Ирина Глебова - Оборотень
В первый день он старался сочувствовать Грине, подбодрить его. Но когда они возвращались после прогулки в парк, Серёжа заметил, что этот бомж что-то прячет в кармане. Он догадался, что Гриня сбегал в будку на заброшенной сцене. Ну и что с того? Он ведь там жил, какие-то вещи у него остались, личные. Так зачем их прятать? Но вида он не подал, тоже дурачком прикинулся.
Домой пришли, и Гриня сразу в туалет — шасть! «Ладно, — подумал Серёжа. — Не буду тебе мешать. Пока.» И в свою комнату ушёл, магнитофон врубил — вроде, и дела ему до Грини нет. Но дверь прикрыл неплотно, щель оставил. Видит, Гриня вышел, осмотрелся, и — на балкон. Воздухом свежим подышать! Только что по улице шёл, жаловался на жару и духоту. В комнате как раз прохладно. Но нет, успел уже видно по жаре соскучиться! Серёжа бесшумно на подоконник влез, в открытую форточку чуть-чуть голову просунул. Достаточно, чтоб увидеть, как Гриня в старом столе роется. Да так ловко, что и железкой не звякнет, а там их полно. И оглядывается через плечо на балконную дверь…
Ладно! Серёжа на кровать лёг, наушники на голову надел, книгу взял. Вовремя. Гриня в дверь голову осторожно просунул, улыбается. Но он не сразу заметил: ведь и музыку слушает, и читает одновременно. Потом увидел, клавишу на магнитофоне нажал:
— Вы что-то спросили? Я не слыхал…
— Нет, нет, Серёженька, не беспокойся, это я так. Сказать, что тоже прилягу с книжечкой. А если тебе куда надо, меня не стесняйся, иди.
— Да нет… — Серёжа лениво потянулся. — Нагулялся. Жара такая. Я папу буду ждать.
Это было два дня назад. Что Гриня спрятал в туалете, Серёжа узнал в тот же вечер. Прикинул, где может быть тайник, и сразу — к дырке с трубами. Когда мама с папой ещё вместе жили, он сам рогатку туда прятал. Так вот: в целлофановом пакете да ещё в какой-то тряпочке завёрнуты были тяжёлый шприц, две иглы к нему — потоньше и потолще, и две упаковки ампул. Серёжа всё разглядел, завернул, как было, и туда же спрятал. «Похоже, бомжик наш на игле сидит, — подумал почти весело. — Вот подарочек! Наркоман».
Но что же Гриня спрятал на балконе? Серёжа терялся в догадках. Хотелось поскорее узнать, да в тот день возможность не представилась. А вот наутро отец с Гриней ушли на «место преступления». Тогда Серёжа и порылся в старом балконном столе. То, что он там нашёл, и испугало его, и взбудоражило. Своё сокровище Гриня завернул в кусок пожелтевшей газеты — их там издавна целая стопка лежала. Потому мальчик не сразу отыскал — не обратил сначала внимание. А когда нащупал и развернул, то там, в плотной замызганной тряпке, увидел два красивых кожаных длинных футляра. Раскрыл первый, и…
— Ух ты!
Не удержался от восклицания. Ещё бы! Таких красивых и ладных ножичков он никогда не видал. Блестящие, хромированные, с удобными гофрированными ручками. И даже просто на взгляд видно, какие острые, причём у одного, поменьше, отточены оба ребра. Да, красивые-то красивые эти ножички, но и зловещие в то же время. Пока Серёжа смотрел на них — мурашки побежали по спине… Во втором футляре тоже лежал нож, такой же красивый и острый, но более широкий и слегка загнутый… Долго не мог Серёжа оторвать от них взгляд. Он, конечно, понял, что это не простые ножи, а, наверное, медицинские: может, такими хирурги операции делают? Но зачем они этому Грине? Он ведь не врач, сам рассказывал, что строитель. Странно. И тревожно. Очень тревожно.
А ещё некоторое время Серёжа раздумывал, что же делать? Показать находку отцу? Это было бы лучше всего. Но не получится ли, что Гриня найдёт всему объяснение, и он, Серёжа, останется в глазах отца не только дураком, но и подлым подглядчиком? А уж если Гриня соврёт, выдумает свои объяснения — что скорее всего! — уже ему, Сергею, доверять не станет. Кто тогда отца подстрахует? Ведь папа настроен верить Грине…
Есть ещё вариант — пойти в милицию. Но это совсем не годится. Отец ведь прячет Гриню, а он, сын, получится предателем…
В конце концов мальчик завернул ножики, как были, и положил на место. Пускай. Похоже, их гость пока не собирается никуда сматываться. Ему и здесь хорошо, безопасно. Он же, Серёжа, будет постоянно настороже, присматривать за этим бомжем. И обязательно наступит момент, когда отец сам убедится: что-то неладно.
Когда вечером Лунёвы собрались в гости к Даше Елисеевой, а Гриня попросился погулять, Серёжа заколебался. Может, остаться, тайком за Гриней проследить? Но уж очень хотелось пойти: он ведь, как и все, знал тележурналиста Глеба Елисеева, который такие увлекательные передачи из разных необычных мест всего мира делает. Знал, что отец дружил с Елисеевым и его дочкой… Вообщем, пошёл, и не пожалел. А про Гриню решил так: никуда тот сегодня ещё не денется, вернётся. А уж завтра он с него глаз не спустит.
Утром, когда Серёжа пересекал двор, чтоб выйти на свою обычную беговую дистанцию, он вновь увидел у раскрытого гаража Олега. Только на этот раз Олег не просто поднял руку в приветствии, а махнул, подзывая. Вблизи «Харлей Девидсон» оказался ещё более мощным и прекрасным. Серёжа тихонько погладил руль и кожу седла. Промчаться бы на таком!.. А Олег запросто так и говорит:
— Составишь мне компанию? Полчасика по окружной?
— Покататься?
— Ну!
— Вот здорово!
У Серёжи дух перехватило. А Олег уже вынес из гаража второй шлем — такой же красивый, как и у него, сам надел и застегнул второй на мальчике. Добавил только:
— Держись за меня покрепче.
И они рванули сходу, почти бесшумно: помчались, полетели… Серёжа, прижимаясь щекой к спине Олега, видел всё вокруг сквозь мутную пелену слёз. Это встречный ветер выбивал слёзы из глаз. Или огромная скорость выдавливала их. А, может, они текли от счастья и восторга: оттого, что рядом такой взрослый, сильный, доброжелательный — вообщем, совершенно чудесный парень Олег. Оттого, что они теперь и дальше, наверное, будут друзьями. Оттого, что под ним, Серёжей, такая потрясная машина — лучшая в мире!
Олег стал притормаживать и свернул на обочину, к небольшой посадке. Когда Серёжа вслед за ним спрыгнул с мотоцикла и сдёрнул шлем, парень кивнул на траву между деревьями:
— Пойдём, посидим.
Трава была сухой, мягкой, за посадкой просматривалось поле, засеянное подсолнухами. Олег прислонился спиной к стволу тополя, Серёжа бухнулся рядом на живот, опёрся на локти.
— Ну что, понравилось?
Олег казался немного смущённым. Может, оттого, что сорвал цветок и теперь обрывал лепестки и листики, коротко поглядывая на мальчика.
— Ещё бы! Я вот с отчимом на машине ездил — скоростной «Оппель». Тоже ничего. Но разве сравнить!
— Вот и хорошо. Будем дружить, я тебя и за руль пущу.
— Ты хочешь со мной дружить? — не поверил мальчик. — Взаправду? Но я же пацан!
— Ну и что? — Олег вдруг наклонился и положил ему руку на плечо, так ласково!.. — Среди моих ровесников таких отличных ребят, как ты, не так уж много. Ты ведь можешь быть хорошим другом, правда?
— Олежка! — Серёжа от восторга даже не заметил, как вырвалось у него слово, каким он часто называл парня про себя. — Да я для тебя — что хочешь!.. Я сильный, ловкий, ты не думай! И читаю много. Дома у нас, знаешь, сколько книг!..
Олег откинул голову, засмеялся. Серёжа смотрел на него полминуты и тоже стал смеяться.
— Да я только хотел сказать, что со мной не соскучишься, — еле выговорил он сквозь смех. Вскочил на ноги легко, весело, закричал, подбросив вверх шлем:
— Эгей! Зверобой и его верный друг Чингачгук мчат сквозь джунгли на своём быстром скакуне!
Олег, смеясь, поймал его за щиколотку, дёрнул, и мальчик вновь шлёпнулся на траву рядом с ним.
— Тоже мне, начитанный! Всё перепутал: Чингачгук и джунгли — разные вещи. Да и на лошадях они почти не ездили.
Когда ребята вновь садились на мотоцикл, Олег сказал:
— У нас есть дача, на водохранилище. Там сейчас пусто. Отцу некогда — весь в делах, а мачеха уехала в круиз по Средиземноморью. Хочешь, поедем со мной на дачу, поживём там два-три дня. Там не слабо: корт теннисный есть, спортплощадка, пляжик частный, яхта. Ты под парусами ходил когда-нибудь?
— Нет.
— Ну, так приглашаю. Отец тебя отпустит?
— Отпустит, наверное.
У Серёжи кружилась голова. В первую минуту, забалдевший от восторга, он хотел предложить: «Давай и Пашку Бурсова с собой возьмём!» Но вовремя сообразил, что Олег-то только с ним, с Серёжей, хочет дружить, а не детский сад вокруг себя разводить.
Они вновь мчались на «Харлее» по окружной дороге, возвращаясь в город. Серёжа в тот момент и не вспоминал о каком-то Грине. Но когда он вернулся домой, отец, уже у порога, убегая на работу, попросил его:
— Сынок, наш гость хочет прогуляться куда-нибудь к реке, пикничок устроить. Хорошая мысль, правда? Составь ему компанию, ладно?
Раздражение и разочарование так ясно проступили у Серёжи на лице! Хорошо, Гриня стоял у него за спиной и не увидал. Но отец удивился:
