Джеймс Паттерсон - Розы красные
Я весь съежился и покрутил шеей. Я почувствовал, как напряжение постепенно сковывает мое тело. Да, я будто воочию видел произошедшее. Но как молено было расправиться с теми людьми без причины?
На самом деле я не был расположен заниматься расследованием, даже такого вопиющего преступления, как это:
– И из-за этого ты притащился в мой дом? В день крестин моего сына?
– Боже мой! – Кайл неожиданно улыбнулся, и голос его потеплел. – В любом случае, я явился, чтобы взглянуть на долгожданного ребенка. К сожалению, дело действительно не терпит отлагательства. Есть предположение, что налетчики сами из Вашингтона. Даже если это не так, то не исключено, что кто-то из здешних знаком с ними, Алекс. Ты нужен мне, чтобы разыскать убийц до того, как они решатся на новое преступление. Есть у меня предчувствие, что это не одноразовая акция. А малыш у тебя – просто прелесть.
– Ты тоже прелесть, – усмехнулся я.
– Трехлетний ребенок, его отец и беременная домработница, – напомнил мне Кайл перед тем как уйти. Он уже находился в дверях на веранду, когда вдруг повернулся и добавил: – Ты именно тот, кто должен этим заняться. Ведь они уничтожили семью, Алекс.
Как только Кайл исчез, я отправился на поиски Кристины. Сердце мое остановилось: она забрала маленького Алекса и ушла, даже не попрощавшись.
Глава 6
Дирижер неторопливо припарковал машину и пешком направился к заброшенному дому, находившемуся почти у самого берега Анакостии. Полная луна освещала своим мертвенным костяным сиянием с полдюжины разрушающихся трехэтажных построек с выбитыми окнами. Дирижер даже засомневался, хватит ли у него смелости на все это.
– А теперь – в долину смерти, – прошептал он. К своему неудовольствию. Дирижер обнаружил, что Паркеры прятались в самом дальней постройке в ряду развалин. Супруги обосновались на третьем этаже. Обстановка их «уютного семейного гнездышка» состояла из грязного засаленного матраса и ржавого шезлонга. По полу вокруг были разбросаны пакеты и стаканчики с символикой «Макдональдс».
Войдя в комнату. Дирижер воздел над головой коробки с недавно разогретой пиццей и коричневый бумажный пакет.
– Кьянти и пицца! – объявил он. – У нас есть повод для праздника, не так ли?
Очевидно, Брайана и Эррол здорово проголодались, так как тут же с жадностью впились в пиццу. Они даже не поздоровались с Дирижером, что тот счел верхом непочтительности, но, тем не менее, принялся разливать вино по пластиковым стаканчикам, которые предусмотрительно захватил с собой. Вручив каждому его долю, Дирижер произнес тост:
– Да здравствуют идеальные преступления!
– Верно. Именно идеальные. – Эррол нахмурился и сделал два больших глотка. – Если считать идеальным то, что произошло в Сильвер-Спринг. Три убийства, без которых можно было обойтись.
– А я считаю именно так, – продолжал Дирижер. – Причем абсолютно идеальные. У вас будет возможность в этом убедиться.
Они ели и пили молча. Паркеры выглядели угрюмыми и даже немного дерзкими. Брайана исподлобья поглядывала на мужа. Неожиданно Эррол схватился за горло и закашлялся. Потом начал задыхаться. Грудь и гортань у него жгло огнем, и он почти не мог дышать. Он попытался приподняться, но тут же рухнул на пол.
– В чем дело, Эррол? Что с тобой? – всполошилась Брайана.
В ту же секунду она сама почувствовала приступ удушья и схватилась за горло. Внутри нее все горело, но она нашла в себе силы вскочить с матраса. Отшвырнув стакан, она стиснула обеими ладонями горло.
– Что происходит, черт возьми? Что с нами? – просипела она, обращаясь к Дирижеру. – Что вы с нами сделали?
– А разве это не очевидно? – самым холодным и отчужденным тоном ответил тот.
Комната, казалось, начала вращаться перед глазами Паркеров. Тело Эррола сотрясали конвульсии. Брайана в судорогах прокусила себе язык, но оба упрямо продолжали цепляться за жизнь. Они хрипели, задыхались, и лица их постепенно принимали синюшный оттенок.
Дирижер стоял в дверях и спокойно наблюдал их агонию. Паралич, вызванный ядом, усиливался, сопровождаясь ужасной болью. Сначала онемели лицевые мышцы, потом голосовые связки. Глотательный рефлекс исчез, после чего действие яда распространилось на всю дыхательную систему. Довольно высокая доза анектина привела, наконец, к остановке сердца.
Вся безжалостная процедура, как и смерть семьи в Сильвер-Спринг, заняла от силы минут пятнадцать. Оба тела наконец замерли, распластавшись на грязном полу. Дирижер был абсолютно уверен в летальном исходе, однако, из предосторожности, проверил пульс. Лица обоих, как и тела, были судорожно искажены и скрючены, словно Паркеров сбросили с большой высоты.
– За идеальные преступления, – нараспев произнес Дирижер, поклонившись гротескным фигурам.
Глава 7
Я попытался дозвониться до Кристины уже на следующее утро, но ее аппарат был оборудован определителем номера, и трубку она не взяла. Никогда она еще не поступала так по отношению ко мне, и у меня больно сжалось сердце. Пока я принимал душ и одевался, эта мысль не давала мне покоя. Наконец, я отправился на работу: помимо боли, я начал испытывать и чувство легкой злобы.
Мы с Сэмпсоном вышли на улицы еще до девяти. Чем больше я читал и раздумывал об ограблении «Ситибэнк» в Сильвер-Спринг, тем сильнее меня смущала и беспокоила последовательность действий преступников. Тут не было никакого смысла. По какой причине были убиты трое ни в чем неповинных людей? Ведь у грабителей уже были в руках деньги. Что же это за жестокие и извращенные подонки? Зачем им понадобилось избавляться от ребенка, его отца и служанки?
День выдался длинным и на редкость тяжелым. В девять вечера мы с Джоном все еще продолжали работать. Я снова попытался позвонить Кристине, и она опять не сняла трубку. А может быть, ее просто не было дома.
У меня есть пара потрепанных черных блокнотов, где содержатся сведения об уличных информаторах. Я и Сэмпсон уже переговорили с двумя дюжинами из наиболее вызывающих доверие. Этой работы хватило бы и на завтра, и на послезавтра и еще на много-много дней. Можно сказать, что расследование меня увлекло. Зачем убивать троих в доме банковского менеджера? Зачем губить невинную семью?
– По-моему, что-то начинает вытанцовывается, – заметил Сэмпсон, пока мы колесили по юго-востоку в моем старом автомобиле. Только что у нас состоялся разговор с мелким жуликом по имени Номар Мартинез. Он знал об ограблении банка в Мэриленде, но и понятия не имел о том, кто из местных может быть замешан.
По радио звучала песня великого покойного певца Марвина Гэйя, а я думал о Кристине. Она не хотела, чтобы я продолжал работать на этих улицах, и ее желание было вполне серьезным. А я не был уверен в том, что смогу бросить профессию детектива, которую так любил.
– После беседы с Номаром у меня возникло такое же ощущение. Может, стоит его задержать? Уж слишком он нервничал в разговоре. Словно чего-то боялся, – согласился я.
– А кто вообще не боится жить на юго-востоке? – в голосе Сэмпсона прозвучали саркастические нотки. – Вопрос в другом. Кто согласится с нами беседовать?
– А как насчет того ублюдка, который торчит сейчас вон там на углу? – махнул я в сторону. – Уж этот-то осведомлен обо всем, что творится в округе.
– Он нас заметил! Вот черт, он удирает! – выкрикнул Сэмпсон.
Глава 8
Я резко вывернул руль влево. «Порше» с ревом перескочил через бордюр, едва не задев автобусную остановку, и замер. Мы с Сэмпсоном выскочили из машины и бросились вдогонку за Седриком Монтгомери.
– Стоять! Полиция! – заорал я.
Мы с Джоном вихрем понеслись по узкому кривому переулку, изо всех сил стараясь настичь крутого парня. Седрик представлял собой ценный источник информации, хотя доносчиком не был. Просто он хорошо знал, что творится в округе. Ему было немногим больше двадцати, а нам с Джоном перевалило за сорок. Однако мы тренировались и до сих пор были в форме. По крайней мере, в том, что касалось мозгов.
Монтгомери действительно оказался хорош, и его фигура впереди походила на размытое пятно.
– Да он настоящий спринтер. Шоколадка, – буркнул Сэмпсон, бежавший плечом к плечу со мной. – А мы с тобой годимся только на длинные дистанции.
– Полиция! – снова крикнул я. – Почему ты от нас удираешь, Монтгомери?
Мои спина и шея взмокли от пота, и из-под волос на лбу уже ползли соленые струйки. Глаза горели от напряжения, но бежать я еще мог. Или уже нет?
– Мы возьмем его, – прохрипел я, обретая второе дыхание. Это прозвучало словно вызов Сэмпсону. Если не мы – то кто? В такую игру мы играли с Джоном вот уже много лет.
Как ни странно, расстояние между нами и Монтгомери постепенно сокращалось. Парень оглянулся и не смог поверить, что мы буквально дышим ему в затылок. Мы висели у него на хвосте, словно два тяжеловесных локомотива, а колея была всего одна, и свернуть он никуда не мог.
