Картер Браун - Леди-призрак
— По словам Дуэйна он дал ей семьдесят пять тысяч долларов в качестве отступных. Что-то не получается, будто она столь отчаянно нуждалась, что была вынуждена податься на работу к Брауну.
— А может, ей самой это было в кайф? — Она пригубила виски из бокала. — От меня мало проку, да?
— Но сидеть и смотреть на вас так приятно, — сказал я.
— И все-таки, кто такая Глория Ла-Верн?
— Есть предположение, что она была близкой подругой Элисон Вейл после развода, — соврал я, не моргнув глазом.
— Я могла бы поспрашивать кое-кого из девушек, не слыхали ли они о такой. Могла бы выяснить, работала ли она когда-нибудь на Эдди.
— Спасибо. — Сказал я. — И что только такая замечательная девушка, как вы, делает в этом «прокатном» бизнесе?
— Зарабатывает, — просто сказала она. — Живет полноценной половой жизнью. Иногда трахается с весьма интересными людьми.
— У Эдди все клиенты с такими громкими именами, как Дуэйн?
— Не у всех громкие имена, но у всех толстые кошельки, — сказала она.
— Все, кто вовлечен в эту затею, должны держать язык за зубами, — сказал я. — Но может ведь найтись какая-нибудь обиженная, которой захочется погубить все дело.
— Никто не отважится на это, — сказала она. — Эдди — ярый поборник дисциплины. Первым делом, когда вы поступаете к нему на работу, он показывает вам фотографии девушки, у которой был длинный язык. Глядеть на эти фото — мало удовольствия!
— У него своя банда головорезов?
— Про банду не скажу. Есть один такой — Марк Олсен, который, кажется, все время околачивается в его офисе. — Ее вдруг передернуло. — Одна из девушек рассказывала мне, что она как-то поспорила с Эдди из-за денег, и он приказал Олсену разобраться с ней в дальней комнате. Тот ее там так отделал! Но бил так аккуратно и с таким расчетом, чтобы ничего не было видно и чтобы не причинить серьезный вред ее здоровью. Следующие четыре дня та провалялась в постели, а на теле даже не было видно ни одного синяка.
— Допустим, ты захочешь уйти?
— Уходи, — сказала Джули. — При условии, что ты предоставишь Эдди убедительные доводы и что не попытаешься увильнуть от той работы, которая была уже раньше закреплена за тобой. Все упрощается, если ты приводишь себе на замену другую девушку.
Она допила остатки виски и направилась с пустым бокалом к бару. По манерам Майк Олсен похож на Пита, подумал я, но это явно не Пит, потому что Джули определенно узнала бы его по моему описанию. Учитывая состояние моих мозгов, даже подобные мысли были для них небесполезны. Джули налила себе новую порцию, облокотилась на барную стойку и посмотрела на меня.
— Я еще не успела вас спросить, — сказала она. — Вы женаты, или у вас кто-то есть?
— Нет.
— А вы не голубой?
— Нет.
— Просто слишком разговорчивый, да?
— Просто уставший, — сказал я. — Думаю, приму-ка я душ прежде чем идти спать.
Открыв рот, она с удивлением и недоверием наблюдала, как я поднимался с кушетки и ставил свой бокал на кофейный столик.
— Я тащусь сюда бог знает откуда, и вот тебе на? — сердито заворчала она.
— В любом случае, спасибо. Неплохо поболтали, — сказал я.
Я вышел из гостиной и спустился на три ступеньки к своему «комплексу» спальня-ванная. Мой «комплекс» отличается от тех, которые представляют собой одно целое; у меня просто две отдельные комнаты, но, по крайней мере, просторные. Я снял с себя одежду и оставил ее на полу в спальне. Потом я отправился в ванную и открыл душ.
Наверное в течение пары минут я просто стоял под душем, и струи горячей воды приятным каскадом спадали по всему моему телу. Я почувствовал, что головная боль медленно проходит. По идее нужно бы сейчас открыть кран с холодной водой, и позволить тоненьким ниточкам душа привести мой тонус в норму. К дьяволу! Зачем мне приводить в тонус все мышцы, если я только что расслабился? И что это за рефлекс такой, который заставляет мою руку тянуться к мылу? Я посмотрел вниз и вдруг увидел, что мои руки неподвижно висят вдоль туловища. Глюки. Как у психов! Третья рука продолжала тянуться к мылу, потом схватила его и в следующее мгновение — ни руки, ни мыла. Маниакальный вор мыла с Беверли Хиллз снова на свободе.
Что-то теплое и нежное, твердое, но упругое прижалось к моей спине. Передо мной возникли две руки. В одной из них было мыло, и я почувствовал, как она начала нежными движениями намыливать мне грудь. Вторая тем временем поглаживала мой живот.
— Ты выглядишь таким измотанным, — прошептал нежный голосок мне на ухо. — Я решила по мере своих сил помочь.
Руки поменялись местами, и теперь та рука, которая только что намыливала мою грудь, делала то же самое с моим животом. И делала это опять-таки замечательно.
Рука, которая до этого поглаживала мой живот, «заблудилась» чуть ниже, и мое тело отреагировало на это совершенно определенным образом.
— Ах! — промурлыкал голос позади меня. — Не совсем устал.
Ее руки продолжали работать над «утешением» моего тела до тех пор, пока я ни стал самым чистым и самым возбужденным Холманом в своей жизни. Потом мыло вернулось на свое место, а руки исчезли. Как только я повернулся к ней лицом, из душа на меня с силой обрушился обжигающий поток ледяных струй. В остолбенении я стоял там так несколько секунд, потом как очумелый выскочил наружу из душевой кабины.
— Мой маленький бедняжка-петушок, — сказала Джули, взглянув на меня чуть ниже пояса. — Это противный холодный душ сделал его вялым и безразличным?
Моя банщица была одета, как одеваются все банщицы, — в чем мать родила. Я взглянул на ее гордо выступающие вперед груди, нежный изгиб живота, который плавно перетекал в треугольное изобилие жестких темных завитушек, и «вялый» сразу преодолел вялость.
— Это отвратительно, — сказал я сурово.
— А я думала, холодный душ возбуждает, — сказала она.
— Вот я. Такой чистый, что при ходьбе издаю скрип, — сказал я, — и здесь же рядом стоишь ты — абсолютно грязная!
— Не абсолютно грязная, — возразила она. — Может быть, лишь слегка неумытая. Знаешь, — смог, и все такое.
Я снова протянул руку в душевую кабину, повернул кран — пошла горячая вода. Я взял мыло.
— Твоя очередь, — сказал я ей.
Она вошла под душ слегка наклонив набок голову, чтобы не намочить волосы. Я встал позади нее и с удовольствием принялся за работу банщика. Когда моя рука опустилась чуть ниже ее живота, она послушно раздвинула ноги. Я тщательно намылил ее промежность, затем сзади — в глубине между ее полными ягодицами. Взяв ручку душа, я стал смывать мыло с ее тела. Затем, крепко обхватив ее рукой и игнорируя ее дикие протестующие крики, я окатил ледяной водой интимные части ее тела. Теперь она блистала той же чистотой, что и я. Даже ежедневная пробежка не может сравниться по затратам физических усилий с упражнением под названием: «обтирание друг дружки полотенцами насухо». Потом мы пошли в спальню.
Джули повернулась ко мне лицом, ее руки обвили мою шею. Ее груди плотно прижались к моей груди; наши тела соприкоснулись внизу, и ее нежное тепло стало перетекать ко мне. Это привело к немедленной эрекции. Мои ладони нежно обняли ее круглый упругий зад, и я прижал ее крепче к себе. Наш поцелуй слишком затянулся, и потом мы уже лежали в постели.
— Я тут вспомнила кое-что, — прошептала она мне на ухо. — Тебе не надо торопиться, Рик. Остаток ночи идет за счет Дуэйна Ларсена!
Глава 4
На следующее утро Джули приготовила завтрак. Она была в одних узеньких белых трусиках. Такие «наряды» отвлекают от утреннего кофе и оживляют в памяти события предыдущей ночи. Она вышла, оставив меня в плену счастливых воспоминаний, а затем вернулась вполне одетой.
— Все было замечательно, Рик, — сказала она. — У меня было много-много настоящих оргазмов. Какое облегчение после всех этих притворных! Ты, наверное, заметил, как я довольно вскрикивала? Когда притворяешься, надо много стонать и вопить, чтобы убедить какого-нибудь идиота, что он доставляет вам кучу удовольствий.
— Передай Дуэйну Ларсену благодарность от нас обоих, — сказал я.
Ее лицо скривилось в гримасе.
— Это что, просто шутка, Рик? Забавная. Можно слегка посмеяться: ха-ха-ха, да?
— Ха-ха-ха, — закрякал я.
— Это как-то задело твое драгоценнейшее мужское достоинство? — спросила она по-детски шепелявя. — Мой маленький расстроился из-за того, что получил бесплатно то, за что уже расплатился другой?
— Знаешь что? — Сказал я ей с улыбкой. — Ты слишком избалованная сука!
— Мне нужно бежать, — сказала она. — Надо успеть проявить любовь и сочувствие к нему, когда он проснется от похмелья с ужасной головной болью. Ты собираешься навестить Эдди Брауна?
— Думаю, да.
— Ты ведь не станешь упоминать там моего имени? — На ее лице вдруг возникла озабоченность.
