Николас Блейк - Чудовище должно умереть. Личная рана
– И он решил избавиться от этой части дилеммы, спалив мой коттедж и отправив поддельное письмо? – предположил я.
– Очень возможно, – согласился детектив. – Кевин не осмеливался нарушить конспирацию. Джоджхан – предводитель заговорщиков – перерезал бы ему горло. Поэтому Кевин очень волновался на допросе по поводу убийства, но страх отвлек его внимание от мысли, что мы могли заподозрить его в измене.
– В наши дни все было проще. У нас была лишь одна причина для тревоги, – сказал Фларри с ноткой печали в голосе. И пробормотал: – Эта многострадальная страна…
Я резко его оборвал, заметив:
– Итак, пока вы распутывали этот политический клубок, у вас не было возможности вести расследование гибели Гарриет.
– Не торопитесь, мистер Эйр, времени еще достаточно, – возразил полицейский. – Вполне достаточно.
– Для вас – возможно, но мне пора возвращаться домой, – заявил я. – Я не могу вечно сидеть на шее у Фларри.
– Всегда добро пожаловать, – автоматически откликнулся хозяин поместья.
– Теперь вы намереваетесь вести эту войну нервов против нас? – настаивал я раздраженно.
– Против вас? – Тяжелый взгляд Конканнона уперся в мое лицо.
– Против Фларри, против меня. И… – Я замолчал.
– И? – потребовал продолжения полицейский.
– И против того, кто еще у вас под подозрением, – выдавил я.
Я не мог произнести имя Майры. Я не смел облечь в слова свое беспокойство за нее. Во мне было достаточно ирландской крови, чтобы вздрагивать от слова «информатор». Я и так причинил ей достаточно зла.
– Сегодня из Корка приедет водолаз, – внезапно заявил детектив.
– Неужели? – Голос Фларри звучал равнодушно, но в его позе я почувствовал необычное внимание.
– Чтобы найти нож? – уточнил я.
– Здесь ножей хватает. – Фларри обвел безвольной рукой комнату с рыболовными снастями.
– А вот и те, что я изъял, – объявил Конканнон, выгружая содержимое своих карманов. – Все клинки подвергались исследованию. Результаты отрицательные.
– Значит, вы намерены отыскать нож убийцы в глубоком омуте и повесить преступника на этом основании? – язвительно поинтересовался Лисон-старший. – Так вы рассуждаете?
– Сначала отыщем нож, а потом будем от него отталкиваться, – ответил полицейский.
Конканнон пристально смотрел на Фларри.
– Конечно, на нем уже не будет крови вашей жены, – резко бросил старший офицер, словно обвинял нас в отсутствии этой важной улики.
Мне никогда не нравилась эта его выверенная жестокость.
– Но осмелюсь предположить, орудие преступления подскажет нам недостающие детали, – добавил полицейский.
Поскольку Фларри никак не отреагировал на эту реплику, Конканнон продолжал:
– Разве вы не заинтересованы в поимке убийцы вашей жены?
– Почему же, заинтересован. – Фларри ткнул пальцем Конканнону в грудь. – Но знаешь, что я тебе скажу, парень? Ты напрасно утомляешь своего человека, оставив его охранять речку до появления водолаза.
Старший офицер смутился:
– О чем это вы?
– Разве тебе не ясно, – взревел Фларри, – что сейчас глубина омута восемь футов и вода все прибывает? Пловец из меня никудышный. Если ты решил, что я сегодня ночью нырну в омут, достану нож и закопаю его где-нибудь, то ты придурок!
Конканнон криво улыбнулся.
– Именно поэтому полицейский будет наблюдать за рекой, – язвительно ответил он. – Мне не хотелось бы видеть вас утонувшим.
Эти двое были противниками, достойными друг друга. Я вообразил, как Фларри швырнул детективу невидимую перчатку. Конканнон представлялся мне хитроумной гончей, увивающейся вокруг медведя, громким лаем отвлекая его внимание. В маленьких глазах Фларри таилась усталость, его огромные ручищи, похожие на медвежьи лапы, бессильно покоились на подлокотниках кресла. Я внезапно задохнулся от осознания, что в этом поединке наверняка победит Конканнон.
– Если вы вобьете себе в голову, что Фларри убил Гарриет, вы совершите самую страшную ошибку в своей жизни, – бросился я в атаку.
– Благодарю за непрошеную поддержку, мой мальчик, – насмешливо произнес хозяин дома.
– Это очень трогательно, – заявил Конканнон. – Но не сомневаюсь, что Фларри точно так же защищал бы вас.
– Еще бы. И знаешь, что я тебе скажу, Конканнон? Если я и прикончил бы кого-нибудь, то не Гарриет, – хмуро заявил вдовец. – Хочешь пари?
Старший офицер отрицательно покачал головой, бросив на Фларри оценивающий взгляд. Казалось, эти двое играют в гляделки, словно дети. Потом Конканнон сухо распрощался.
Фларри следил из окна за детективом, направляющимся к машине.
– Посмотри, Доминик, – усмехнулся он. – Я так и думал! Этот тип притащил с собой наблюдателя, и бедняге придется всю ночь сторожить омут, чтобы я не прыгнул за ножом. Какой позор! Мы должны вынести несчастному постель.
У меня не было настроения присоединяться к шуточкам Фларри.
– Эй, Доминик, гляди веселей! – воскликнул мой приятель. – Так-то лучше. Надеюсь, ты не лунатик и не ходишь во сне?
– А что? – отозвался я.
– Ты ведь неплохой пловец, верно? Смотри не вздумай разгуливать по ночам и нырять в реки. Это может плохо кончиться.
* * *После нашей беседы я долго не мог заснуть. Это была всего лишь пятая ночь со смерти Гарриет, но я чувствовал, будто все связанное с ней происходило в какой-то другой жизни, столетия назад. «Убийства редко расследуют за неделю», – думал я. Однако в присутствии Конканнона я чувствовал какое-то необъяснимое нетерпение. Мне хотелось наконец избавиться от горя и неопределенности. Я мог понять эмоциональное возбуждение преступника, осознанно или неосознанно подталкивающее его любым способом сдвинуть дело с мертвой точки, хотя это тут же выдало бы его.
И снова меня обуял ужас, что я сам убил Гарриет в параноидальном безумии. Я был первым кандидатом в собственном списке подозреваемых. Возможно, Конканнон поджидает, когда я выдам себя. Кевин теперь вычеркнут из списка. Остаются только Фларри, Майра, я и таинственный мистер Икс – шатающийся пьянчуга, которого Майра видела, возвращаясь на велосипеде домой, и который потом, похоже, исчез с лица земли.
После гибели Гарриет я существовал в каком-то нереальном мире, словно бы в пустоте, превращавшей память о счастливых днях нашей близости в нечто столь же нереальное. Казалось невероятным, что до смерти моей подруги я так презирал Фларри: не в моем характере так относиться к людям. Все случившееся с нами казалось мне сейчас игрой с фантастическими образами, в которую меня втянула Гарриет, превратившая меня в такое же бесплотное видение. Отец Бреснихан пробудил меня от этих грез. Или это надуманное объяснение, а на самом деле я просто устал от моей любовницы?
Но я был одержим чувством нереальности, как раньше был одержим Гарриет. Если наша любовь сейчас представлялась мне прекрасной грезой, я вполне мог положить ей конец, когда мой рассудок спал.
Таинственная фигура, заслонившая белое тело Гарриет, – скрывался ли за ней неведомый мистер Икс, или Фларри, или я, или, возможно, Майра? Мне была не по душе мысль о последних трех. Но меньше всего мне хотелось бы обнаружить, что это Фларри, поскольку я был виноват перед ним. «Однако, – рассуждал я, – Конканнон остановился именно на его кандидатуре».
В этот момент меня осенила мысль, что я никогда не пытался представить себе состояние Гарриет после нашего разрыва. Она лежит на траве у реки, обнаженная и пьяная. Я только что бросил ее, заявив, что мы больше никогда не будем близки, отказавшись заняться с ней любовью в последний раз. Отвергнутая женщина разозлена, расстроена, плачет. Почему она вскоре не накинула ночную рубашку и не поторопилась домой?
Разве я сам не направился в коттедж и не лег спать сразу же? Даже если бы со мной случилось раздвоение личности, вернувшись на лужайку, я бы наверняка не застал ее.
О да! Она могла заснуть в изнеможении от пережитого горя.
Но если рассказ Майры правдив, женщина не спала при появлении темной фигуры. Если бы этой тенью был бродяга или мистер Икс, не стала бы обнимать его: скорее она бы закричала и убежала. Если бы к ней приближалась Майра, вооружившаяся ножом, моя подруга не стала бы покорно ждать удара, словно жертвенная овечка.
Тогда Фларри? Она открывает глаза и видит своего мужа, склонившегося над ней. Ей нет необходимости кричать и убегать. «Что ты здесь делаешь?» – спрашивает он. «Мне было так душно. Я вышла проветриться и уснула». – «Ладно, вставай. А то простудишься до смерти». – «Иди сюда, Фларри…» Гарри поднимает руки, чтобы прижаться к нему; она всегда считала мужа простаком.
Но тут мои фантазии рассыпались на кусочки. Зачем Фларри взял из дома нож? И почему Майра не слышала криков жертвы? Гарриет не сдалась бы без борьбы: она определенно была жизнелюбивой девушкой. Если бы Майра задержалась на минуту, она увидела бы саму схватку и ее конец.
