Дей Кин - Моряк сошел на берег
Голова Волковича все еще лежала на спинке сиденья. У меня вырвалось ругательство, когда я вытащил из кармана тряпку, завернутую в газету. Выбросив газету, я вытер тряпкой рулевое колесо. Когда я уже был уверен, что на руле не осталось моих отпечатков, я передвинул уже начинающее остывать тело на левую сторону, за руль, положив на него скрюченные пальцы.
Туман стал еще более плотным. Теперь он стоял между мной и обрывом, словно белая стена. Лишь бы вовремя заметить Корлисс, чтобы успеть спрыгнуть, подумал я. Удостоверившись, что в машине все в порядке, я отпустил тормоз, включил зажигание и нажал на педаль.
Мотор работал на холостом ходу отлично. Но когда я хотел отрегулировать подачу бензина, я обнаружил, что рычаг регулировки находится в другом месте. Я разрешил проблему, нажав с такой силой на правую ногу Волковича, что он, как только я надавил на его левое плечо, сам должен был нажать на педаль.
Спина болела, когда я все это проделал. Мне очень хотелось курить, и мне очень хотелось быть не здесь, а где-нибудь в другом месте. Но я тем не менее должен был довести дело до конца.
Я открыл левую дверцу так, что она держалась теперь на одном крючке. После этого я поставил левую ногу на подножку, а правой нажал на сцепление. Я включил фары и вторую скорость.
Машина рванулась вперед, как испуганный дельфин, завидев акулу. Я поддерживал Волковича своей левой рукой, а как только завидел Корлисс, оттолкнулся от машины и все равно чуть не свалился в пропасть.
Какое-то мгновенье я катился по земле, тщетно пытаясь остановиться, а потом почувствовал, как меня схватили чьи-то руки. В ту же минуту машина взвилась над пропастью, сверкнув над морем своими фарами, и полетела вместе с Волковичем в белые буруны.
Я лежал в полном изнеможении на самом краю пропасти и тяжело дышал. Корлисс лежала почти рядом. Когда она пыталась удержать меня от падения со скалы, платье соскользнуло с одного из ее плеч, и, когда я взглянул на нее, она как раз была занята тем, чтобы поправить платье. В этот момент она выглядела приблизительно такой же, как в момент, когда она появилась в моем бунгало после того, как ее изнасиловал Волкович.
Она схватила меня за руку.
– Сними с меня платье, Швед, – попросила она, – помоги мне, пожалуйста.
Ее платье снималось без малейшего труда, а остатки одежды она быстро скинула сама, без моей помощи. После этого ее руки начали лихорадочно стаскивать с меня рубашку и галстук. В следующий момент тела наши уже сплелись в свете луны, губы жадно искали мои. Тело ее пылало.
Она взяла мою голову обеими руками.
– Они его никогда не найдут, не правда ли, Швед?
Я поцеловал ее в глаза.
– Надеюсь, что нет...
Она еще теснее прильнула ко мне.
– Они не должны его найти... не должны. Во всяком случае – в ближайшее время. Это было так несправедливо... – При этом она гладила мои плечи и спину. – С тобой я могу чувствовать себя уверенной, не так ли, Швед?
Я покрыл ее щеки, волосы и губы жгучими поцелуями.
– Конечно, дорогая...
– Ты меня любишь?
Я немного приподнял голову, чтобы мог видеть ее глаза.
– Очень...
Глаза Корлисс словно буравили меня.
– Я тоже тебя люблю, Швед. Скажи мне, что ты меня любишь...
– Я люблю тебя...
– Тогда докажи это... – тяжело дыша, сказала она. – Докажи, что ты меня любишь.
Я уже давно желал овладеть этим прекрасным и страстным телом, которое так волновало меня, и я не заставил себя просить. Я овладел ею страстно и исступленно, прямо на твердой скалистой земле, чувствуя во всем теле такое блаженство, какое еще не испытывал никогда в жизни...
Когда я наконец кончил и приподнялся на локтях, жадно ловя ртом воздух, Корлисс все еще неподвижно лежала, освещенная лунным светом. Волосы были разбросаны и были похожи на золотистую подушку, а туман парил над ней, словно прозрачное покрывало. Будущая миссис Нельсон, подумал я, и в этот миг мне захотелось, чтобы она не была так бесстыдно раздета.
Ветер с моря внезапно посвежел. Я почувствовал боль на своих губах, а шум волн оттуда, где на дне покоился "бьюик", казался глухим и таинственным, словно исходил из мрачного темного туннеля.
Мне словно что-то сдавило горло. Не знаю почему, но мне вдруг показалось, что меня только что изнасиловали.
8
На обратном пути к мотелю мы оба молчали. Я подвел зеленый "кадиллак" к площадке для машин перед ее бунгало. Мы оставались сидеть в темноте – все еще не сказав друг другу ни слова. А потом она очутилась в моих объятиях.
– Я так люблю тебя, Швед, – прошептала она.
– Я тебя – тоже, Корлисс.
Она поцеловала меня – без всякой страсти.
– И все остается так, как мы и решили? Мы сегодня поженимся?
– Да, сегодня днем, – подтвердил я.
– А где?
– В Лос-Анджелесе или Сан-Диего. Где тебе больше понравится.
Она на мгновение задумалась.
– Думаю, что лучше в Лос-Анджелесе.
– Ничего не имею против.
Она вынула ключи из сумочки и открыла дверцу машины.
– До этого все будет в порядке? – озабоченно спросил я.
– Да... Думаю, что да.
Она повернулась и поцеловала меня еще раз, на этот раз более страстно.
– Большое спасибо, Швед, – сказала она просто. Потом запахнула пальто, чтобы спрятать под ним свое разорванное платье, открыла дверь своего бунгало и мягко закрыла ее за собой.
Я выждал, пока в ее бунгало не вспыхнул свет, а потом прошел рядом в третий номер. Заснул я уже тогда, когда начало рассветать.
Но спал я недолго. Где-то часов в семь меня уже разбудил шум голосов и стук дверей бунгало и гаража.
Я бы с удовольствием поспал бы еще немного. Во рту у меня был кисловатый привкус, кроме того, мне очень хотелось выпить кофе. В ресторанной кухне горел свет, но сам ресторан и бар были темными.
Чтобы убить время, я побрился и принял душ. Удар в дверь заставил меня вздрогнуть. Мои нервы еще не пришли в норму, и я чуть не порезался при бритье.
Отложив бритву в сторону, я посмотрел в окно. Судя по всему, в суточную оплату за бунгало, составлявшую восемь долларов, входила и утренняя газета. Какой-то странный тип в голубых джинсах и сером пуловере разносил "Лос-Анджелес Таймс".
Я прижал свой номер газеты к стенке и пробежал глазами первую страницу, заканчивая бритье. Одна из известных кинозвезд с бархатными глазами возвещала о своем намерении затащить на алтарь и, предположительно, также и в кровать своего пятого супруга. Был отменен также новый закон о налогах. Первую страницу украшал также какой-то богатый мальчик, о котором я уже читал в первый вечер моей пьянки. Это была какая-то до дикости авантюрная история. Судя по всему, этот эксцентричный богатый 35-й сынок одной из уважаемых чикагских семейств намеревался сам себя посадить в лужу. Его последней выходкой была женитьба на какой-то потаскушке из Южного Чикаго по имени Софья Паланка. Он тайком предпринял с ней длительную поездку по Европе. Счастливая супружеская чета прислала телеграммы из Лондона, Парижа, а потом и из Бухареста. Но это было последнее, что слышали о Филипе Е.Пальмере Третьем.
За три прошедших с тех пор года осаждаемое семейством богатого бездельника Министерство иностранных дел время от времени предпринимало попытки превратить его таинственное исчезновение в дело государственное. И время от времени возмущенные власти Румынии выражали протест, уверяя, что ничего не знают о некоем Филипе Е.Пальмере Третьем, ни о его невесте, пользовавшейся нехорошей репутацией.
На этой стадии дело и застряло до тех пор, пока один из охотников на уток не наткнулся в болотах близ городка Гэри, штат Индиана, на труп. В этом трупе опознали исчезнувшего богатого бездельника, которого до сих пор считали пропавшим за железным занавесом.
Он был уже давно мертв – вполне возможно, что все три года. Дальнейшее следствие по этому делу выяснило, что незадолго до своей предполагаемой поездки в Европу он превратил в деньги акции и другие ценные бумаги на сумму около четверти миллиона долларов. Эти деньги исчезли вместе с ним.
Теперь ФБР придерживалось версии, что он был убит вскоре после женитьбы на Софье Паланке и что эта златокудрая потаскушка укатила в Европу с неким Липпи Сальцем, профессиональным игроком из Чикаго, который внешне был похож на Пальмера. Во всяком случае, это сходство для фото на паспорт было достаточным. Заграничные паспорта, разумеется, были выписаны на миссис и мистера Пальмера.
Златокудрая "миссис Пальмер" также бесследно исчезла с поверхности земли, как и сам Пальмер. Зато путь Липпи Сальца ФБР проследило до Лос-Вегаса, и репортер, который писал в газету, получил довольно точные сведения о том, что арест этого Липпи Сальца ожидается с часу на час.
Я смыл крем с лица и снова взглянул в окно. Теперь в ресторане уже горел свет.
Я надел куртку, шапку и перешел через подъездную дорогу, чувствуя глубокое сожаление к Липпи Сальцу. Я знал, каково сейчас этому парню. С этого момента я тоже буду регулярно читать газеты. Ведь человек по имени Джерри Волкович тоже был мертв, и в его смерти был виноват я. Наверняка машину-то его найдут – неизвестно только – с трупом или без него.
![Ричард Пратер - Торговец плотью [= Торговец живым товаром]](/uploads/posts/books/248498/248498.jpg)
