Томас Харрис - Красный дракон
По дорожке ехали молча, только мистер Бейли разговаривал с мулами. Тележка покачивалась, и мальчик с удовольствием прижимался к супругам Бейли. Они высаживали его в конце дорожки, он обещал им сразу вернуться домой и потом глядел вслед удалявшемуся огоньку, прикрепленному сзади к тележке. До Фрэнсиса долго доносились обрывки разговоров. Порой Королеве-матери удавалось рассмешить мужа, и тогда она смеялась вместе с ним. Как приятно было стоять в темноте, слушать их смех и знать, что они смеются не над ним!
Однако потом мальчик изменил свое мнение на этот счет…
* * *Фрэнсис Долархайд иногда играл с дочерью испольщика, жившего за три участка от них. Бабушка разрешала девочке приходить к ним в дом потому, что ей нравилось наряжать малютку в платьица, которые в детстве носила Мэриан.
Девочка была рыжеволосой и апатичной. Она быстро утомлялась от игр.
Однажды жарким июльским полднем, когда ей надоело копаться в соломе, отыскивая жуков, она попросила Фрэнсиса показать ей «одно место».
Стоя между курятником и низкой изгородью, заслонявшей от них окна первого этажа бабушкиного дома, Фрэнсис показал ей то, что она просила. Девочка не осталась в долгу и задрала нижнюю юбчонку из хлопчатобумажной ткани. Он присел на корточки, чтобы получше разглядеть, как вдруг из-за угла вылетела курица с отрубленной головой и упала на спину, вздымая крыльями пыль. Почувствовав, что ей на ногу капает кровь, перепуганная девочка отпрыгнула в сторону.
Фрэнсис вскочил, забыв поднять штаны. Королева-мать завернула за угол в поисках курицы и увидела детей.
— Значит так, ребятишки, — спокойно сказала она, — если вы хотели узнать, что к чему, считайте, что вы теперь все выяснили. А поэтому найдите себе другое занятие. Играйте в детские игры и больше не снимайте одежду. А сейчас ты, Фрэнсис, и ты, девочка, помогите-ка мне поймать вон того петушка…
Гоняясь за не хотевшим умирать петухом, дети быстро оправились от смущения.
Но с верхнего этажа за ними наблюдала бабушка…
* * *Бабушка подождала, пока Королева-мать вернется в дом. Дети снова вошли в курятник. Бабушка выждала еще пять минут и бесшумно приблизилась к двери. Распахнув ее, увидела, что Фрэнсис с подружкой собирают перья для плюмажей.
Бабушка отослала девочку домой, а Фрэнсису велела идти за ней.
Она заявила, что накажет его и отправит обратно в приют к Братцу Бадди.
— Ступай наверх. Иди в свою комнату, сними штаны и жди, пока я принесу ножницы.
Он ждал несколько часов: лежал на кровати со спущенными штанами, комкал покрывало и трепетал при мысли о ножницах. Внизу ужинали, потом он услышал скрип телеги, топот и фырканье мулов. За Королевой-матерью приехал муж.
Под утро Фрэнсис заснул, но потом, вздрогнув, проснулся и снова стал ждать.
Бабушка не пришла.
Наверно, она забыла.
Он ждал ее все последующие дни и не раз леденел от ужаса, вспоминая ее угрозу. Он и до сих пор не перестал ее ждать…
С того времени Фрэнсис избегал Королеву-мать, не разговаривал с ней, не объяснив, почему он себя так ведет. Фрэнсис думал, что это Королева-мать рассказала бабушке об увиденном возле курятника. Теперь Фрэнсис был убежден в том, что смех, который он слышал, глядя на удалявшийся огонек тележки, относился к нему.
Отныне он знал, что доверять нельзя никому.
До чего ж трудно лежать не шевелясь и пытаться уснуть, когда тебя обуревают тягостные мысли! Особенно в такую лунную ночь…
Фрэнсис знал, что бабушка права. Он ужасно ее обидел. И опозорил. Всем было известно, что он наделал. Даже там, в Сент-Чарлзе! Фрэнсис не сердился на бабушку — он так любил ее! И очень хотел быть хорошим.
Он воображал, что в дом врываются грабители, а он спасает бабушку, и она берет свои слова назад.
— Все-таки ты не сын дьявола, Фрэнсис. Ты мой хороший мальчик…
Фрэнсис все думал и думал о грабителе. Вдруг он решит показать бабушке «одно место»?
Как Фрэнсис сможет ее защитить? Он ведь маленький, и ему не справиться с бандитом.
Он долго ломал над этим голову. В кладовке Королевы-матери лежал топорик. Зарубив курицу, она всякий раз обтирала его газетой.
Фрэнсис должен взять этот топор. Он обязан это сделать! Он переборет свой страх темноты. Если он на самом деле любит бабушку, то пусть не он боится, а его боятся! Грабители должны его бояться!
Фрэнсис спустился по лестнице и нащупал топор, висевший на крючке. Топор пах очень странно, словно раковина, в которой мыли зарубленную курицу. Он был острый, и его тяжесть подействовала на Фрэнсиса успокаивающе.
Он пошел с топором к бабушке в комнату: хотел посмотреть, нет ли там грабителей.
Бабушка спала. Было очень темно, но Фрэнсис точно знал, где она лежит.
Если бы в комнате находился грабитель, Фрэнсис услышал бы его — ведь бабушкино дыхание он слышал! Фрэнсис прекрасно знал, где у грабителя горло — он же знал, где горло у бабушки! Чуть пониже рта, из которого вырывалось дыхание.
Окажись в доме грабитель, Фрэнсис подошел бы к нему бесшумно, как сейчас. И обеими руками занес бы над его головой топор. Ну, прямо как сейчас!
Фрэнсис наступил на бабушкин шлепанец, лежавший возле кровати. Топор качнулся — ночной мрак так зыбок — цокнул по металлическому колпаку бабушкиной настольной лампы.
Бабушка повернулась и издала какое-то хлюпанье. Фрэнсис замер. Его руки дрожали, с трудом удерживая топор. Бабушка снова захрапела.
Любовь, которую Фрэнсис питал к бабушке, жгла ему грудь. Он тихонько выскользнул из комнаты. Ему страстно хотелось защитить бабушку. Он должен что-то сделать, должен! Фрэнсис больше не боялся темноты, но она его угнетала.
Он вышел через черный ход и немного постоял под луной, задрав кверху голову и глубоко дыша. Он словно пил лунный свет. Маленький диск луны отражался в белках его глаз (Фрэнсис закатил глаза), а потом, когда глаза вернулись на место, заплясал в черных зрачках.
Фрэнсиса буквально распирало от любви, он не мог справиться с этим чувством. Он сорвался с места и поспешил к курятнику. Земля под ногами была холодной, топор, касавшийся его ноги, тоже… Под конец Фрэнсис уже бежал, а затем…
* * *Моясь у колонки, Фрэнсис ощущал неведомую доселе радость и умиротворение. Он не сразу обрел покой, но теперь понимал, что это чувство безбрежно.
Орган, который бабушка, смилостивившись, так и не отрезала, показался Фрэнсису бесценным даром, когда он смывал кровь со своего живота и ног. Голова Фрэнсиса была ясна, мысль работала четко.
Нужно что-то сделать с ночной сорочкой. Лучше всего спрятать ее под мешками в котельной…
* * *Бабушка очень удивилась, обнаружив мертвую курицу. Она сказала, что это не похоже на лисицу.
Через месяц, собирая яйца, Королева-мать наткнулась на вторую жертву. На сей раз курице свернули шею.
За обедом бабушка сказала, что наверняка это делает в отместку «какая-нибудь обиженная служанка», которую она рассчитала. Еще бабушка добавила, что сообщила о случившемся шерифу.
Фрэнсис молча сидел на стуле, сжимая и разжимая кулак: он вспоминал, как курица моргала, когда ее голова была у него на ладони. Порой, лежа в кровати, он трогал всего себя — ему хотелось убедиться, что у него ничего не отрезали. И когда он себя трогал, ему казалось, что внутри кто-то моргает…
Бабушка менялась прямо на глазах. Она становилась все сварливее и не могла ужиться ни с одной служанкой. С прислугой и так было плохо, а бабушка еще постоянно околачивалась на кухне, поучая Королеву-мать, как готовить еду. Королева-мать, проработавшая на Долархайдов всю жизнь, была единственной служанкой, которая еще не попросила расчета.
Раскрасневшаяся от жары бабушка неустанно хлопотала, хватаясь то за одно, то за другое. Часто она уходила из кухни, не закончив готовить то или иное блюдо и его выкидывали в помойное ведро. Бабушка варила и жарила из очистков, а хорошие овощи гнили в кладовке.
Она буквально помешалась на экономии. Теперь отчаянно экономили на мыле и отбеливателях, и в конце концов простыни приобрели грязно-серый оттенок.
В ноябре в доме Долархайдов сменились одна за другой пять служанок.
В тот вечер, когда ушла последняя служанка, бабушка окончательно потеряла над собой контроль. Она носилась по дому с громкими воплями. Влетев в кухню, увидела, что у месившей тесто Королевы-матери осталась на доске чайная ложка муки.
Это произошло за полчаса до обеда.
Бабушка подскочила к Королеве-матери и ударила ее по лицу.
Потрясенная Королеву-мать выронила половник. На ее глаза навернулись слезы. Бабушка снова занесла руку, но Королева-мать оттолкнула ее своей большой розовой ладонью.
— Никогда больше не делайте этого! Вы не в себе, миссис Долархайд, но все равно, больше не делайте этого!
