Владислав Виноградов - Налог на убийство (сборник)
Танк стоял по башню в обмелевшей от августовской жары речке. До него было всего несколько метров. И опять над ухом орал Шпигельглас:
– Ну, как мы сделали его, ребята!
Потом обернулся к веснушчатой девчонке:
– И ты молодец. Все другие трусы. Сейчас они возвращаются, когда враг нами остановлен. Но с ними мы еще разберемся в нашей обновленной демократической стране!
На бледном, как мука, лице девчонки веснушки казались черными. Будто ей в упор всадили заряд мелкой дроби. Такие случаи бывают на фазаньей охоте.
В слезах и соплях, она истерически смеялась:
– Дурак! Это все каблук. Каблук застрял в щели моста. Но теперь я его оторвала!
Карел еще раньше заметил, что на девушке были полотняные шнурованные ботинки, какие обычно носят официантки в пивных, чтобы ноги не уставали. Еще бы, целый день бегать с подносами пива.
И в тот момент, кроме пива, уже и не хотелось ничего Боровичке. Ни героем стать, ни сводить веснушчатую под мост. Тем более сейчас там был русский танк. Карел примерился забросить бутылку с гремучей смесью подальше в реку, да и валить подальше.
Башенный люк танка с лязгом откинулся, встав на стопор, и в круглом проеме появилось лицо. Лицо казалось смуглым от пыли. Темной глиняной маской, в которую вставлены два прозрачных голубоватых стеклышка.
И эти глаза – «стеклышки» мгновенно оценили обстановку. Мелькнула за пазуху рука, вынырнув уже с пистолетом, чей черный глаз уставился на Боровичку:
– Стоять! Не двигаться. Положи…
Договорить танкист не успел. Карел бросил бутылку, угодив прямо в люк. Промасленный комбинезон вспыхнул сразу, но все же офицер успел выстрелить. От страха Боровичка забросил в люк и с свой самодельный автомат. На баскетбольной площадке ему удавались и трехочковые броски, а здесь каких-то метра три-четыре. Он попал в голову танкисту. Как выяснилось потом, это был третий из одиннадцати советских военнослужащих, погибших во время вторжения.
Карел бросился бежать. Ноги сами несли его. При этом обнаружилось, что за собой он тащит конопатую Марджинку, из-за чьего паршивого каблука Карел Боровичка и влип в эту гнилую историю.
Она действительно была официанткой в корчме соседней деревни. На вывеске красовался усач в старинной форме и гранатой с зажженным фитилем. Солдат смотрел лицом на запад, в чем Карел угадал предзнаменование. Корчма называлась «Гренадер».
Ночью, пьяный, он очнулся на втором этаже этого же богоугодного заведения. Голая Марджинка прижималась к нему. Конопатым у нее было не только лицо, но и грудь.
Потолок качался перед глазами. Вдруг в потолке открылся люк, и комната озарилась голубым пламенем. Сквозь прозрачные завитки огня на Карела Боровичку смотрело лицо русского офицера с пронзительными голубыми глазами.3. Неоконченная партия
Сквозь мерцающий огонек коктейля «Б-52» на Карела Бредли смотрело лицо русского офицера, погибшего в танке с башенным номером 067 под мостом у населенного пункта Домажлицы.
Такого не могло быть никогда, но – было! Или правду говорят о переселении душ?!
Тот же неприятный тяжелый взгляд. Нос с горбинкой, плотно сжатые губы. Даже трехдневная, как минимум, щетина, какая была и у того офицера.
Бредли приземлил свой «Б-52» на стойку, чтобы не расплескать. Все равно он не смог бы отпить ни глотка, – горло перехватило. Тряской рукой, липкой от пота, полез в карман за сигарами.
Бросив на него встревоженный взгляд, Юрай Безверхий снова взял инициативу в свои руки:
– Выпьем же за русских женщин, которых столь высоко оценил господин Бредли, представляющий здесь сегодня делегацию Соединенных Штатов!
Это было сильно сказано, но Бредли схватился за фразу Юрая, как за спасательный круг. Нет, они ничего не смогут с ним сделать – побоятся дипломатических осложнений.
Но тут же Карел вспомнил: КГБ! Шпигельглас, отсидевший свои пять лет, сообщал в Америку, что погибший был вовсе не танкист, а офицер особого отдела КГБ. Тот же гэбист, только в военной форме!
И страх, страх с многолетним стажем, который Бредли легко подавлял в Америке, но с которым не справлялся в России, пробился через толщу лет как огонь на торфяном болоте…
Бредли поперхнулся сигарным дымом.
Безверхий первым поднял бокал. Но его «Б-52» не долетел до цели, безжалостно перехваченный в воздухе и возвращенный на свой аэродром.
Роль истребителя-перехватчика «Люфтваффе» выполнил именно тот, воскресший через тридцать лет советский офицер! Поставив стакан Безверхого на стойку бара, он сказал вежливо, но твердо:
– Поберегите себя, Юрий Германович! Восстали, можно сказать с одра, и сразу пьете лошадиными дозами. А у вас сердце больное – по заключению врача.
Юрий Безверхий нервно дернул щекой:
– Это мое сердце! Вы понимаете – мое, личное! И я вправе распоряжаться им, как хочу.
– Напрасно вы так думаете. Один мой знакомый… Кстати, помоложе вас, Юрий Германович, да и здоровьем, наверно, покрепче, потому как – борец… Он тоже был уверен в своем праве распоряжаться не только своей жизнью, но и чужими. Так вот, однажды я нашел его сердце на своей лестничной площадке.
– И что же оно там делало? – с кривой ухмылкой спросил Безверхий, еще не до конца осознавая смысл фразы.
На что и получил по-солдатски прямой ответ:
– Его там грызли крысы, еле отнял.
Но и в данных обстоятельствах Безверхий твердо помнил основное правило общения с сотрудниками правоохранительных органов:
– К сожалению, я ничего не могу пояснить относительно изложенных вами фактов.
– Значит, вам тем более не стоит пить. Алкоголь плохо влияет на деятельность коронарных сосудов головного мозга, – наставительно сказал собеседник Юрая, сам как ни в чем ни бывало отхлебывая коктейль. – А мозг ваш нам завтра понадобится в первую очередь! Раз вы в состоянии посещать банкеты, то уж как-нибудь ответите на десяток вопросов.
Вот этого Безверхому как раз и не хотелось! Он плотнее уперся в пол своими ковбойскими сапогами. В конце концов, что он себе позволяет, жалкий грошовый госслужащий!
– Наверное вы, как те крысы, решили закусить моим мозгом? Напрасно – умнее не станете. А если любите сырое мясо, давайте лучше закажу вам устриц. Немного приванивают болотом, но вы – сожрете!
Почувствовав в воздухе электричество, проститутки как ласточки перед грозой мелькнули короткими черными платьицами и скрылись в направлении горизонта, унося в коготках недопитые коктейли.
Маркеры-вышибалы, напротив, выплыли из темных углов, вплотную приблизившись к стойке бара. Они ждали команды, и Безверхий уже готов был ее дать, как вдруг Бредли сделал шаг вперед:
– Друзья, вы чуть погорячились. Всему виной этот зажигательный коктейль…
– …который мне так и не дали выпить! – воскликнул Безверхий, в душе весьма довольный возможностью уйти в тень, на вторые роли.
– Юрай, не стоит обижаться, – продолжал Карел Бредли, с трудом взявший в руки как себя, так и стакан с нетронутым коктейлем. В конце концов «Боинг» стартует всего через десять часов. Но перед этим необходимо узнать, кто этот призрак, восставший из пламени отгоревших лет, чтобы прочесть Юраю лекцию о вреде алкоголя. – Молодой человек, очевидно, врач?
Безверхий нервно хохотнул:
– Ну да, специалист по кровопусканиям.
– И вам, дорогой наш живчик, оно бы не повредило, – поспешил Бредли сказать примирительно.
– Пока все происходит наоборот. За грехи этого господина льют кровь другие.
Взяв протянутую визитную карточку, Карел Бредли прочитал: «Федеральная служба финансовой разведки России. Управление по Санкт-Петербургу. Капитан Токмаков Вадим Евгеньевич».
Капитан… На черной куртке того были мятые погоны поручика, то есть старшего лейтенанта. За тридцать добавилась одна звездочка? Плоховато с продвижением по службе на том свете… Да нет, все это ерунда. Было бы ерундой, если бы не фамильное сходство…
В свою очередь Вадим Токмаков изучал визитную карточку иностранца. Она – с золотым обрезом и гербом в левом уголке – зримо свидетельствовала: перед ним важная шишка. Помимо визитной карточки об этом говорило лицо ее обладателя – холеное, с волевым подбородком лицо человека, способного на поступок.
Минуту или две они смотрели друг на друга поверх стаканов с уже отгоревшими «Б-52». Так обменивались взглядами сквозь бронебойное стекло пилоты советской «тушки» и американского «ориона», встретившись на параллельных курсах в патрульном полете над Северным Ледовитым океаном где-нибудь на траверзе мыса Барроу.
«Холодная война» уступила место войне финансов, дипломатии, нервов, но основные действующие лица остались теми же. Это прочитал Карел Бредли во взгляде Вадима Токмакова.
А Вадим уловил в беспокойно бегающих глазках американского визитера еще и нечто личное, мерцающее как болотные огни в тумане.
Не чокаясь, как на поминках, Токмаков и Бредли одинаково привычно выпили, кивнули, отвели взгляды.
