Рут Ренделл - Ротвейлер
Джулитта сможет надеть его с какой-нибудь самодельной чадрой. Даже с белой. Потому что шелковый шарф не скроет ее лица полностью. Анвар засомневался, смогут ли они изготовить чадру, но решил, что достаточно будет просто обвязать черный широкий платок вокруг головы, под глазами и над бровями, и завязать сзади на узел. Он свернул балахон, отыскал длинный черный шарф в ящике и вернулся в фургон, не попрощавшись с сестрами.
По дороге к Паддингтону он размышлял о скупом рыцаре. Придется подыскать ему новое прозвище. Они доят его такими темпами, что золота у него скоро совсем не останется. Где же ему встретиться с Джулиттой на этот раз? Может, в парке? В этом небольшом треугольнике из травы и деревьев, расположенном между Бродли-стрит и Пенфолд-стрит? Это довольно безлюдное и тенистое место, ночью там небезопасно, но при свете дня вполне сойдет. К тому же совсем рядом с парковым садом находятся жилые районы на Кроуфорд-плейс и Бринстон-сквер. С другой стороны Лиссон-гроув, а Бостон-плейс, где Джереми убил одну из девушек, шла мимо станции Марилебон по направлению к Дорсет-сквер.
Воспоминание об убийстве Кэролайн Данск, возможно, впервые в жизни пробудило в Анваре рыцарские чувства. Отцу бы это понравилось, хотя, конечно, нет, принимая во внимание ситуацию, в которой родились эти чувства. Но почему нет? Он улыбнулся сам себе.
Мужчина, купивший китайские часы, пришел снова. Инес подумала, что в часах обнаружились неполадки – трещины в фарфоре или неточный ход. Но мужчина жаловаться не стал, а принялся восхищаться другими вещами и разговорился с Инес.
Оказалось, что ему шестьдесят, он недавно овдовел, был адвокатом и ушел на пенсию. Живет на Сент-Джонс-Вуд. Он не представился, надеясь, вероятно, что она запомнила имя, прочитав его на чеке, которым он расплачивался, когда покупал часы. Она напрягла память, но вспомнить не смогла, а достать из стола копию чека было неудобно.
Фредди вернулся с Людмилой после ланча ровно через полчаса, как и обещал, но Инес обрадовалась ему. После прихода Фредди мужчина побыл еще две минуты и попрощался. Сказал, что зайдет в понедельник, его заинтересовали некоторые вещи в магазине.
– Сразу ясно, что ты ему запала в душу, – выдал Фредди.
– Не смеши.
– Ладно, как хочешь. Бедный старый Фредди, как всегда, неправ. Но посмотрим, посмотрим…
Вечером она собиралась посмотреть не один, а два фильма про Форсайта.
Но когда подошло время Инес налила себе стакан вина и уселась перед экраном, то не стала нажимать на кнопку, а спросила себя: может, в том, что она так лелеет свое горе, есть нечто неестественное, даже нездоровое? Она уже и так очень долго купалась в мечтах об ушедшей идеальной любви. Как говорится, пора идти дальше.
Она открыла книгу, которую купила несколько месяцев назад, но до сих пор не прочла.
Глава 28
Удавку для каждой девушки он всегда использовал новую. Первую жертву задушил ее же цепочкой. Это была единственная возможность, потому что когда он посадил Гейнор Рей в машину, то понятия не имел, что убьет ее. А зимой он использовал электрический шнур, который лежал в бардачке. С тех пор, когда он выходил на вечернюю прогулку, то брал с собой что-нибудь подходящее для этой цели: кусок веревки, шнур, полоску материи, хотя никогда не планировал специально убивать или преследовать девушек Он просто заботился о себе, мало ли что случится, и если подвернется «его» женщина, то без своего орудия он с ума сойдет. Иногда он думал о том, что если его арестуют и обыщут, он не сможет объяснить назначение удавок Разве смогут его понять законопослушные люди, которые не прочувствовали этого? Он и сам не так давно был законопослушным.
На этот раз он взял кусок электрического кабеля, – самое надежное орудие, – аккуратно сложил его и сунул в карман. Вымогатели просили положить деньги в пластиковую папку, которые так легки, удобны и дешевы. Их иногда выдают на конференциях вместе с брошюрами.
Джереми пришлось ее купить. Он работал не по найму и потому не посещал собраний и конференций. На этот раз он не снял в банке требуемые пять тысяч, а наполнил черно-зеленую папку с непонятной этикеткой газетами, нарезанными по размеру банкнот.
Он почти не думал о девушке, разве что спрашивал себя, во что она нарядится на этот раз. Единственное, чего он боялся, – присутствия ее сообщников. Но с другой стороны: почему они оба предыдущих раза позволяли ей одной забирать деньги? Если они знали, что он за человек, то почему отпускали ее одну, рисковали ею? Почему бы им не послать для этой цели мужчину? Он мог бы позвонить Джереми сам и назначить время и место. Она говорила о своем парне, но как-то чересчур истово, слишком старалась, чтобы Джереми поверил. И если он был рядом, почему бы ему не доказать свое присутствие? Так почему же она все делает сама?
Ответ один: потому что она это делает не в первый раз. И если он ее задушит там же, в парке у Марилебон, то полиция просто увидит в ней очередную жертву Ротвейлера. Для этого он снимет с нее какую-нибудь мелкую побрякушку. Избавиться от тела легко, она ниже его ростом и довольно хрупкая. Да и опыта у него уже достаточно.
Место встречи назначили вблизи Стар-стрит. А время – самое позднее. В полночь будет очень темно, даже летом. Особенно если небо будет затянуто тучами. Он вышел без десяти двенадцать, не желая больше ждать на месте, как в прошлый раз. Бродли-стрит показалась ему зловещей.
Днем, возможно, здесь не так мрачно, но ночью пусто и одиноко, особенно в узких переулках, с этими муниципальными домишками и одним-двумя высокими викторианскими зданиями. В некоторых окнах горел свет, но на улицах никого не было, кроме кучки подростков, которые вынырнули из темноты Пенфолд-стрит. Они дразнили друг друга, дико повизгивали и пинали пустую пивную банку. Они пробежали впереди Джереми, прямо через дорогу, не глядя по сторонам, потом выскочили на тротуар с другой стороны Лиссон-гроув. Мимо промчалась машина с открытым верхом, из которой раздавалась грохочущая музыка. Потом снова сгустилась тишина, еще более глубокая, чем до этого.
Он посмотрел на часы, когда переходил дорогу. Две минуты первого, но девушка еще не появилась. Только сумасшедшая пришла бы в этот тихий сад в такое время. И тут он увидел, как она идет от Эшмилл-стрит, даже не идет, а плывет, как это делают скромные азиатские женщины, – медленно, так, словно у нее уйма времени. Голова гордо поднята, лицо и тело скрыты под балахоном.
Луны и звезд видно не было, парк освещали несколько фонарей, но Джереми понял, что балахон темно-серый, а платок, которым она обмотала лицо до самых глаз, – черный. Она не подала вида, что заметила его, стоящего в нескольких ярдах от дерева, под которым он должен был оставить деньги. Но Джереми не подошел к дереву, а остался на месте, рассматривая ее и стараясь встретиться с ней взглядом, но не мог различить глаз. Он принюхался, зная, что почувствует самый тонкий аромат на расстоянии, но ничего не почувствовал. Пахло только травой и табаком и, как ни странно, кокосом.
Он сунул руку в карман, нащупал кабель и сжал его. Держа папку в другой руке, он очень медленно подошел к дереву, надеясь, что не спугнет ее. Она наверняка наблюдала за ним. Джереми положил папку на траву и, повернувшись, встал так, чтобы разглядеть ее. Он подумал, что было бы легче, если бы она занервничала или хоть как-то отреагировала, вместо того чтобы стоять столбом. Его охватило отвращение, неизвестное ему ранее. Прежде, как только он понимал, что девушка обречена, его кровь закипала, все тело пульсировало и дрожало, а руки как будто заряжались электричеством. Сейчас же всего этого не было.
Он понял и содрогнулся. Ему не хватало запаха, этого безымянного запаха, вместо которого он чувствовал только слабый кокосовый аромат. Ему нужен был стимул. Тем не менее, он должен совершить задуманное, в полном сознании, и без стимуляторов. Она двинулась к дереву все той же плавной походкой. Так и не сумев ничего разглядеть в слабом свете единственного фонаря, освещающего тропинку в траве, Джереми набросился на нее. Она издала глубокий рычащий звук, согнулась и пнула его. Он удержался на ногах и затянул кабель, надеясь, что тот достает до ее горла, плотно перевязанного черной тряпкой. Ему пришлось на секунду ослабить хватку, чтобы стащить с нее черный платок. Он сделал это и тут же с криком отстранился, нащупав твердый бугор на ее горле. Адамово яблоко. Мужчина! Это оказался молодой мужчина с гладкой кожей оливкового цвета, довольно длинным орлиным носом и глазами, которые сначала показались ему пустыми, а теперь горели яростью и злорадством. Его верхняя губа дрогнула, и парень зарычал. Он принялся брыкаться, царапаться слишком длинными для мужчины ногтями, но Джереми был крупнее и сумел вцепиться ему в горло руками. Он сдавил его, нажимая на большие пальцы. Но задыхающийся парень оказался на удивление сильным и умудрился ударить Джереми коленом в пах. Боль была нестерпима. Джереми не упал, но зашатался, не в силах сдержать стон, и пока старался удержать равновесие, парень схватил сумку и побежал. Он был молод и даже в балахоне бежал быстрее сорокавосьмилетнего мужчины. Преследуя его с большим отставанием, Джереми увидел, как парень на ходу снял балахон и швырнул на тротуар. Платок он сразу оставил на траве, но за сумку держался крепко.
