Борис Старлинг - Мессия
Логан берет правую руку Реда и пожимает.
— Приятно познакомиться.
Ладонь у пожилого дельца железная. Но сердце Реда трепещет от облегчения.
— Можно войти? — спрашивает Логан.
— Э-э… Ну конечно. Пожалуйста.
Ред отступает на шаг. Логан слегка пригибает голову, чтобы пройти под притолокой.
Чтобы заполнить нервную, неловкую паузу, Ред начинает говорить:
— Могу я предложить вам что-нибудь? Чай? Кофе?
— Нет, спасибо.
— Э… может, присядете?
Логан подходит к низкому креслу у мансардного окна. С секунду он молча стоит спиной к Реду, рассматривая Грейт-корт, а потом разворачивается и опускается в кресло.
Даже сидя не в самой удобной позе, с коленями, задравшимися до высоты плеч, Логан заполняет собой комнату. Ред, усевшийся на твердый стул у письменного стола, ощущает, как сила этого человека обволакивает его, подобно туману.
— Славная у вас комната здесь, Редферн. Не много найдется студентов, у которых есть жилье при Грейт-корте.
— Да, не много. Мне повезло. На первом курсе нам достались номера по жребию, а в конце второго произошел обмен. Вышло так, что при первом распределении мне досталась самая худшая дыра, но зато, когда пришло время меняться, я фактически получил право выбрать лучшее место. А видели бы вы ту лачугу, в которой я ютился до окончания второго курса.
Ред издает нервный смешок. Ответная улыбка Логана — это быстрый волчий оскал.
Ред сглатывает и умолкает.
— Сегодня утром мне позвонил детектив Хокинс. Он сказал, что полиция предъявила обвинение вашему брату в убийстве Шарлотты.
— Мне очень жаль, мистер Логан.
— Мне тоже, Редферн. Мне тоже.
Часы Грейт-корта отбивают очередные полчаса. Дин-дон, дин-дон — последний удар тает в воздухе в комнате Реда. Логан прокашливается.
— Кроме того, Хокинс рассказал мне, каким образом полиция вышла на след Эрика.
— Мистер Логан… я не знаю, что сказать.
— Вам ничего и не нужно говорить, Редферн. Я пришел сюда, чтобы поблагодарить вас.
— Поблагодарить меня?
— Да. За то, что я в какой-то мере обрел успокоение. Убийца Шарлотты пойман. Вы не представляете, как много это для меня значит.
— Но ведь Шарлотту этим не вернуть, верно?
Логан оставляет вопрос без ответа.
— Вы совершили смелый поступок, Ред. Вот почему я особенно благодарен вам. Уличить родного брата… Большинству людей никогда не хватило бы мужества сделать это.
Что сделать? Нарушить свое обещание? Предать родного по крови?
— Фактически у меня не было особого выбора. Я просто поступил так, как любой на моем месте.
— Нет, вы поступили не так, как любой на вашем месте. Напротив, вы сделали то, чего бы почти никто не сделал. Окажись я на вашем месте и если бы это был мой брат… не знаю, смог бы я поступить, как вы.
Ред смотрит в пол.
— Спасибо, — растерянно бормочет он, чувствуя, как к глазам подступают слезы. Его хватило на то, чтобы справиться и с ненавистью брата, и с ужасом родителей, но такое отношение со стороны совершенно чужого человека обезоруживает его. Он трет уголки глаз и нос, надеясь, что это сойдет за признак усталости, а не нахлынувших чувств.
— Но я пришел сюда не только ради слов благодарности, — пробивается сквозь его боль голос Логана.
Ред поднимает глаза.
— Когда Шарлотта погибла, я предложил награду любому предоставившему информацию, которая позволит поймать убийцу. Вы помните?
Ред кивает.
— Я помню.
Теперь он понимает, что сейчас услышит. Он не хочет этого, он хочет возразить, но не успевает найти нужные слова.
Логан начинает говорить, не осознавая, что режет по живому.
— Вы нашли убийцу, Редферн. Если хотите получить награду, она по праву ваша.
27
Джез вытаскивает распечатку из принтера и присвистывает.
— Ну и формулярчик у нашего Кевана, — говорит он. — Три года назад он получил шесть месяцев отсидки за хранение и употребление кокаина. Несколько раз пробовал лечиться от наркомании, похоже, безрезультатно, совершил мелкую кражу, пару раз представал перед судом за превышение скорости, а один раз за публичные неприличные действия. Ничего не скажешь, просто очаровашка. Бизнесмен хренов.
— Адрес-то его у нас есть? — спрашивает Ред.
Джез просматривает текст.
— Норфолк-сквер. Это буквально через дорогу от моей квартиры.
— Поздравляю с превосходным соседством.
Чтобы добраться от Скотланд-Ярда до Норфолк-сквер, у них уходит пятнадцать минут. Нужный дом находится на южной стороне, но из-за кругового движения им приходится объехать всю площадь. Большинство зданий, мимо которых они проезжают, это дешевые гостиницы.
— Иисус Христос, — говорит Джез. — Гляньте только на эту гостиницу. Рай для бродяг, путешествующих автостопом с рюкзаками. Одному Господу ведомо, зачем нужно ломаться и тащиться через всю Англию, если в конечном счете ты находишь пристанище в занюханной дыре вроде Паддингтона.
Ред объезжает малого в заляпанных краской джинсах, который пылесосит салон белого «мерседеса», и следует по дороге вокруг площади.
— Между прочим, дом Меткафов находится примерно в сотне ярдов в том направлении, — говорит Ред, указывая мимо носа Джеза.
— Значит, мой случай еще не самый тяжелый. Видать, здесь уж совсем паршивый народишко, если терпит такое соседство.
— Кое-кому я бы посоветовал не молоть чепуху, а лучше сказать, какой дом мы ищем.
Джез всматривается в номера на дверях, мимо которых они медленно проезжают.
— Там. Чуть впереди. Темно-зеленая дверь.
Дом, о котором идет речь, не мешало бы покрасить и основательно отскрести. Окна по большей части немытые, над входной дверью полоска грязновато-желтого стекла.
Парковочная площадка перед домом тесная, на пару машин. Ред, проехав мимо, останавливается, потом сдает назад, выворачивая голову, чтобы точно вписаться в пространство. Джез смотрит в зеркало заднего вида.
— Каков он с виду, этот Кеван Латимер? — спрашивает Джез.
— Понятия не имею, — отвечает Ред. — А почему это тебя интересует?
— Потому что из того дома выходит какой-то тип, и я хочу знать, не он ли это.
— Ну что ж, почему бы не взять да и не спросить?
Ред ставит машину на первую передачу. Джез открывает дверцу со своей стороны и высовывается, насколько позволяет ремень безопасности. Вышедший из темно-зеленой двери человек спускается по ступенькам на тротуар. Среднего роста, белый. Футболка, коричневые хлопчатобумажные брюки, спортивные туфли.
— Кеван Латимер? — выкрикивает Джез.
Мужчина останавливается и смотрит на него. Джез окликает снова:
— Вы Кеван Латимер?
Человек смотрит на него тупо, словно не понимает по-английски. А потом внезапно пускается наутек.
— Господи! — кричит Джез.
Он открепляет ремень сиденья, мгновенно, ловким, натренированным движением, выскакивает из машины и устремляется в погоню, стремительно, как настоящий спринтер, набирая скорость. Позади хлопает дверца машины — Ред тоже выбирается наружу. Но Реду под сорок, к тому же он заядлый курильщик. Куда ему выдержать такой темп.
Латимер добегает до конца площади, сворачивает направо, в сторону станции, увертывается на бегу от такси и припускает по середине дороги, против движения. Джез отстает от него на десять ярдов. Они несутся к Паддингтону, и вскоре перед ними вырастает огромный вокзальный свод.
Они проносятся мимо вращающихся стендов с открытками с одной стороны и гамбургерами с другой, взбегают по обходной дорожке на широкий скат и уже по нему влетают на территорию вокзала. Таксисты — а скат предназначен именно для них — реагируют на это сердитыми гудками.
Джез чувствует, как на его лице и под рубашкой выступает пот. Латимер пока еще впереди и бежит, надо признать, быстро, но Джез находится в лучшей форме. Иначе и быть не может, ведь сейчас разгар сезона триатлона. Если устроить им с мистером Латимером состязание на выносливость, Джез уделает его вчистую.
Латимер соскакивает с автомобильного ската и бежит налево, через главный вестибюль вокзала. Теперь им приходится петлять между багажными тележками, среди потока людей с только что прибывшего к четвертой платформе поезда. Боковым зрением Джез примечает обращенные на них взгляды, лица каких-то стариков, в очках и с трубками в зубах. Никто не вмешивается, не пытается никого задержать. Видимо, пассажирам эта погоня кажется какой-то дурацкой игрой двух приятелей.
Латимер пересекает по диагонали главный вестибюль, оставив слева восьмиугольную информационную будку, и вылетает на платформу. У перрона стоит окрашенный в зеленый и белый цвета состав Большой Западной железной дороги. Беглец избегает столкновения с двумя почтовыми служащими, толкающими тележку, проносится под большими трехсторонними часами, неожиданно совершает резкий поворот налево и проскакивает между колоннами, к пригородной зоне, где принимают и высаживают пассажиров поезда местного следования. Джез все еще отстает, но теперь между ними уже пять ярдов, и расстояние продолжает сокращаться.
![Фредерик Дар - Глаза,чтобы плакать [По моей могиле кто-то ходил. Человек с улицы. С моей-то рожей. Глаза, чтобы плакать. Хлеб могильщиков]](/uploads/posts/books/148319/148319.jpg)