам того не замечая, чисто механически я отыскал общую временную закономерность в обоих преступлениях.
— Скорее всего, убийство с целью ограбления, — неуверенно выдал предположение следователь прокуратуры.
Я не поддакнул, ибо не был сторонником скоропалительных непродуманных суждений. Если это и ограбление, то довольно-таки странное: не тронуты меха, видеотехника, дорогая одежда. По показанию сестры погибшей исчезли лишь золотые изделия. Она поведала об этом сквозь всхлипы тут же, роняя на пол горестные слезы. Ко всему, судя по выброшенному из шкафов, ящичков, тумбочек содержимому, можно было предположить: в квартире что-то усердно искали, но что — пока оставалось загадкой, ответ на которую не смогла подсказать и потрясенная горем женщина.
Я подошел к ней, ссутулившейся под грузом нежданной потери, и попросил пройти на кухню. Она с трудом оторвала взгляд наполненных слезами и ужасом глаз от распростертого на полу тела и, шаркая подошвами, как ветхая старуха, послушно двинулась следом за мной.
Прикрыв дверь, я немного похозяйничал. Обнаружил в холодильнике початую бутылку ликера. Наполнив рюмку, поставил перед женщиной. Прежде чем выпить, она прерывисто и шумно вздохнула.
— Еще, — попросила глухим голосом.
После второй рюмки напрягшиеся плечи женщины расслабились и опустились. Исчезла мелкая дрожь в пальцах.
— Сестра проживала одна? — задал я первый вопрос, по сути — ненужный, но именно чаще всего от мелочей и отталкиваемся, когда ищем путь к разгадке тайны, будь-то житейской или криминальной.
Она подтверждающе кивнула.
— Откуда у нее квартира?
— Купили родители. Наташе нужно было устраивать свою жизнь.
— У нее были поклонники?
— Нет! — Ответ более чем категоричный.
— Вы так хорошо осведомлены о личной жизни сестры? — не поверил я.
— Наташа не имела от меня никаких секретов и, конечно, не доверила бы мне вторые ключи от квартиры, если у нее здесь происходили бы свидания, — произнесла она с легким возмущением.
После выпитого женщина несколько отошла от потрясения. По крайней мере, ее потянуло пооткровенничать.
— Ну… В общем-то, логично, — согласился я, чтобы не затевать бесполезный спор, и задал очередной вопрос в надежде ухватиться за что-то существенное. — Когда вы пришли, дверь квартиры была открыта?
— Нет. Я сначала позвонила, а затем воспользовалась своим ключом и… и увидела Наташу.
Она всхлипнула, на глаза навернулись слезы. Слова успокоения в столь трагической ситуации неуместны, и я наполнил рюмку ликером. Она отодвинула ее в сторону.
— У вас была договоренность с сестрой о встрече?
— Да. Наташа просила меня зайти после обеда.
Всхлипы повторились, и она закрыла лицо руками. Я дал ей прийти в себя и, когда она вытерла слезы, продолжил допрос.
— Имелась какая-то веская причина для встречи?
— Так, личного плана.
— Не настаиваю, но если можно, не делайте сейчас тайн из личного.
— Мы должны были читать письма.
— Какие письма?
— Видите ли… — На ее и без того печальном лице проявилось еще большее страдание. Женщина наверняка испытывала сейчас нравственную муку, не решаясь расстаться с тайной, которая совсем недавно объединяла их с сестрой общими устремлениями. Кажется, поведай и навсегда оборвется эта связь, по сути уже несуществующая, но возведенная памятью в ранг светлого и святого.
Я терпеливо ждал.
— Видите ли, — повторилась она и продолжила, — Наташа дала в газету объявление с предложением знакомства.
— В какую газету?
— В вечерку.
— Объявление напечатано?
— Четыре дня назад.
— Кто-то уже откликнулся?
— Да, пришли первые письма.
— Где газета?
— На столике под телевизором. — Она махнула рукой в сторону комнаты, и по ее осунувшимся щекам вновь стали торить дорожку слезы.
Я сходил в комнату и принес газету. Нашел в ней страничку с предложениями о знакомстве.
— Найдите, пожалуйста, объявление вашей сестры, — попросил я.
Она ткнула пальцем в середину столбца. Скупые, заезженные фразы: «Блондинка 23-х лет желает познакомиться с порядочным мужчиной…» Заканчивалось объявление просьбой писать до востребования на почтовое отделение. Далее указывались серия и номер паспорта предъявителя.
Я еще раз пробежал глазами весь текст. Подобный я читал несколько дней назад и тоже в вечерней газете, только находясь в другой квартире. Хотя обстоятельства были идентичны: распростертое тело девушки с характерными следами удушения, выброшенное на пол содержимое шкафов и тумбочек, нетронутые дорогие вещи и исчезнувшие ювелирные изделия. Незначительное отличие: труп обнаружили родители, купившие на последние сбережения квартиру для единственной дочери.
Она тоже искала знакомства через газету. За четыре дня до убийства ее объявление появилось в вечерке. К ней тоже пришли первые письма, на которые, по свидетельству подруги, она так и не успела ответить. Я читал их, искренние и корявые, проникнутые участливостью и несколько суховатые.
Они обе ждали встречи с порядочными мужчинами, но первым приходил убийца. Кто он? Маньяк, зациклившийся по неизвестной причине на блондинках? Домысел, который так и хочется заложить в основу версии. Но что-то мешало мне безапелляционно провозгласить: «Ищите маньяка!» Скорее всего удерживал от такого заявления непонятный ералаш в обеих квартирах. Все эти выдвинутые ящички, открытые дверцы шкафчиков и тумбочек, разбросанные по полу вещи намекали на скрытый мотив преступлений. Настораживало еще одно обстоятельство, убийца выбирал жертвы по газетным объявлениям.
Во времена российской демократии, а более объективно, жуткой вседозволенности, подмявшей под себя хлипкие законы большой державы, убийство стало обыденным явлением. Оно уже не так остро будоражило обывателя, которого теперь больше волновали цены на рынке и в магазине. Если что и потрясало город на непродолжительное время, так это либо убийство со множеством жертв, либо появление неуловимого охотника за женщинами.
Гибель молодых девушек не прошла незамеченной, по крайней мере, для газетчиков. Они произвели на свет публикации с высосанными из пальца фактами, предупреждая аршинными заголовками о появлении в городе сексуального маньяка.
Именно с газетной версии и начался разговор в кабинете начальника уголовного розыска после оперативного совещания, посвященного двум загадочным убийствам, на котором, в той или иной мере, почти всеми поддерживался вариант с маньяком.
— Вижу имеешь свою точку зрения. — Полковник проницательно посмотрел на меня.
Он явно ко мне благоволил. Недаром в свои двадцать семь я уже капитан. В кулуарах мне пророчили должность заместителя. Я знал за что ценил меня начальник: за нестандартность решений, которые подчас приносили неожиданный успех. Ну, а если случались провалы, и преступление представало не таким сложным, как виделось мне, полковник старался не подчеркивать мой промах. Пусть успех празднуют другие, для которых все преступления механически втискивались в грубые рамки, где чаще удача приходила в силу того, что преступник примитивен: не может задать задачу и просчитать возможные последствия. Но если поправший закон не вписывался в обозначенную схему, и мои коллеги терпели поражение, наступало время таких как я, со стороны казавшихся нудными и упрямыми.
— Считаешь, орудовал не маньяк? — допытывался полковник.
Я не мог дать однозначный ответ в виде «нет» или «да», так как в моем распоряжении имелись лишь домыслы.
— Если это маньяк, то с определенными странностями. Он выбирает девушек по объявлению в газете, только блондинок и обязательно почему-то 23-х лет от роду.
— Такое совпадение может быть случайностью, — возразил полковник, приглашая тем самым к полемике. Я давно приметил: ему нравилось оппонировать мне. Он как бы получал наслаждение от остроты спора.
