Джеймс Паттерсон - Джек и Джилл
Той ночью около одиннадцати часов меня срочно вызвали в Вашингтон. Убийца школьников Соджорнер Трут неистовствовал. Я предсказывал, что он может окончательно «слететь с катушек», но легче от такого предвидения не становилось. Надо было срочно предотвратить готовящийся взрыв.
Может быть, то, что он сорвался в тот же день, когда Джек и Джилл совершили преступление, не было простым совпадением. Ведь он всегда пытался соревноваться с ними. Он хотел казаться лучше их. Быть более значительным, более известным. Он не мог смириться с мыслью, что он — НИКТО.
Я пытался отвлечься и думать о чем-нибудь другом в то короткое время, которое занял перелет из Нью-Йорка на военном реактивном самолете. Чувствовал я себя отвратительно. Машинально я пролистывал газеты, где на каждой первой странице помещались статьи, посвященные президенту Бернсу и совершенному на него в Нью-Йорке покушению. Президент находился в критическом состоянии и оставался в больнице нью-йоркского университета на Манхэттене на восточной 33-й улице. Газеты также сообщали, что Джек и Джилл мертвы. Врачи больницы не могли гарантировать, что президент переживет нынешнюю ночь.
Я был дезориентирован, измотан и сам пребывал в состоянии, близком к шоку. Но теперь с каждой минутой мне становилось все хуже, и я не представлял, как буду справляться с этим. Правда, никакого выбора мне не предоставили.
Убийца детей потребовал встречи со мной, объявив, что я — его детектив, и что последние дни он неоднократно приходил ко мне домой.
На базе Эндрюз меня встречал полицейский «крузер», который должен был доставить в Митчелвил, где Дэнни Будро удерживал в заложницах Кристину Джонсон. К этому времени было установлено, что Будро убил двоих школьников Соджорнер Трут, своего товарища по классу Самнера Мура и собственных опекунов. Случай отличался особой сложностью, и с подобным ошеломляющим приступом гнева обыкновенные полицейские не справились бы.
Автомобиль действительно ждал меня на авиабазе, как и было обещано. Кто-то уже собрал для меня все материалы, имеющиеся на Дэниэла Будро. Мальчик находился под наблюдением психиатра с семи лет. Он был подвержен приступам депрессии. Очевидно, он увлекался истязанием животных тоже лет с семи. Его родная мать умерла, когда он был еще младенцем, и он винил себя в ее смерти. Отец Дэниэла совершил самоубийство. Он работал в полиции Вирджинии. «Еще один коп», — автоматически отметил я. Возможно, в голове у парня происходит подмена одних ценностей другими.
Как только мы свернули с хайвея Джон Хэнсон, я сразу же узнал Саммер-стрит. Рядом со мной, на заднем сиденье, расположился детектив из округа Принс Джорджез. Его звали Генри Форнье. Он, как мог подробно, рассказал мне о ситуации с заложницей.
— Как мы поняли, доктор Кросс, он застрелил Джорджа Джонсона, и труп до сих пор находится в доме. Мальчик не позволяет ни убрать тело, ни пригласить врача осмотреть хозяина дома, — продолжал Форнье. — Это, я вам скажу, ублюдок тот еще. Самый настоящий говнюк.
— Будро лечили от депрессии и приступов ярости таким лекарством, как депакот. Могу поспорить, что он перестал его принимать, — сказал я. Скорее всего, сейчас я просто размышлял вслух, стараясь подготовить себя к тому, что могло меня ожидать всего через несколько кварталов на этой мирной улице.
И было совершенно неважно, что мальчику всего тринадцать лет. Он совершил уже пять убийств. А вот это было уже очень важно. Пусть и малолетний, но все равно страшный монстр.
Я издали заметил Сэмпсона, который на полголовы возвышался над другим полицейским, стоявшим возле дома Джонсонов. Я попытался сразу оценить обстановку. Помимо многочисленных полицейских, здесь находился и отряд по борьбе с терроризмом. Вся улица была заставлена легковыми машинами и грузовиками с правительственными номерными знаками.
Я подошел к Сэмпсону. Он знал, что мне хотелось услышать, и представлял, как это лучше подать:
— Привет, Шоколадка. — На его губах промелькнула бледная улыбка. — Рад, что ты нашел время посетить нашу вечеринку.
— Я тебя тоже рад видеть, Джон.
— Тут твой знакомый хочет с тобой встретиться. Просто мечтает пообщаться с доктором Кроссом. У тебя иногда появляются такие дружки!..
— Да, бывает, — ответил я Сэмпсону, который как раз и являлся одним из таких приятелей. — Они не стреляют, потому что он ребенок? Как я понимаю, происходит именно это?
Сэмпсон кивнул. Значит, я попал в точку.
— Он просто хладнокровный убийца, Алекс, — констатировал Джон. — Не забывай об этом. Просто еще один убийца.
Глава 97
Тринадцатилетний убийца.
Я очень внимательно изучил обстановку, которая сложилась вокруг дома Джонсонов. Местная полиция, даже незначительная по количеству сил, довольно профессионально окружила сад и была готова дать отпор Дэниэлу. Террористы уже сумели запугать несколько маленьких городков, таких, как Руби Ридж и Вако. Теперь ужас пришел и в Митчелвил.
Неподалеку стоял фургон последней модели темно-синего цвета с открытыми дверцами. Здесь разместилась телевизионная и аудиоаппаратура. Техник пристроился возле сваленной ветром ивы и, вооружившись микрофоном дальнего действия, прислушивался к звукам в доме. Такой микрофон улавливал малейший шум с расстояния в сотню ярдов.
Самые разнообразные фотографии мальчика были прикреплены к доске, установленной возле полицейского автомобиля. Прожектора вертолета заливали яркими лучами близлежащие дома и деревья. Здесь разворачивалась самая настоящая драма с участием заложника, какие мы привыкли смотреть по телевизору.
На этот раз все происходило в пригороде Вашингтона.
Тринадцатилетний мальчик по имени Дэниэл Будро.
Еще один хладнокровный убийца.
— С ним кто-нибудь уже разговаривал? — спросил я Сэмпсона, когда мы подошли ближе к дому. Я заметил черный «лексус», припаркованный недалеко от подъезда. Скорее всего, автомобиль Джорджа. — Кто вел переговоры?
— Как только ситуация немного прояснилась, они вызвали Пола Лози.
Я кивнул и почувствовал облегчение, как только узнал, кому поручили переговоры:
— Это здорово. Лози — крутой парень и хорошо действует в критических ситуациях. Каким образом мальчик общается с вами?
— Сначала по телефону, а потом он потребовал громкоговоритель. У него был настоящий приступ раздражения, во время которого он угрожал застрелить учительницу, а потом покончить с собой. Сейчас он пользуется мегафоном, но с Полом Лози они с трудом находят точки соприкосновения.
— А как Кристина Джонсон? С ней все в порядке?
— Похоже, пока да. Она держится спокойно и, по-моему, каким-то образом контролирует действия Дэнни. Правда, с трудом. Она сильная женщина.
Это мне было известно. Она будет покруче тебя, папочка. Сейчас я надеялся, что Деймон не ошибся, и Кристина действительно окажется круче всех нас.
Пока мы разговаривали, к нам с Сэмпсоном подошел Джордж Питтман. Наш начальник был последним человеком, которого мне бы хотелось здесь видеть. Самым, что ни на есть, последним. Я до сих пор был уверен, что именно он подстроил все так, чтобы я отправился, якобы добровольно, в Белый Дом. Но сейчас мне было не до обид и не до ущемленной гордости.
— ФБР уже расставило снайперов, — проинформировал нас шеф. — Но вся беда в том, что власти не разрешают их использовать. Пару раз этот подонок уже оказывался в зоне поражения.
Рядом с шефом я старался сохранять хладнокровие. Он продолжал «держать у моего виска пистолет», и мы оба про это знали.
— Вся беда в том, что ему всего тринадцать лет, а по роду своего заболевания он может быть склонен к самоубийству, — пояснил я. Моя догадка была чисто научной, но я был уверен, что не ошибаюсь. Получалось так, что он загнал себя в западню, забравшись в дом Джонсонов, а теперь кричит: «Я здесь. Приходите и берите меня».
Питтман сердито нахмурился. Его лицо залилось краской до самой толстой бычьей шеи:
— Он полагает, что совершить пять убийств очень забавно. Эта мелкая сволочь уже заявила об этом нашему человеку. Говоря об убийствах, он в открытую хохочет. И интересуется персонально тобой. Кстати, что ты сам думаешь насчет снайперов? — поинтересовался он напоследок, прежде чем отойти.
Я молчал, а Сэмпсон отрицательно замотал головой:
— Даже и не думай идти внутрь и затевать игры с этим юным крокодилом, — предупредил он.
— Мне надо постараться понять его. А для этого необходимо с ним поговорить, — пробормотал я, вглядываясь в окна дома Джонсонов. На первом этаже горел свет, а в окнах второго было темно.
— Ты прекрасно понимаешь его, просто не хочешь в этом признаться. Ты всегда отлично разбирался в психах. Ты меня слышишь? До тебя это доходит?
