Избранные детективы и триллеры. Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Дашкова Полина Викторовна

«Сейчас ты скажешь, что я спас кого-нибудь из твоих близких родственников. Ну, валяй. Я помогу тебе за это зацепиться».

– Честно говоря, нет. Всех я, конечно, помнить не могу. Только самые серьезные случаи.

– Пять лет назад вы спасли мою мать. У нее больное сердце, требовалась срочная операция. Все отказались, а вы согласились. Она до сих пор жива. – Опять надрывная хрипотца в голосе, отрывистая, рубленая речь.

«Что ж ты, капитан, продаешься чеченцам, а врать не научился? Рискуешь, дружок», – сочувственно заметил про себя Вадим Николаевич и спросил с серьезным лицом:

– Как же зовут вашу матушку?

– Головня Варвара Сергеевна. Вряд ли вы могли запомнить. Но это не важно. Я до сих пор чувствую себя обязанным вам.

«Как раз сердечников я помню всех. Их было у меня очень мало. Я не кардиолог, оперировать пришлось трижды, в экстремальных ситуациях. В нашей больнице есть два отличных специалиста, хирурга-кардиолога. Возможно, кто-то из них и спас Головню Варвару Сергеевну пять лет назад. Но я к этому не имею отношения. Ты, капитан, мог бы добросовестней подготовиться к нашей встрече. Неужели у Ахмеджанова не нашлось кого-нибудь умней и здоровей?»

Немного помолчав, доктор тихо произнес:

– Простите, Анатолий Леонидович, вы никогда не обращались к эндокринологу?

– К кому?! – опешил капитан.

– К врачу, который специализируется на гормональных заболеваниях. Дело в том, что у вас явные признаки нарушения функции щитовидной железы. У вас диффузно-токсический зоб, или иначе это называется – базедова болезнь. Пожалуйста, закройте глаза и вытяните руки перед собой.

– Я... вы... Вы не поняли, Ревенко! Я пришел к вам для серьезного разговора!

– Не нервничайте, господин капитан. Что может быть серьезней здоровья? При диффузно-токсическом зобе активизируется функция щитовидной железы. Она выбрасывает в организм слишком много тироидных гормонов. Помимо внешних признаков – экзофтальм, то есть пучеглазие, треммер, то есть дрожание конечностей, наблюдается еще повышенная нервная возбудимость, потливость, бессонница, состояние беспричинной тревожности и мнительности, ночные страхи. Когда вы в последний раз проходили диспансеризацию, вас смотрел эндокринолог? Впрочем, клиническая картина настолько очевидна, что определить у вас базедову болезнь сможет любой более или менее грамотный врач. Я, конечно, не специалист в этой области, но...

– Хватит морочить мне голову! – не выдержал капитан и заорал: – Вы видели Ахмеджанова? Вы его оперировали? Завтра утром вы будете арестованы. Я даю вам последний шанс!

– Любопытно, что недавно это заболевание считалось по преимуществу женским, – продолжал доктор, отхлебнув чаю, – но в последние годы им все чаще страдают мужчины. Тут дело в экологии. Щитовидная железа – весьма чувствительный орган. Если болезнь запустить, может случиться неприятное и опасное осложнение – тиротоксический криз. Могу порекомендовать вам хорошего специалиста.

Через пятнадцать минут после ухода взбешенного, трясущегося капитана далеко в горах у изголовья кровати Аслана Ахмеджанова затренькал сотовый телефон.

– Аслан, мне, конечно, все равно, но, думаю, тебе стоит знать, – услышал чеченец голос доктора Ревенко, – ко мне только что приходил капитан местной милиции по фамилии Головня и спрашивал о тебе.

– Что ты ему сказал?

– Я порекомендовал ему обратиться к эндокринологу.

– К кому?

– К врачу, который специализируется на гормональных заболеваниях, – устало вздохнул Вадим Николаевич.

Головня шагал по ночной аллее. Сердце колотилось, не только рубашка, но и пиджак под мышками промокли от пота. Разговор с доктором вывел капитана из себя. Но не потому, что доктор не стал сдавать Ахмеджанова первому попавшемуся милиционеру и не купился на провокацию. Капитану до этого Ревенко не было никакого дела. Ему поручили проверить на вшивость, он проверил.

Взбесило Головню упоминание об этой проклятой базедовой болезни, которую у него действительно нашли на последней медкомиссии. Это грозило пенсией, а в качестве пенсионера он никому не нужен. И ладно бы какой-нибудь гастрит или гипертония – этим болеют многие. Но гормональная дрянь, которую обнаружили у Головни, влияла на состояние нервной системы. А нервнобольной – все равно что псих. Он чувствовал, как заводится от малейшего пустяка, как набухает и колотится сердце ни с того ни с сего, и в пот бросает, и руки трясутся, и с глазами что-то не то. Его бесило любое упоминание о щитовидной железе, и совсем уж унизительным казалось, что болезнь эту считают по преимуществу женской – Ревенко только подтвердил слова врача на медкомиссии.

Капитан был так раздражен, что ничего не замечал вокруг. Не увидел и тень, метнувшуюся из кустов, не услышал щелчка фотоаппарата. «Ну за что мне, мужику, бабская болячка? И почему все меня в этот, как его – диффузный зоб – тычут носом? Неужели так заметно?» – думал он, шагая к освещенной остановке экспресса.

Матвею удалось сфотографировать капитана, когда он вошел в конус фонарного света и был освещен с головы до ног. Конечно, фотография могла получиться нечеткой, но те, кому он отдаст пленку и микрокассету, разберутся.

На следующий день рано утром по дороге на телестудию Матвей остановил свой зеленый «жигуленок» у газетного киоска, который находился неподалеку от санатория «Солнечный берег».

– Здравствуйте, Семен Израилевич, – обратился он к старенькому киоскеру, – как дела? Как здоровье?

– Спасибо, Мотенька, – улыбнулся старик, – живем потихоньку, коптим небеса. Тебе, как всегда, «Независимую»?

– Нет, Семен Израилевич, мне «Литературку», но только не последнюю, а за прошлую среду.

– И за прошлую, и за позапрошлую есть, – вздохнул киоскер, – это в начале перестройки за газетами с ночи стояли, а сейчас никому прогрессивная пресса не нужна. Как и всякая другая, впрочем, тоже. Для кого, интересно, старается сегодня ваш брат журналист?

Киоскер достал из-под прилавка газету за прошлую неделю, потом вместе с деньгами быстро спрятал в карман своего поношенного пиджачка маленький, заклеенный скотчем пакет из плотной черной бумаги.

Попрощавшись с Семеном Израилевичем, Матвей сел в машину и отправился на телестудию.

Через час из ворот санатория вышел полковник Константинов и не спеша прошел мимо киоска.

– Доброе утро, Глеб Евгеньевич! – услышал он, поравнявшись с окошком. – Я получил свежий номер «Аргументов и фактов».

– Доброе утро, Семен Израилевич. Большое спасибо.

Расплатившись, полковник слегка наклонил сложенную газету, и на ладони у него оказался маленький пакет из плотной черной бумаги.

Полковник не знал, что от момента передачи пакета прошел целый час. За этот час у Семена Израилевича успел побывать молодой человек самой неприметной наружности. Он взял пакет, унес его, через некоторое время вернулся и отдал назад киоскеру – в точно таком же запечатанном виде.

ГЛАВА 8

Рюкзачок у Маши был небольшой, но вместительный, вещей мало – только самое необходимое. Кроме одежды, она уложила в рюкзак большой плоский хлеб лаваш, остатки сыра, несколько огурцов и яблок. Для такой малоежки этих запасов должно хватить почти до Москвы. В пустую бутылку из-под пепси она налила кипяченой воды. Потом можно будет набрать еще на какой-нибудь станции.

Теперь ситуация уже не казалась ей ужасной и безвыходной. Она верила, что все будет хорошо. Она умылась на дорогу, почистила зубы, в последний раз сварила себе крепкий кофе. В джинсах и длинной широкой футболке навыпуск, с волосами, убранными под кепку, Машу можно было принять за мальчика лет пятнадцати. Свою маленькую дамскую сумочку с паспортом и студенческим она спрятала в рюкзак. Еще раз пожалела о старых верных кроссовках – неизвестно, выдержат ли предстоящее путешествие китайские тряпочные тапочки.

Солнце светило ярко и весело, дул легкий ветерок. Настроение у Маши было отличное. На товарной станции, находившейся недалеко от вокзала, она прошла вдоль путей, присмотрелась к вагонам, к пульманам, теплушкам и открытым платформам, прикинула, куда лучше залезать, поспрашивала у дядек-башмачников в оранжевых жилетах, когда и куда отправляются составы. Ей указали на длиннющий поезд, стоявший на пятом пути, и объяснили, что он отправится в Орел через пятнадцать минут.