Джон Дуглас - Охотники за умами. ФБР против серийных убийц
Но он слишком долго был полицейским и не мог себе позволить вот так умереть. Что подумают о нём детективы, когда завтра поймут, что он не боролся за жизнь? Он снова встал, подошел к телефону и набрал 0. Ответила оператор станции. Джад хлебнул воздуху и сообщил, что он агент ФБР и был только что ранен. Оператор немедленно соединила его с управлением полиции округа Де-Калб.
Трубку подняла молодая женщина — офицер полиции. Джад, как мог, повторил, что он агент ФБР и только что ранен. Но слова получились едва различимыми. От фенобарбитала и потери крови он почти не мог говорить.
— Что такое? Почему вы утверждаете, что вы агент ФБР? — возмутилась девушка, и Джад услышал, как она говорит сержанту, что какой-то пьяница притворяется по телефону, что он фэбээровец. Что ей посоветует сержант? Конечно, положить трубку.
Но тут вмешалась оператор и стала убеждать их, что случай в самом деле серьезный и звонившему требуется немедленная помощь. И не отстала до тех пор, пока полицейские не согласились.
— Оператор спасла мне жизнь, — позднее сказал мне Джад.
Он потерял сознание и очнулся только тогда, когда бригада скорой помощи наложила ему на лицо кислородную маску.
— К электрошоку не готовить, — услышал он слова старшего. — Раненый его не перенесёт.
Но его удалось довезти до Главного госпиталя округа Де-Калб, где дежурил торакальный хирург, Джад лежал на столе в реанимационном отделении, а врачи отчаянно боролись за его жизнь. Столкновение со смертью обострило сознание Джада, и он сказал себе: «Это не месть того, кого я посадил за решетку. Такому типу ни за что бы ко мне не подобраться. Это дело человека, кому я безоговорочно доверял».
Когда из хирургического отделения его перевели в палату интенсивной терапии, в госпиталь приехал старший специальный агент отделения в Атланте Джон Гловер. Месяцами неимоверным гнетом на него давило дело АТКID, а тут ещё это. Как погибшие дети и Джад, Гловер был тоже чернокожим и, пожалуй, самым высокопоставленным представителем своей расы в Бюро. И испытывал к Джаду огромное сострадание.
— Разыщите мою жену, — прошептал раненый. — Заставьте её обо всем рассказать.
Гловер подумал, что его подчинённый бредит, но врачи уверили, что Джад был в полном сознании и твердой памяти. Он провёл в госпитале двадцать один день, и всё это время его охраняли, потому что не представляли, кто его убийцы и не явятся ли они снова, чтобы прикончить Джада. Между тем дело никак не продвигалось. Жена находилась в шоке, была насмерть перепугана и благодарила Бога, что муж ее выжил.
Если бы в тот вечер она была дома!
Бригада агентов старалась найти какие-нибудь концы. Джад долгое время служил полицейским и мог нажить себе кучу врагов. Одно было ясно — он поправляется, и вопрос теперь один — не столь тревожный, как прежде, — кто в него стрелял?
Силы полностью вернулись к Джаду только через пару месяцев. Тогда он взялся за накопившуюся со дня нападения кипу счетов. И возопил, увидев сумму в 300 долларов, проставленную телефонной компанией «Сазерн белл». Но постепенно в его мозгу начала складываться цельная картина. На следующее утро он сказал в Бюро, что счёт из Телефонной компании может послужить ключом ко всему делу. В качестве жертвы Джада не могли допустить к расследованию, но коллеги внимательно прислушивались к тому, что он говорил.
В счете много раз повторялся номер абонента в Колумбусе. Обратившись в телефонную компанию, агенты выяснили его имя и адрес. Джад и понятия не имел, кто этот парень. С несколькими другими агентами он забрался в машину и отправился за сотни миль от дома. Целью их поездки оказался дом священника, который, как сразу решил Джад, больше походил на торговца спиртным. Фэбээровцы как следует нажали на него, но священник полностью отрицал свое участие в покушении на убийство. Однако агенты не собирались так просто сдаваться. Пострадавший — один из наших, объяснили они. И мы во что бы то ни стало возьмём стрелявшего или стрелявших в него.
Постепенно история начала проясняться. Священник был известен в Колумбусе как человек, который умеет «улаживать дела». В октябре к нему обратилась миссис Рэй и попросила выполнить для нее кое-какую работу. По свидетельству самого священника, он наотрез отказался. Тогда миссис Рэй объявила, что подыщет других людей, но хотела бы воспользоваться его телефоном, а за переговоры деньги обещала вернуть. Она позвонила в Атланту давнишнему соседу, который был во Вьетнаме примерно в то же время, что и Джад, и хорошо разбирался в оружии.
— Это непременно надо сделать! — бросила она в трубку.
— А с телефоном миссис Рэй меня надула, — пожаловался в заключение священник.
Агенты покатили обратно в Атланту, где встретились с бывшим соседом Джада. На него тоже надавили, и он признался, что миссис Рэй хотела заключить с ним контракт на убийство, но он и понятия не имел, что женщина желала избавиться от собственного мужа. В конце концов он ответил, что не знает никого, кто бы мог выполнить такую работу, и посоветовал обратиться к двоюродному брату. Тот в свою очередь познакомил с ещё одним парнем, который и нанял двоих убийц.
Всем им — миссис Рэй, бывшему соседу, его двоюродному брату, человеку, заключившему контракт на убийство, и наёмным убийцам — было предъявлено обвинение в сговоре с целью убийства. Бывшего соседа в конце концов оправдали, а пятерых остальных приговорили к десяти годам заключения — максимальный срок, который мог дать им судья.
В связи с делом АТКID время от времени я продолжал видеться с Джадом. Постепенно он начал выделять меня среди других. С одной стороны, я не был человеком из его отделения, с другой — прекрасно понимал, с каким напряжением связана его работа и через что ему пришлось недавно пройти. И поэтому он хотел передо мной выговориться. Он признался, что дурная слава о его домашних делах невероятно смущает и ранит его душу. Зная, что пережил Джад, в Бюро хотели ему помочь и намеревались перевести в другой город, подальше от Атланты. Подразумевалось, что там ему будет легче прийти в себя. Но потолковав с самим Джадом и вникнув в его чувства, я понял, что это не так. Наоборот, какое-то время ему следовало оставаться в Атланте.
Я решил поговорить по этому поводу с Джоном Гловером.
— Если Рэя перевести, — заключил я, — он лишится поддержки, которую находит на работе в отделении. Пусть побудет с годик здесь, снова обустроит дочерей поблизости от тети, которая воспитала его самого. А уж если куда-нибудь переезжать, то лучше в Колумбус, где он работал копом и знает людей.
В итоге Рэя какое-то время продержали в зоне Атланты-Колумбуса, пока он не начал постепенно приходить в себя, а потом перевели в нью-йоркское отделение, где основным направлением работы была контрразведка. Он также выступал координатором психологического прогнозирования и постоянно находился на связи с моим подразделением.
А когда у нас появились вакантные места, мы взяли его к себе вместе с Розанной Руссо, также из нью-йркского отделения, и Джимом Райтом из Вашингтона, который больше года занимался делом Джона Хинкли. Позже Розанна перешла на контрразведовательную работу в Вашингтон, а Джад и Джим стали мировыми знаменитостями и моими близкими друзьями. После того как меня назначили руководителем подразделения, Джим Райт принял программу подготовки психологического портрета. Джад признался, что был поражен тем, что выбрали именно его. Но в Нью-Йорке он проявил себя прекрасным координатором и с его опытом службы в правоохранительных органах начал работать с полной отдачей с самого начала. Он обладал аналитическим умом и быстро всему учился. В качестве офицера полиции он наблюдал за всем «из окопов» и в дальнейшей своей деятельности сохранил этот взгляд. В аудитории Джад не стеснялся приводить в пример свой собственный случай и говорить о его последствиях. Даже приносил и проигрывал магнитофонную пленку с записью своего телефонного звонка. Но слушать ее снова и снова было выше его сил, поэтому он всегда ждал в коридоре, когда пленка докрутится до конца.
Я говорил ему:
— Джад, это просто здорово! — и объяснял: множество деталей на месте преступления — отпечатки пальцев или кровь на экране телевизора — поначалу обманчивы или лишены смысла. Теперь мы начинаем понимать, как на первый взгляд иррациональные элементы способны обретать конкретное значение. — Если бы тебе самому пришлось раскручивать это дело, твой материал оказал бы неоценимую помощь. И он это делал. Его материал из всех, что мы приводили на занятиях, был самым интересным и информативным. Для Джада преподавание стало своего рода катарсисом.
— Я ощущаю личное прозрение, — признавался он. — Готовясь к занятию, словно иду по тропе, на которую еще ни разу не решался ступить. А когда говорю с людьми, открываю еще что-то новое. Заказное убийство или попытка убийства супруга случаются в нашей стране чаще, чем мы можем себе представить. И потрясенные родственники не в состоянии об этом говорить.
