Роджер Эллори - Красная лента
Они с Росом осмотрели кухню и нашли только самые необходимые вещи: ножи, сковородки, несколько кастрюль. Там были обычные чистящие средства и салфетки, ящичек с черной и коричневой ваксой, губка, но не было ни палочек для еды, ни ножей для пиццы, ни комнатных растений, ни набора приправ. Они проверили все ящики и тумбочки. Там было все, что нужно для крайне неприхотливого человека, но чего они не нашли, так это никаких личных вещей. Так, по крайней мере, показалось Миллеру.
Он долго разглядывал вещи и посуду, разложенные на кухонном столе.
— Это неправильно, — сказал он Росу. — Это какое-то неправильное место.
— Как долго она здесь жила? — спросил Рос.
— Если верить файлу, три или три с половиной года. Около того.
Рос задумчиво смотрел в окно.
— Знаешь, что мне это напоминает? — наконец спросил он. — Один фильм. Там в Центральном парке нашли мертвого парня. Он был полностью одет. Костюм, галстук, рубашка. Словом, полный фарш. На нем даже плащ был. Но при нем не было никаких документов. То есть ничего, что указывало бы, откуда этот парень пришел, где жил. Убрали все. Ни бумажника, ни записной книжки, ни ключей, ни водительского удостоверения. Даже фирменные этикетки с внутренней части пиджака содрали.
— Как если бы кто-то зачистил это место… — сказал Миллер. — Как если бы кто-то прошелся по дому и забрал все, что могло бы подсказать нам, кем она была.
— Ты выезжал на другие убийства? — спросил Рос.
Миллер покачал головой.
— А ты?
— Я видел только Райнер. Это было в июле. Просто кошмар! Я один раз туда съездил. И особо ничего там не увидел. Я мог бы поехать еще на следующий день, но не поехал. Несколько наших парней побывали там с судмедэкспертами, и все.
— Эта история до настоящего момента не была чем-то таким, верно?
— Чем-то таким? — переспросил Рос. — Что ты имеешь в виду?
— Сначала была Маргарет Мозли. Это было просто убийство. Говоря «просто убийство», я имею в виду изолированный случай. Похоже на попытку изнасилования. Всякое бывает, верно? Второе, которое видел ты, выглядело уже совпадением, верно? Как в поговорке: «Первый раз — случайность, второй — совпадение, третий — закономерность». И вот третий случай — Барбара Ли. У нас уже имеется череда случаев. Получаем четвертое убийство и серийного убийцу в придачу. Вот как представляют ситуацию боссы в мэрии. Теперь уже есть повод для беспокойства. Если сейчас поднимется шумиха, люди забудут о выборах. Они будут помнить, что есть что-то плохое, что не дает им заснуть по ночам. Начнутся письма в «Пост», и газетчики насядут на нас с вопросами, что мы предпринимаем, чтобы остановить эпидемию убийств.
— Это убийство особенное, так ведь? — спросил Рос. Это было скорее утверждение, чем вопрос.
— Оно отличается, — ответил Миллер. Он подошел к столу и сел лицом к напарнику. — То, что я чувствую… Боже, я даже не знаю, что я чувствую… Я чувствую, что оно из другой оперы. Что-то в нем указывает на то, что это была имитация предыдущих, но этого не может быть, если только это не кто-то из управления. В любом случае, кто бы это ни совершил, четвертое убийство отличается. Я имею в виду не только разносчика пиццы, не то, что наш парень убил ее, а потом позвал кого-то, чтобы ее обнаружили. Кроме того, у меня появилось определенное ощущение по поводу этого случая, которое говорит… — Миллер покачал головой. — Черт, Эл, я даже не знаю… И пицца, и эта Джойс, и номер дела Дэррила Кинга, который он оставил вместо номера телефона. Вырезка из газеты под матрасом. Возможно, это имеет смысл. А может, и не имеет.
— У меня была одна мысль, — отозвался Рос. — Это может быть имитация не потому, что у парня есть доступ к нашим записям или к чему-нибудь еще, а потому что он знает убийцу предыдущих трех женщин.
— Что? Как если бы их было двое?
— Это просто еще одно объяснение схожести.
— Черт, это еще страшнее, чем если бы он был полицейским!
— Хорошо, тогда нам нужно что-то, что рассказало бы, кем она была. Сейчас она никто. Сейчас ее номер социального страхования принадлежит какой-то женщине по имени Исабелла Кордильера, а насколько мы знаем, ныне живущего человека с этим именем нет.
— Кто она по национальности? — спросил Миллер.
Рос пожал плечами.
— Испанка, а может, она из Португалии.
— Надо проверить. Может, в этом что-то есть.
— Так что дальше? Ты готов проверить это место со мной?
Миллер встал со стула и снял пиджак.
— Второй этаж, — сказал он. — Мы начнем сверху и будем двигаться вниз.
Рос последовал за ним. Они начали с лестницы.
— Кто-о? — спросила Наташа.
— Информатор, — сказала Франсес Грей. — Дэррил перед смертью работал на полицию. Он передал им значительное количество ценной информации относительно поставок наркотиков в этой части города. В результате расследования…
— Он умер, — перебила ее Наташа.
Франсес Грей кивнула.
— Да, Дэррил Кинг действительно умер, но он помог посадить за решетку немало ключевых поставщиков.
Наташа почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза. Она не знала, что сказать. Она была удивлена, очень удивлена, но в некотором смысле ей стало легче. Легче, потому что Дэррил пытался сделать что-то, чтобы исправить все, что он натворил.
— Подождите, — сказала она, — он был на крючке?
Франсес Грей нахмурилась и ничего не ответила.
— Он стучал на этих парней, потому что у полиции было на него что-то, и он договорился с легавыми, чтобы избежать суда?
— Нет, согласно нашему файлу, это не так. Если верить документам, он пришел к нам по собственной воле.
— И как он умер?
— Вы же знаете, что его застрелили.
— Конечно, я знаю, что его застрелили. Но кто?
Франсес Грей покачала головой.
— Этого мы не знаем. Ничего определенного. Мы знаем, что кто-то из тех парней, которые были на складе во время облавы…
— Он участвовал в облаве? Да вы шутите! Зачем полиции брать на облаву какого-то торчка?
Франсес Грей пожала плечами.
— Я не знаю подробностей, — ответила она. — Все, что я знаю, так это то, что контакт Дэррила, один из офицеров, тоже был ранен. Он ушел в отставку, но я думаю, что Дэррил работал с ним какое-то время перед облавой. Я не знаю наверняка, что там произошло. У меня очень мало фактов по этому делу, понимаете? Я хотела бы ответить на все ваши вопросы, Наташа, но не могу. И не потому, что не хочу или что у нас возникли бы проблемы из-за этого. Дело в том, что этих записей больше не существует…
— Что?
— Предыдущее помещение архива залило. Это случилось два или три года назад, и большое количество файлов было повреждено настолько сильно, что их невозможно было восстановить. Бумажных документов больше не существует, Наташа. Я могу вам рассказать лишь то, что мы знаем из кратких заметок офицера, которые он составил после выписки из больницы.
— И кто это был? Этот офицер, кто это был?
— Его имя? — спросила Франсес Грей.
— Да, имя. Как его звали?
— Извините, я не могу вам сказать. Я не могу назвать вам имя офицера…
— Вы только что сказали, что он ушел в отставку, верно? Если он ушел в отставку, он больше не полицейский.
Франсес Грей снисходительно улыбнулась.
— Мне очень жаль, но подобные вещи все еще проходят под грифом конфиденциальности. Люди, которых арестовали и посадили, все еще в тюрьме…
— Боже, мы снова начинаем все сначала! Никто, черт его дери, не хочет ответить прямо ни на один мой вопрос. Как вы считаете, что я собираюсь делать? Я сказала вам, почему хотела узнать, что случилось. Моей дочери было четыре года, когда убили ее отца. Все, что нам сказали, — это то, что его застрелили. Меня даже не пригласили на опознание тела. Вместо меня поехала его мать. И увидела сына, лежащего на земле с дырой от пули в груди. Единственного сына. Она потеряла мужа много лет назад. А потом увидела, что ее сына застрелили, как наркомана. Знаете, что с ней стало? Я расскажу вам. Она умерла от горя, вот так. Она просто не хотела больше жить. Умерла через полгода. Теперь осталась только я. Я и дочь Дэррила. И мы хотим знать, что случилось! И когда я задаю вам простой вопрос…
— Довольно, — перебила Франсес Грей. Ее холодный тон заставил Наташу замолчать. — По всей видимости, вы не понимаете, в каком положении мы находимся…
— В каком положении? Не надо мне этого бреда, мисс Грей! Боже, вы в каком-то положении! А как вы считаете, в каком долбаном положении была мать Дэррила Кинга? Я сейчас вам расскажу. Подумайте, что чувствовала бы его мать, если бы ей сказали, что ее сын помогал полицейским зачищать наркопритоны в Вашингтоне! Вы представляете, что бы она почувствовала, если бы ей рассказали, что он из-за этого погиб?
— Мисс Джойс, пожалуйста. Я пытаюсь войти в ваше положение. Я пытаюсь помочь как могу. Но ваше поведение и отношение никак не способствуют решению проблемы.
