Майкл Слэйд - Охотник за головами
Деклерк покачал головой.
– Не понимаю.
– Чего? Шляпы или надписи?
– И того, и другого.
Русский усмехнулся:
– Ты не интересовался психологией иммигрантов? Когда они селятся где-нибудь, зная, что никогда не вернутся на родину, у них происходит реакция отторжения. Все кругом чужие, и они боятся, что никогда не смогут к этому привыкнуть. В 64-м, когда я приехал в Калгари, ковбойская мода была в разгаре. Везде устраивались родео, и все расхаживали в шляпах, вмещающих по десять галлонов. Вот и я купил "стетсон" и сразу затерялся в толпе. А когда мода прошла, я уже привык.
Официантка принесла им еще кофе и, уходя, оглянулась на шляпу. Потом, подняв брови, поглядела на Деклерка.
– Вашей лошади не нужен овес? – спросила она с улыбкой.
Русский улыбнулся в ответ.
– Ну, а надпись?
– В России все играют в шахматы. Меня научили этой игре в пять лет. А здесь шахматистов мало, зато все играют в футбол. В обеих играх победа основана на стратегии, но в футболе важна еще и команда. Моя команда – "Далласские ковбои". Если кто-то разделяет мое пристрастие, он заговаривает со мной. Так что надпись, как и сама шляпа, помогают мне заводить друзей.
Деклерк допросил в жизни слишком многих людей, чтобы не понимать, что главное – не слова, а тон и манера говорить. Слишком долгие объяснения обычно выдают неуверенность.
"Я думаю, что ты очень одинок, Джозеф, – подумал суперинтендант. – Та же шляпа, и тот же страх, что ты здесь чужой. Я все понимаю".
– Не думаю, что можно совсем отказаться от своих корней, – сказал он. – Я пытался сделать то же, когда покинул Квебек. После того, что случилось с Джейн и Кейт, я хотел убежать, но не смог. Прошло уже двенадцать лет, но прошлое возвращалось ко мне каждый день. Оно будет мучить меня до самой смерти. Все, что я смог – взять свои корни с собой и перетащить их сюда. Поэтому я и решил вернуться на работу. Жизнь слишком коротка. Знаешь, что это значит?
Авакумович кивнул, избегая смотреть ему в глаза.
– Иногда я сомневаюсь в том, что я жив. Иногда мне кажется, что жизнь – это бесконечная игра в шахматы, и я только и жду мата.
– Тогда добро пожаловать на побережье, – сказал Деклерк. – Отсюда не сбежишь. Ты можешь только вернуться назад или утопиться в море. Выбор небогатый.
Они немного помолчали, думая каждый о своем. Наконец Авакумович пожал плечами и сказал:
– Шартран говорил, что ты отказался работать без меня. Я сказал, чтобы он оформил тебе вызов.
– Как в старые добрые времена.
– Как в старые добрые времена, – повторил полицейский.
– И мы отметим поимку этого типа?
– Обязательно. Я познакомлю тебя с Женевьевой.
– Тогда хватит лить слезы. Пора за работу. Я правда очень рад, что ты вернулся, и что мы опять вместе.
– Я тоже. Будем работать.
Они расплатились и вышли на Кэмби-стрит. Октябрьский рассвет вставал над парком слева от них, освещая мокрую траву и залегшие в тени островки снега. Неподалеку дети играли в снежки.
– Вчера я получил из Оттавы специальный инфракрасный аппарат, – сказал Авакумович. – Всю ночь просидел над конвертом, который прислали в "Сан". Он умница, Роберт. Никаких отпечатков – ни на бумаге, ни на конверте, кроме как сотрудников газеты. Я сделал анализ клея, думал найти слюну, соответствующую какому-то типу крови – ничего. Похоже, он смачивал конверт водой. Как будто знал, что мы будем проводить такой анализ. Печатали на портативном "Коммодоре", сделанном в Торонто. Буква С западает, но вряд ли это нам сильно поможет.
Когда они вошли в штаб, солнце еще светило, на западе уже заклубились грозовые тучи.
* * *8.55
Если Деклерк ничего не нашел в делах Хелен Грабовски и женщины из Северного Ванкувера, то с Джоанной Портмэн были другие проблемы. Ее дело уже было толщиной в три дюйма, а ведь убийство случилось всего два дня назад. Макдугалл и Родейл работали явно больше часов, чем содержалось в сутках. Их бригада уже допросила сотню людей: докторов и медсестер больницы св. Павла, водителей автобуса, на котором ездила убитая, ее домохозяйку и всех соседей в домах между автобусной остановкой и домом, до которого она так и не дошла. Никто ничего не видел.
Детективы уже отправились в Риджайну, где родилась Джоанна, и допросили ее мать, ее школьных подруг и штат больницы Серых сестер, где она училась. Все говорили о ней как о милой, добросердечной девушке, глубоко верующей и любящей людей. Друзей мужского пола у нее не было.
Деклерк снова и снова перелистывал дело Портмэн. Все доказывало, что Макдугалл – настоящий профессионал, и суперинтендант пытался побороть чувство неловкости. Деклерк думал о том, что главным в истории КККП всегда была нравственность. Самая большая сила Конной полиции – ее укорененность в традициях. Ведь она вышла из британской армии, а кто ценит традиции больше британцев? Именно такой была главная мысль первой книги Деклерка: пока сотрудники Конной передают друг другу знания и опыт, пока они работают одной командой, традиции будут жить. Он фактически занял место Макдугалла, поставив под вопрос нормы поведения в команде, и теперь хотел как-то отличить сержанта. Судя по делу Портмэн, для этого были все основания.
На стене Деклерка материалы по делу Портмэн группировались вокруг выпускной фотографии медсестры. Слева висел снимок ее тела на тотемном столбе духа-акулы. Справа – несколько снимков территории вокруг Музея человека с воздуха. Фото верхних позвонков обнаруживало те же следы, что и на других трупах. Картину завершали акты вскрытия и различных экспертиз.
Деклерк сел за стол и начал обдумывать дело. Во-первых, хотя команда Макдугалла не нашла вокруг столбов никаких следов – к сожалению, земля там была усыпана гравием, – на камнях были обнаружены вдавленности, оставленные человеком, тащившим тело. Следы вели к асфальтированной стоянке рядом с музеем, но никаких следов шин там обнаружить не удалось.
Во-вторых, судя по результатам вскрытия, к моменту нахождения тела Джоанны Портмэн, она была мертва уже как минимум восемнадцать часов. На теле было много крови, но вся она давно загустела и свернулась. Странно, что убийца собрал кровь и затем вылил ее на прибитое к столбу тело. Все эти факты, сложенные вместе, беспокоили Деклерка. Ему показалось, что Охотник не хотел, чтобы тело в Северном Ванкувере было найдено – ведь он закопал его в уединенном месте и прикрыл ветками. Так и утопленницу могло вынести в море, и никто бы ее не хватился. Что же заставило убийцу изменить почерк? Ведь он убил Портмэн, с большим риском доставил труп к университету и с еще большим риском прибил его к тотемному столбу. А потом еще облил его припасенной заранее кровью.
Был ли этот жуткий акт своего рода манифестом? Быть может, обнаружение двух жертв пробудило в убийце извращенное желание славы?
И не попытается ли он как можно скорее совершить следующее убийство, еще более жестокое и изощренное? Деклерк был почти уверен в этом.
Занимало его и еще несколько вещей.
Тело Грабовски нашли у подножия скал, на которых стоит университет. Тело Портмэн – в самом университете. Может быть, убийца как-то связан с этим учреждением? Студент или преподаватель?
Вскрытие Джоанны Портмэн выявило у нее, как и у двух других жертв, вертикальный разрез на горле. Вдобавок экспертиза подтвердила наличие во влагалище убитой небольшого количества спермы. Деклерк помнил, что у нее не было ухажеров; один из сослуживцев даже обозвал ее "недотрогой". По опыту он знал, что обычно сперма не остается в женских половых органах больше тридцати шести часов, хотя это зависит от множества дополнительных факторов: величины семяизвержения, состояния здоровья женщины и того, находилась ли она после сношения в покое или двигалась. Через двадцать четыре часа движение сперматозоидов в организме прекращается. Сперма, найденная во влагалище Джоанны Портмэн, была неподвижной, что показывало время совокупления между двадцатью четырьмя и тридцатью шестью часами до вскрытия. Хотя само по себе присутствие семени не говорит об изнасиловании, патологоанатом обнаружил на половых губах и влагалище синяки и ушибы. Вывод был однозначным: сексуальное нападение.
Деклерк взял лист бумаги и записал:
1. Сексуальный психотик или психопат?
2. Выбор жертвы – только ли по внешности?
3. Испытывает ли он сексуальное наслаждение от убийства?
4. Не бесплоден ли он? (неподвижная сперма).
5. Не вызваны ли убийства невозможностью нормальных отношений с женщинами? Б. м. память о них его возбуждает?
6. Или он патологически ненавидит женщин?
7. А может, это лишь прикрывает его особую ненависть к одной из жертв?
«Как это узнать?» – подумал он, но записывать не стал.
* * *Оставался тотемный столб.
Зимой 1973 – 74-го Сан-Франциско был потрясен серией убийств, совершенных "Зеброй". Так назвали группу черных мусульман-фанатиков, которые напали на двадцать белых и убили четверых из них. За несколько лет до того в Лос-Анджелесе "семья" Чарльза Мэнсона зверски убила семерых человек в надежде приблизить светопреставление. Потом был преподобный Джим Джонс[27]. И, конечно, всегда оставался ку-клукс-клан.
