Борис Старлинг - Мессия
Остальные участники расследования посмеивались над этими догадками, но, когда Ирлэнд был пойман, оказалось, что Джез был прав решительно во всем. После этого Ред взял Джеза под свое крыло, причем не только по причине сообразительности, но и потому, что молодой детектив не побоялся отстаивать свою точку зрения перед людьми гораздо старше и опытнее его.
И вот они снова у «Коулхерна», но на сей раз обстоятельства иные. Во время охоты на Ирлэнда они знали, что убийца — тогда неизвестный — был в пабе в те самые пять ночей, хотя непросто идентифицировать кого бы то ни было в заведении, где посетители в большинстве своем придерживаются и в одежде, и в прическах одного стиля.
Ред припарковывает «воксхолл» около паба.
— Почему Дункан меня не любит? — спрашивает Джез, вылезая из машины.
Ред пожимает плечами.
— Я к чему говорю — неужели ты не подумал об этом, когда собирал нас в одну команду, — не унимается Джез. — Или мы имеем дело с очередным методическим приемом Меткафа — выяснение истины через разногласия?
Ред слегка улыбается.
— Дерьмо пройдошистое, вот ты кто, — заключает Джез.
— Попробуй видеть во всем хорошую сторону. Например, я ведь не поставил тебя в пару с ним, а? Славный бы у тебя выдался вечерок.
— Зато Кейт, надо думать, благодарит тебя от всей души.
— Да уж Кейт-то с ним поладит, можешь не сомневаться. А тебя в пару с ней я ставить не собираюсь. Надо думать, ты найдешь другое время, чтобы пудрить ей мозги.
— Не при исполнении, босс, — говорит Джез, смягчившись от шутки. — При исполнении никогда.
— В общем, так ли, этак ли, мы будем работать вместе. Ты как, не против того, чтобы составить мне компанию в этом заведении?
Ред сгибает руку, предлагая Джезу взять его под локоть. Джез смеется.
— Кончай приставать, противный. Да еще у всех на виду.
День уже закончился, так что внутри «Коулхерна» немногим темнее, чем снаружи, на улице, однако Реду и Джезу требуется пара секунд, чтобы приспособиться и разобраться, что к чему.
Они еще стоят на пороге, а к ним уже обращаются любопытные, оценивающие взгляды. Ред и Джез оба понимают, что с виду не похожи на завсегдатаев. А это значит, что они либо туристы, либо забрели сюда по ошибке, либо копы. Скорее последнее — туристы не расхаживают по городу в деловых костюмах.
Ни Ред, ни Джез не бывали здесь со времени расследования дела Ирлэнда, уже больше пяти лет, но в считанные секунды ощущают ту же самую атмосферу, что неизменно сопутствовала им в ходе того расследования. Враждебность к ним как к полицейским и бесстыдный интерес, с которым их разглядывают.
— Иисус, — говорит Джез. — Теперь я понимаю, каково быть женщиной.
— Стоит ли повторяться, парень, — то же самое, слово в слово, ты говорил и когда мы были здесь в прошлый раз. Впрочем, тебе, парень, и вправду есть о чем беспокоиться, этакому-то красавчику. Мне-то что, я старый и обрюзгший. Хорошо еще, что тебя не угораздило припереться в своей обычной лайкре в облипочку. Ни за что бы не выбрался отсюда с нетронутой задницей.
— В таком случае, «папаша», могу я купить тебе выпивку?
— Сомневаюсь в этом. Ты, пожалуй, выглядишь слишком молодым, чтобы тебя обслужили.
Джез издает смешок и показывает Реду средний палец.
Они подходят к стойке, сопровождаемые пристальными взглядами. Впрочем, и они сами методично осматривают помещение, внимательно, но не выказывая чрезмерного интереса или беспокойства. Их взгляды словно говорят — вообще-то нам лишние приключения не нужны, но ежели кому охота нарваться, мы готовы.
Атмосфера полна хорошо памятной им враждебности, хотя все же не такой явной, как пять лет назад, когда руководство включило в состав группы нескольких отъявленных гомофобов, а потом удивлялось, почему на них обрушилась такая критика.
У стойки бара обнаруживается пространство, достаточное для одного из них, но не для обоих. Джез подходит первым и легонько раздвигает локтями стоящих по обе стороны на несколько футов, чтобы Ред мог уместиться рядом с ним.
На бармене джинсовая рубашка, на плечах погончики с огуречным узором.
— Чем могу служить, джентльмены? — спрашивает он, слегка шепелявя.
— Я бы хотел поговорить с хозяином, — говорит Ред.
— А я пока ни в чем не провинился.
Джез улыбается. Ред нет.
Парень в джинсовой рубашке подходит к другому бармену, болтающему с парой выпивох, и хлопает его по плечу.
— Джефф, эти джентльмены хотят с тобой поговорить.
Здоровенный Джефф нехотя отлипает от стойки и поворачивается к ним.
— Чем могу служить?
— Я старший полицейский офицер Меткаф, а это инспектор Клифтон. Мы бы хотели задать вам несколько вопросов.
— Насчет чего?
Он явно насторожился. Джез первым улавливает настроение.
— Не беспокойтесь, — говорит он. — Мы не из полиции нравов и не собираемся никого арестовывать. Нам только и нужно, чтобы вы взглянули на эти снимки и сказали, не узнаете ли кого-нибудь.
— Если вы не из полиции нравов, то откуда тогда?
Ред подается вперед, и в его голосе появляются стальные нотки.
— Сэр, вы слышали, что сказал мой коллега. А теперь будьте добры, посмотрите фотографии.
Джефф переводит взгляд с Реда на Джеза и кивает.
Ред передает фотографии. Всего их шесть. Ред добавил три контрольные, фотографии людей, уже умерших, которых никто в «Коулхерне» знать не мог.
Огромными ручищами Джефф берет фотографии и подносит под свет над денежным ящиком кассы. Он быстро перебирает их и отдает обратно Реду.
— Я узнал его. — Он указывает на фотографию, которую положил сверху. — Пару раз этот малый к нам заглядывал.
Ред смотрит на фотографию, и у него от волнения перехватывает дыхание.
На снимке Джеймс Каннингэм, епископ Уондсвортский.
31
Они находятся на кухне квартиры над пабом. Ред с Джезом пьют минеральную воду, в то время как Джефф размахивает бутылкой пива, сопровождая свой рассказ выразительными жестами.
— Последний раз, когда я видел его здесь… Вроде месяцев шесть тому назад. Зимой, определенно, потому что на нем было такое длинное теплое пальто.
— Сколько раз он бывал здесь до того? — спрашивает Ред.
— Пару раз я его точно видел. Но он мог заходить и не в мою смену или в ту пору, когда меня здесь еще не было. Я-то устроился сюда около трех лет назад.
— Значит, вы видели его максимум три раза за эти три года?
— Да.
— Но ведь сюда за это время наверняка заходили тысячи людей. Почему вы так отчетливо запомнили именно его?
Они не назвали Джеффу имя Каннингэма, не говоря уже о том, почему им интересуются, а Джефф не стал спрашивать. Он имел достаточный опыт общения с полицией, чтобы понимать — лишние вопросы только злят копов. Ответов все равно не получишь, а о чем нужно, они сами скажут.
— Потому что он немолод. Старше, чем большинство из моих клиентов, это точно. И потому что… всегда приходил один и один же уходил.
— А это необычно?
— Необычно. Как правило, люди приходят сюда с дружками, но некоторые являются в одиночку, как раз для того, чтобы кого-нибудь подцепить.
— Но ведь есть и такие, кому не удается подыскать себе спутника. Не каждому ведь везет.
— Да, конечно. Но как раз этот малый, похоже, никого и не искал. Не старался никого подцепить. Он просто заходил, брал пару стаканчиков выпивки, разговаривал с кем-нибудь, кто оказывался по соседству, а потом уходил.
— К тому же, — замечает Джез, — он не воплощал собой юную мечту любви.
Джефф пожимает плечами.
— Это как раз не важно. Здесь бывают ребята с самыми разными вкусами.
— А сегодня тут есть кто-нибудь из тех, кто, на вашей памяти, разговаривал с этим человеком?
— Господи, ну и вопросики у вас! Дайте подумать. — Джефф морщит лоб. — Вообще-то я их припоминаю. Мог бы узнать одного, может, двоих, которые разговаривали с ним, но сегодня их здесь нет.
Ред вручает ему карточку.
— Можно вас попросить, когда они зайдут, позвонить нам?
— Конечно.
Джефф спускается по лестнице с Редом и Джезом и провожает их через боковую дверь. Почти до самой машины они идут молча.
— Ну и какие соображения? — спрашивает наконец Ред.
— Всю эту троицу роднит то, что они, кажется, не определились насчет своей сексуальной ориентации. То ли гомосексуалисты, то ли нет. Возможно, Серебряный Язык высматривал как раз такую добычу. Может быть, хотел, чтобы они считали его геем, может, просто хотел их напугать. Увы, по части соображений у меня не густо.
— У меня тоже, — говорит Ред. — В сексуальном смысле он их не трогал. Не трахал, ничего такого не делал. Они раздеты, но не донага. Похоже… похоже, что у него, как и у них, тоже нет уверенности.
![Фредерик Дар - Глаза,чтобы плакать [По моей могиле кто-то ходил. Человек с улицы. С моей-то рожей. Глаза, чтобы плакать. Хлеб могильщиков]](/uploads/posts/books/148319/148319.jpg)