Картер Браун - Леди-призрак
— Я не думаю, что ваш коллега, мистер Браун, может быть нам чем-то полезен, — произнес я, тщательно выговаривая слова. — Почему бы вам, пока мы разговариваем, не отправить его искать свои волосы, или еще за чем-нибудь?
Олсен фыркнул и сделал шаг в моем направлении, но Браун сдерживающим жестом руки остановил его.
— Вы имеете в виду какую-то определенную девушку? — спросил Браун.
— Глорию Ла-Верн, — сказал я. — Я полагаю, она одно время была у вас путаной. Где-то год назад, а?
— Вы «полагаете», она была у меня кем?
— Эдди, крошка! — я медленно покачал головой. — Ваш «прокат» девушек известен во всем городе. Гораздо более известен, чем ваше предприятие по связям с общественностью.
— Я могу вышвырнуть его в окно, — сказал Ольсен. — Лететь вниз четыре этажа. Можно выглянуть и посмотреть, как он будет подпрыгивать.
— Глория Ла-Верн, — повторил Браун. — Кто забудет такое имя? Я никогда не встречал никакой Глории Ла-Верн.
— Есть такой парень, которого зовут Пит. Он тоже интересуется судьбой Глории Ла-Верн, — сказал я и описал его внешность.
— Нет, — сказал Браун. — Не знаю такого.
— Я тоже, — неучтиво влез Ольсен.
— Тогда, я думаю, вы ничем не сможете быть мне полезным, — сказал я и встал на ноги.
— Погодите, — быстро выпалил Браун. — Один вопрос прежде чем вы уйдете, Холман. Кто вас навел на меня?
— Имя моего клиента не подлежит разглашению.
— Но, возможно, это не ваш клиент.
— Все мои источники — конфиденциальные, — сказал я самодовольно.
— Я могу попросить Майка убедить вас, — сказал он. — Майку хорошо дается убеждение. Он, к примеру, может отломать вашу руку и запихнуть ее вам в глотку.
Сегодня с утра я чувствовал себя храбрым, потому что оделся как надо. Я вытащил свой револьвер 38-го калибра из кобуры, закрепленной через плечо, и стал покачивать им, как бы взвешивая, в руке.
— Пусть попробует — и я отстрелю ему голову, — сказал я.
— Он не посмеет выстрелить, — нагло ухмыльнулся Олсен.
Послав к дьяволу осторожность, я прицелился и нажал на курок. Внутри кабинета раздался оглушительный звук выстрела, и штукатурка из дырки, проделанной пулей примерно в четырех дюймах от виска Олсена, тоненькой струйкой посыпалась ему на плечо. Оба в оцепенении уставились на меня. Я вернул пушку в кобуру, одарил их на прощание ослепительной улыбкой и вышел из кабинета.
— Мистер Холман? — Секретарша на приеме выглядела не на шутку взволнованной. — Ужас, но на какую-то секунду мне показалось, что я слышала звук выстрела!
— Об этом не переживайте, — сказал я ей. — Просто мистер Олсен примеривал себе на голову новый паричок и, на беду, уронил его на пол.
Она в недоумении медленно подняла глаза к небу, а я отправился на выход.
Садясь в машину, я подумал про себя, что лучше было бы поступить по-другому. Предыдущей ночью в баре я нажил себе врага в лице Пита, и он подстерег меня, когда я вернулся домой. Сегодня у меня появилась еще парочка врагов — Браун и Олсен. Кроме того, я до сих пор по сути ничего не узнал о Глории Ла-Верн. Или, другими словами, об Элисон Вейл. Похоже, пришло время изменить стиль работы и сделать то, что я должен был сделать в первую очередь — пойти и поговорить с Элисон Вейл. Но этот шаг разумно согласовать сначала с моим клиентом.
Ее офис располагался в Западном Голливуде на третьем этаже здания без лифта с тыльной стороны. В каморке, приспособленной под приемную, сидела полная блондинка лет сорока, которая окинула меня подозрительным взглядом, когда я вошел в комнату.
— Да? — сказала она холодным тоном.
— Просто класс! — воскликнул я с воодушевлением. — Уже почти полдень, а у меня сегодня еще не было секса.
— О чем это вы, черт побери, говорите!
— Какая вам разница? — сказал я. — Вы уже сказали «да»!
— Тоже мне умник! — сказала она. — К тому же незнакомый умник. Хочешь попасть в кино, сынок, так ты опоздал лет на тридцать.
— Держу пари, вы уже тогда снимались в романтических ролях!
Она неожиданно улыбнулась.
— Я еще кое-что могу сыграть. Но теперь требуются героини не романтические, а будничные. И мне с учетом моего богатого сексуального опыта сегодня, согласитесь, трудно претендовать на такие роли.
— Охотно верю, — сказал я. — Меня зовут Рик Холман.
— Я — Мэгги, — сказала она. — Я здесь вроде дуэньи, отпугивающей нежелательных клиентов. А вы не из пугливых, мистер Холман.
— Мэгги! — прогремел голос Сэнди Паркер изнутри офиса. — Хочешь трахаться — трахайся в свое свободное время. То же самое относится и к праздной болтовне!
— Пойду скажу ей, что вы прекрасно ее слышали, но как раз трахались, когда она кричала, и потому не смогли ответить, — сказал я великодушно.
Я прошел мимо Мэгги во внутренний офис к Сэнди Паркер, которая сидела за огромным столом.
— А это ты. — Она скривила губы. — Я должна была догадаться.
На ней был коричневый замшевый пиджак, брюки того же цвета и шелковая рубашка кремового цвета. Между пальцами правой руки дымилась тонкая сигара.
— Нам надо поговорить, — сказал я.
— Так говори, — сказала она.
— Не с тобой, — сказал я, — а с Элисон Вейл.
— Вот уже час я пытаюсь до тебя дозвониться, — сказала она. — Где, черт побери, тебя носит?
— Ходил с визитом к Эдди Брауну.
— К этому своднику! А я всегда считала, что ты сам находишь себе девушек, Холман.
— Элисон Вейл сама знает, что ее беспокоит, — терпеливо объяснил я. — Может быть, то, что она не говорит тебе, она расскажет мне.
— Окей, — сказала Сэнди. — Ну, так поговори с ней.
— Отлично.
— Только вот что. Сначала тебе нужно ее найти.
— Что это, черт возьми, по твоему означает?
— Сегодня я встала поздно, — сказала она. — Элисон уже не было. Я проверила ее комнату и убедилась, что большая часть ее одежды ушла вместе с ней. Никакой записки, никакого горестного «прощай», написанного губной помадой на зеркале, вообще ничего. Прошлым вечером она вернулась домой рано. Вид у нее был такой, как будто только что упало небо, и она сразу отправилась к себе в комнату. Позже я поднялась к ней, но обнаружила, что дверь заперта изнутри. Я позвала ее, но она не ответила. Так что же случилось вчера вечером в баре?
Я стал рассказывать, и по мере моего приближения к концу повествования ее лицо становилось все мрачнее.
— Должно быть, ты спятил! — сказала она. — Я не удивляюсь, что она ушла от меня сегодня утром. Ты, абсолютно незнакомый ей человек, подходишь к ее столику и избиваешь до бесчувствия парня, с которым она сидит. Потом, у выхода, тебе еще взбрело в голову назвать ее Глорией Ла-Верн. Боже мой!
— У тебя есть соображения на тот счет, куда она могла уехать?
— Откуда, черт возьми, мне знать?
— Извини, что я так подвел тебя, — сказал я, тщательно выговаривая каждое слово. — До свидания, Сэнди.
— Постой! — резко бросила она. — Ты от меня так просто не отделаешься, Холман. По твоей вине она ушла, тебе ее и возвращать.
— Не уверен, что я до такой степени заинтересован в этом деле.
— Хочешь сказать, что это слишком трудная задачка для такого жалкого глупенького умишка, как твой, чтобы он мог справиться с ней в одиночку, — сказала она. — Ты найдешь ее, Холман. И ты выяснишь, какая тайна скрывается за всем этим, и выяснишь быстро, иначе я сделаю так много дырок в твоей репутации, что во всем городе ты не сможешь сыскать себе работы даже в качестве дрессировщика собак!
— У тебя великий дар убеждения, Сэнди, — сказал я. — Окей, я попытаюсь. Кстати, ты должна мне девяносто баксов.
— Девяносто долларов? — ощетинилась она. — За что это, черт возьми?
— Задаток за «прокат» одной из девушек Эдди Брауна, — сказал я. — Я бы не переживал, но она так похожа на тебя.
Глава 5
К парадной двери дома в Палисадесе вели пятнадцать ступеней. Я позвонил в дверь и сверился с часами. Было без одной минуты шесть. Холман — ничто, если он не пунктуален. «Ничто» начинало занимать все большее место в моей жизни. Весь полдень я провел занимаясь этим «ничем». Я должен был искать Элисон Вейл, но с чего, черт возьми, начать? Потом входная дверь отворилась, и череда моих мыслей неожиданно прервалась.
По-моему, ей было где-то около тридцати, она была высокого роста и обладала пышными формами. Ее рыжевато-белокурые волосы были коротко пострижены и по форме напоминали шапочку. У нее были огромные выразительные глаза ярко голубого цвета и широкий роскошный рот. На ней было длинное платье из тонкого шелка с большими разноцветными узорами. Ткань плотно облегала ее пышные бедра и груди и нежно шуршала при каждом ее движении.
— Вы — Холман?
— А вы — Сильвия Мэдден, — сказал я.
— Ну проходите.
Она повернулась и проводила меня через прихожую в гостиную. Вся обстановка, очевидно, относилась к сороковым годам, и создавалось впечатление, что находишься в музее.
