Дей Кин - Моряк сошел на берег
Корлисс подошла ко мне ближе и прижалась ко мне. Я снова попытался отвести взгляд от трупа, но тогда в поле моего зрения попали ее обнаженные груди. Я спросил себя, как низко все же может пасть человек – я желал эту женщину так страстно, как никогда еще не желал ни одну женщину, несмотря на то что ее только что изнасиловали и я только что убил насильника.
– Прошу тебя, оставь меня, – сказал я.
– Ты ожесточился, Швед, – прошептала она.
– В таких обстоятельствах немудрено ожесточиться.
– Но ты не должен быть таким, – умоляющим тоном прошептала она. – Прошу тебя! Я была вне себя... потому что мне было стыдно... – Она взяла мое лицо в свои руки. – Ведь перед нами еще вся жизнь.
– После всего того, что тут случилось?
– Да! И несмотря на все то, что тут случилось.
Я соскользнул с подлокотника кресла – лишь бы быть подальше от нее. Чтобы не дать ей повод вечно презирать меня. Тем более что рядом находился мертвый свидетель.
– Достань мне, пожалуйста, сигарету!
Корлисс нашла пачку на туалетном столике. Она зажгла сигарету, а потом села ко мне на колени, чтобы покурить вместе со мной. Ее теплое и мягкое тело еще больше усугубило мои мучения. Она ведь должна была знать, не могла не знать, что я испытывал.
Она раскурила сигарету, а потом сунула мне ее в рот.
– У меня есть план.
– Какой?
– Он годится для нас обоих. – Все ее тело, казалось, горело внутренним огнем. – В полицию мы звонить не можем. Это просто исключено. Ты меня слышишь, Швед?
– Почему мы не можем сообщить в полицию? – спросил я.
Корлисс опять положила руки мне на лицо и поцеловала меня. Поцеловала долгим поцелуем – сладким, но без страсти, и тем не менее жгучим.
– Потому что я люблю тебя, Швед, – наконец сказала она со вздохом, – и потому, что я не хочу, чтобы наша жизнь была поковеркана... и потому, что завтра утром мы поженимся, как мы и собирались это сделать.
Мои руки обняли ее тело.
– Но послушай, Корлисс...
– Да?
– Ведь может случиться, что Купер все поймет. Как-никак, а то, что сделал Джерри... Ведь по этому случаю имеется статья закона.
Корлисс вынула у меня изо рта сигарету и затянулась. Блеск исчез из ее глаз.
– Ты сможешь доказать, что он это сделал?
– Что это значит?
– Именно то, что я и сказала. Ты сможешь это доказать? – повторила она с ударением.
– Нет, – признался я. – Но...
Она коротко и горько рассмеялась.
– Может быть, ты думаешь, что я смогу это доказать? Нет, я тоже не смогу этого сделать. С одной стороны, будет стоять мое слово, а с другой – труп... – Она снова заплакала. – Я знаю, что подумает шериф Купер. – Она махнула рукой, и в этом жесте заключались и пренебрежение, и отвращение. – И его помощник Харрис... с его грязной фантазией. Каждый раз, как он появляется здесь, он буквально раздевает меня своим взглядом.
Ход ее мыслей показался мне до удивления запутанным. А самому мыслить логически было тоже трудно. С каким удовольствием я бы выпил еще рюмочку.
– Ну, и что они подумают?
Ее затекший глаз сейчас уже полностью закрылся.
– Они подумают, что я сама связалась с этим Джерри, а ты застал нас и убил из ревности.
– Ну, а твой глаз?
Ее голос бил меня по голове словно маленьким серебряным молоточком:
– Ведь с таким же успехом глаз мне мог подбить и ты!
Да, она была права. Я на мгновение задумался.
– Но если мы не сообщим об этом в полицию, то какой же выход у нас остается?
Она без всякого сострадания посмотрела на человека, лежавшего на полу, – точно так же она смотрела и на муху, кружившуюся на ветровом стекле машины.
– Мы должны избавиться от трупа.
– Каким образом?
– Спрятать его.
– Это легко сказать, но нелегко сделать, – заметил я. – Где мы его сможем спрятать?
– В одной из горных пещер, что находятся выше Малибу.
Я покачал головой.
– Исключается!
– Почему?
– Потому что трупы в пещерах всегда, рано или поздно, находят.
Корлисс соскользнула с моих колен и зашагала по комнате взад-вперед, словно попавшаяся в клетку пантера.
– В таком случае его надо спрятать где-нибудь в другом месте. Придумай сам! – Она словно била меня своими словами. – Ты же мужчина! Или вместо женитьбы ты предпочитаешь сесть за решетку? Ведь я люблю тебя...
Сигарета обожгла мои пальцы. Я загасил ее, схватил Корлисс за бедра обеими руками и попытался потянуть к себе.
– Я тоже тебя люблю...
Она выскользнула из моих объятий.
– Тогда тебе надо что-то придумать, Швед! Ведь речь идет о нас двоих!
– Ты хорошо его знала?
Ее взгляд с отвращением посмотрел на мужчину, лежавшего на полу.
– Я его и не знала. Лишь однажды были с ним на благотворительном балу в Манхэттен-Бич. И вот на обратном пути он стал домогаться моей благосклонности – как и сегодня вечером. И тогда я заявила ему, что никогда больше не желаю его видеть.
– А чего тебе надо было вчера вечером в его баре, когда мы с тобой встретились?
– Хотела прочесть ему нотацию, – ответила она, – и постараться отомстить за себя. Ведь после того как я отвергла его поползновения, он стал распространять обо мне слухи, что я... Ну, что я – непорядочная женщина.
– Как его фамилия? – спросил я.
– Волкович.
– Бар принадлежит ему?
– Понятия не имею. Правда, он утверждал, что бар его, но только я сомневаюсь в этом. А почему ты спрашиваешь?
– Я только задаю тебе вопрос, как быстро должны его хватиться.
Она взъерошила свои волосы на затылке, а потом снова позволила им упасть.
– Прошу тебя, Швед, придумай хоть что-нибудь! – умоляющим тоном сказала она. – Я совсем не хочу, чтобы кто-нибудь из нас сел в тюрьму.
– У полиции нет никаких оснований сажать в тюрьму тебя, – объяснил я ей ситуацию. – Даже если бы ты его пристрелила, тебе все равно ничего бы не было. Но убил его я, а не ты.
– В глазах закона мы оба одинаково виноваты, – сказала она и снова прижалась ко мне. – Но мы не хотели этого, правда, Швед?
– Не хотели...
– Но тем не менее это произошло. – Она сняла мои руки со своих бедер. – Подумай, что мы можем сделать, мой милый. Ведь в самом лучшем случае они решат, что это можно квалифицировать как непредумышленное убийство. И если я и избегу наказания, то для тебя это может означать пятнадцать – двадцать лет. А в тюрьме ты сможешь целовать меня лишь раз в месяц, да и то через тюремную решетку в комнате для посетителей. Пока мы оба не состаримся. Кроме того, есть и еще одно, Швед...
– Что именно?
Голос ее был так тих, что я был вынужден нагнуться, чтобы ее слушать:
– Да ты и сам должен был бы об этом догадаться... Разве я похожа на женщину, которой доставляет удовольствие стоять перед судом присяжных, которые уставятся на меня своими сальными глазами, раздевая меня взглядами и думая о чем-то грязном и постыдном? Разве я похожа на нее? И неужели ты думаешь, что мне будет приятно говорить перед судом, что Джерри Волкович меня действительно изнасиловал? В моей собственной кровати и за несколько часов до нашей свадьбы. Неужели ты действительно думаешь, что мне все это будет приятно?
Я поднялся, прошел по комнате и, взяв с полки бутылку, выпил.
– Ладно, пусть будет по-твоему.
– Что "по-твоему"?
– Я не буду звонить шерифу Куперу, и мы увезем труп.
– Куда?
Я снова приложил бутылку к губам. Виски закапало мне на грудь, перемешиваясь с потом.
– Сам не знаю. Но все равно одевайся и будь готова к поездке. К тому времени я что-нибудь придумаю.
Корлисс закрыла лицо руками.
Я открыл дверь и зашагал по траве к своему бунгало. Лишь с трудом я смог одеться. Насколько я понимаю, в те минуты я был не так уж трезв. Но меня это не беспокоило. Труп меня тоже мало беспокоил – как-нибудь мы от него избавимся.
Когда я уже натягивал куртку, из нее выпал мой бумажник, а вместе с ним и билет в Хиббинг.
Я долго смотрел на билет, а потом отправился обратно в бунгало Корлисс, чтобы избавить ее от трупа этого Волковича.
7
Она стояла перед туалетным столиком и быстро приводила себя в порядок. Распухший глаз она припудрила.
– Брось ты это! Лучше одевайся быстрее!
– Хорошо, Швед. – Она покорно стянула с себя разорванное желтое платье. Под ним у нее ничего не было. Многие часы, проведенные ею под жарким солнцем южной Калифорнии, окрасили ее спину и ноги в медные тона. Тем не менее, когда она шла к платяному шкафу, казалось, что на ней надето белое сатиновое платье.
Она вынула из шкафа платье салатного цвета и, держа его перед собой, подошла ко мне, чтобы поцеловать меня.
– Я люблю тебя, Швед, – прошептала она.
– И я тебя люблю, Корлисс...
Тесно прижавшись друг к другу, мы поцеловались долгим и страстным поцелуем.
Потом я завернул труп в светлую ковровую дорожку, на которой он и скончался. Меня подташнивало, и мне не хватало воздуха, когда я вынужден был снова его развернуть, – я вспомнил, что его одежда все еще оставалась на стуле возле кровати.
![Ричард Пратер - Торговец плотью [= Торговец живым товаром]](/uploads/posts/books/248498/248498.jpg)
