Николай Модестов - Маньяки… Слепая смерть: Хроника серийных убийств
Ионесяна представили общественности социальным выродком, отщепенцем, но абсолютно нормальным, уравновешенным и хладнокровным убийцей. Не подвергая обсуждению ничтожность личности преступника и справедливость его наказания, усомнюсь лишь в одном – необходимости столь стремительного исполнения воли народа.
Может быть, уже тогда более глубокое изучение дела Ионесяна психиатрами, оперативниками, криминалистами прокуратуры позволило бы впоследствии гораздо раньше вычислить монстра Чикатило, прервать четырнадцатилетнюю серию убийств Михасевича, увидеть в самоотверженном педагоге Сливко маньяка, расчленявшего под стрекот кинокамеры еще не остывшие тела задушенных им детей? Не забегая вперед, все же отмечу: Сливко, признавшийся в 33 тяжких преступлениях и семи убийствах, был изобличен лишь в 1985 году. Первое убийство он совершил в том самом «спокойном» 1964…
ТЕАТР СМЕРТИ ПИОНЕРВОЖАТОГО СЛИВКО
Внешне биография Анатолия Сливко выглядела благополучно и даже респектабельно. Он возглавлял в городе Невинномысске Ставропольского края детско-юношеский туристический клуб «Чергид», пользовался беспрекословным авторитетом у пионеров и вызывал уважение самоотверженным трудом у родителей.
Сливко приехал в Невинномысск после службы в армии, закончил техникум, работал на комбинате «Азот» и параллельно, на общественных началах, работал в школе пионервожатым. Он не курил, не пил, никогда не сквернословил. Все свободное время уделял детям – занимался с ними физической подготовкой, обучал умению разводить костер, собирать рюкзак и устанавливать палатку, ходил со своими подопечными в многодневные походы по родному краю. Вскоре добрая молва о подвижнике-воспитателе распространилась за пределы города. О Сливко заговорили на туристических слетах, клуб «Чергид», директором которого его назначили, расхваливали на совещаниях райкомов, образцового наставника приводили в пример коллегам.
Позже, когда следствие скрупулезно изучило все относящееся к деятельности Сливко и его туристического клуба, выяснилось, что о директоре «Чергида» десятки раз писали в «Пионерской правде» и других газетах, о нем прошло более двадцати передач по Всесоюзному радио, а уж почетным грамотам и благодарностям не было числа.
Впрочем публикаций о Сливко оказалось не меньше и после того, как стало известно о второй, тайной, жизни маньяка, напрямую связанной с походами и детьми. Его задержали почти случайно в 1985 году по подозрению в исчезновении тринадцатилетнего Сережи П. А когда провели обыск в помещении клуба, то едва поверили собственным глазам.
С подобными фактами отечественная криминалистика, да и мировая тоже, еще не сталкивалась. Сливко садистски умертвил семерых подростков, причем гибель детей, их агонию, последующее расчленение тел и манипуляции с ними, «заслуженный учитель» аккуратно снимал кино– или фотоаппаратом, а весь материал бережно хранил в шкафу. Когда Сливко арестовали ему было сорок шесть лет. Он являлся отцом двоих мальчиков, имел партбилет и носил звание «Ударника коммунистического труда». Но что самое поразительное – большинство детей он убил, работая в «Чергиде». И занимался этим двадцать один год), оставаясь вне подозрений.
На одном из допросов, где вместе с оперативно-следственной группой ему предстояло прокомментировать фильм собственного производства, Сливко попросил: «Я следствию доверяю, но хотел, чтобы как можно меньше народу присутствовало при просмотре. Мне страшно, что люди увидят».
Если уж сам оператор ужасался отснятым кадрам…
Признаюсь, получив видеопленку с копиями фильмов Сливко, не предполагал, что увижу такое, не представлял, насколько дикое и гнетущее впечатление произведут эти жуткие документы.
Кажется, мы привыкли ко всему – телевидение делает нас постоянными созерцателями катастроф, эпидемий, жестоких террористических актов, а «видеошедевры» еще больше снижают порог чувствительности, смакуя кровавые сцены в неореалистических детективах и садо-мазохистских триллерах. Однако, уверяю вас, то, что снял Сливко, не под силу воспроизвести никаким авторам никаких фильмов ужасов.
…Мертвая тишина, только цветная картинка на экране, и на ваших глазах в мучениях умирает ребенок. Причем садист, хладнокровно фиксирующий судороги агонизирующего мальчика, время от времени сам попадает в кадр. Он не просто снимает смерть, а сладострастно любуется ею.
Вот на экране тело жертвы, одетое убийцей в пионерскую форму, уложено на белую простыню. Судороги все реже, реже… Следующий кадр – отчлененная голова в обрамлении отсеченных ног. Камера почти вплотную приближается к мертвому детскому лицу, искаженному застывшей гримасой страданий и страха.
Фильм довольно длинный, а, может быть, кажется таким. Признаюсь, до конца смог посмотреть его только раз. Вполне хватило, чтобы почувствовать могильный холод только от самого замысла того, кто был сценаристом, режиссером, оператором и зрителем в одном лице.
Дело Сливко исследовано достаточно глубоко, в том числе и медиками, чему в немалой степени способствовал маньяк, охотно откровенничавший со следователями и шедший на контакт с психиатрами. Экспертизу Сливко проводили дважды, и его личность изучили хорошо. Во всяком случае, ученые подобрали немало медицинских терминов, которые характеризовали психическое состояние подследственного в момент совершения преступления. В его поведении присутствуют вампиризм, фетишизм, некрофилия и садизм. В своих извращениях он становился все более изощренным. Сюда же нужно отнести отмеченную психиатрами пироманию.
Все это нашло отражение в снятых Сливко фильмах. Пиромания, например, выразилась в том, что маньяк поджигал ботинки жертвы, предварительно облив их бензином. В некоторых случаях он пилил ботинки ножовкой, фиксируя свои действия установленной рядом кинокамерой.
К детской обуви, тщательно вычищенной и блестящей, у Сливко вообще было особое отношение. С его слов, это связано с потрясением, испытанным им в 1961 году. Тогда на его глазах произошла трагедия: под колесами автомобиля погиб мальчик. Сливко видел агонию подростка, одетого в пионерскую форму, запомнил белую рубашку, галстук, темный школьный костюм и блестящие ботинки. Были до этого и другие случаи, где обувь выполняла роль фетиша. Но гибель пионера явилась кульминацией в формировании психологии будущего маньяка. Впоследствии он воспроизводил детали той сцены, разыгрывая на уединенных лесных полянах придуманные им сценарии.
…Женщин он сторонился всегда. Даже с собственной женой имел близость крайне редко, а последние десять лет вообще спал дома в отдельной комнате.
В детстве Сливко был болезненным и слабым, страдал бессонницей, отсутствием аппетита, стеснялся своей внешности, неуклюжести, избегал шумных игр со сверстниками и спортивных занятий. Еще школьником увлекся выращиванием кроликов, охотно умерщвлял и разделывал их (совсем так же, как доверившихся ему потом мальчишек из турклуба). Хотя нередко при виде крови или отрезанных рыбьих голов, как утверждали родственники, Сливко бледнел и падал в обморок. Здесь он напоминает ростовского Чикатило. Тот не выносил вида крови, не мог даже курице голову топором отсечь. Зато какой был «мастер» в лесополосе, потроша жертвы с быстротой и сноровкой патологоанатома.
Нежную привязанность Сливко испытывал к мальчикам, предпочитая возраст до шестнадцати лет. Любимчиков он окружал заботой, опекал, к каждому умел найти подход. Почувствовав симпатию со стороны ребенка (напомню, что Сливко – самоотверженного и умелого педагога – уважали все окружающие), маньяк, используя любопытство и тягу мальчишек к тайнам и заговорам, предлагал участие в эксперименте на выживание. На следствии он признался, что отказа со стороны детей никогда не было. С «испытуемого» Сливко брал подписку о неразглашении, что тоже импонировало мальчишкам – совсем как у взрослых, тем более, что эксперимент, по словам инструктора, должен был определить степень выносливости, проверить мужество.
Для правдоподобия Сливко набрасывал сценарий и давал его прочитать будущей жертве. Сюжет был одинаков: герой-пионер подвергался различным испытаниям, в том числе, пыткам. Необходимость киносъемки маньяк объяснял туманно: он, дескать, собирает материал и пишет книгу о пределах человеческих возможностей. В некоторых случаях Сливко говорил, что обязан знать, как оказывать первую помощь в походах, если кто-то потеряет сознание. Помогала поиску подопытных и система штрафов за проступки: если ребенок задолжал и не расплатился, Сливко шел навстречу – предлагал отработать участием в эксперименте.
Опыты делились на смертельные и несмертельные, а знал об этом один Сливко. Мальчишки же не догадывались, что, отправляясь в лес с радостно возбужденным дядей Толей, могут уже назад не вернуться.
![Картер Браун - Т.12. Надо убрать труп [Внезапная насильственная смерть. Могилы,которые я раскапываю. Страстная язычница. Надо убрать труп]](/uploads/posts/books/148294/148294.jpg)
