Гарри Грей - Однажды в Америке
Она продолжала двигаться в ритме вальса и сбросила с себя сперва одну, потом другую туфлю. Она пропела: «Красавица похожа на мелодию».
Она спустила с ноги один чулок и бросила его мне. За ним последовал второй. У нее были длинные, точеные, красивые ноги. Глядя, как передо мной раздевается соблазнительная, идеально сложенная женщина, я не мог сдержать дрожи. Это было все равно что постепенно снимать покров с прекрасного произведения искусства.
Снова приблизившись ко мне, она подняла брови:
— Ну что, теперь узнал, Тутси? Какое это шоу?
— «Бурлеск» Майнски, — ответил я улыбаясь. — Продолжай. Я буду играть роль зрителей.
Я сидел в кресле-стуле и хлопал в ритм музыке, напевая: «Все снимай, все снимай, все снимай».
Но ничего она больше не сняла. Она просто танцевала в своей большой зеленой шляпе, зеленых перчатках, белых трусиках и белом лифчике. Она остановилась; пластинка кончилась.
— Еще, — потребовал я.
Она пожала плечами и поставила пластинку снова. Я сидел, глядя на ее ритмичный соблазнительный танец.
— Пора снять что-нибудь еще.
— Что, вот это? — улыбнулась она.
— Да, пожалуйста.
— Может быть, не стоит? — поддразнила она.
— Пожалуйста, — прошептал я.
— Только для тебя, милый. Я сделаю это только для тебя.
Она встала прямо передо мной, покачивая бедрами. На ее губах играла улыбка, наполовину дразнящая, наполовину проникнутая страстью.
Розовый бутон ее губ раскрылся.
— Милый, — пошептала она. — Я хочу отдать их тебе. Подари им свою любовь.
Она щелкнула застежкой на спине.
Жарким, страстным голосом она прошептала:
— Вот они, милый, возьми; они твои.
Она бросила их мне на колени. Я растерянно взял их в руки. Это были две красивые, прекрасно сделанные резиновые женские груди нежного естественного цвета. Я онемел. Все, что мне оставалось, — это поднять на нее ошеломленный взгляд. Она смотрела на меня с вызовом, широко расставив ноги и упершись руками в бока. Она твердо встретила мой взгляд. Я посмотрел на ее грудь. Она была плоская, совершенно плоская, как у настоящей плоскогрудой шлюхи.
Машинально я снова взял резиновую грудь и стал рассматривать. Потом я бросил ее на стол. Она упруго запрыгала по крышке стола.
— Ну что? — спросила она.
Я пожал плечами. Я был все еще ошарашен и не мог вымолвить ни слова.
Потом я заметил на столе коробку. Пододвинув ее, я сказал:
— Это для тебя подарок. Открой его.
Она спокойно открыла коробку. Без каких-либо комментариев или эмоций она рассмотрела лифчики и натянула один из них на резиновые груди. Она посмотрела на меня с лукавой улыбкой.
— Тутси, — сказала она, — спасибо тебе, они чудесно подходят.
Она подняла их, чтобы я мог рассмотреть получше.
— Да, — пробормотал я.
Она подошла поближе к моему креслу. Улыбка гуляла на ее губах. Ее глаза светились страстью. Она взъерошила мне волосы.
Она сказала:
— Мой Тутси разочарован?
Я взглянул на девушку, стоявшую прямо передо мной. Разочарован ли я? Я задумался об этом. Разочарован чем? Я смотрел на нее, чувствуя симпатию, даже восхищение. Она была очаровательна в своей огромной зеленой шляпе, длинных перчатках и белых атласных трусиках. Несмотря на нелепость этого наряда, она выглядела неотразимой. Она внимательно смотрела на меня большими зелеными глазами, пытаясь понять мое настроение.
Я посадил ее к себе на колени. Ее голое, теплое, чуть благоухающее тело тесно прижалось к моему. Ее пальцы все еще бродили в моих волосах. Она поцеловала меня в щеку.
— Ты — милый, — прошептала она. Потом поцеловала меня еще раз. — Ты правда не сердишься, что твоя малышка оказалась такой глупой?
— Сержусь? Я думаю, что ты самое чудное и милое создание.
Я поцеловал ее.
— Знаешь, — сказала она, — ты мне очень нравишься у тебя такой спокойный характер. Готова поклясться, что ты никогда не сердишься. — Она продолжала играть моими волосами. — Правильно?
— Никогда.
— Ты из тех людей, что и мухи не обидят, правда?
— Правда. Я не выношу насилия. Это у меня в крови.
Я подумал, не приняла ли она лежавший у меня в кармане нож, на котором как раз сидела, за что-нибудь другое.
— Ты — очень мягкий человек, и я знаю почему, — сказала она с улыбкой.
— Почему?
— Потому что ты еврей. А еврейские мужчины — все такие мирные и уравновешенные.
— Да, все без исключения.
— Ты мне нравишься, — промурлыкала она. — А тебе нравится твоя шикса?[28]
— Да, нравится. Ты очаровательна и неотразима.
Она заурчала, как котенок, продолжая ерошить мне волосы.
Она покрывала мне лицо влажными теплыми поцелуями. Потом, в какой-то момент, мы посмотрели друг на друга и разразились смехом. Мы смеялись, не останавливаясь; она гонялась за мной по комнате, размахивая у меня над головой резиновым бюстом, пока мы оба не обессилели от истерического смеха.
Она собрала свои чулки, туфли, сумочку и платье и отправилась в ванную. Я услышал шум душа. Я вытянулся на диване и стал ее ждать. Через полчаса она вернулась, улыбаясь. Она выглядела миловидной и изящной. На ее лице появилась свежая косметика. Она оказалась полностью одета, не считая шляпы и перчаток. Ее роскошные черные волосы были собраны на голове в красивую прическу.
— Ты похожа на прекрасную королеву, — пробормотал я.
Она протянула мне свою теплую голую руку:
— За это, Тутси, можешь поцеловать мне руку.
Я прижал к губам ее нежные пальцы.
— Развлекайся как хочешь. — Я кивнул на виктролу, книжные полки и маленький бар. — Я буду через минуту.
Я пошел в ванную. Приняв душ, я оделся и вышел через пятнадцать минут. Я позвонил по телефону шеф-повару и сказал:
— Все в порядке, можете подавать, как только будет готово.
Через двадцать минут два официанта вкатили к нам столик с ужином и шампанским.
Еда ей понравилась. Мы вели приятный разговор и оставались приличными и сдержанными до конца вечера.
Когда она направилась к двери, я открыл ее сумочку и бросил туда пятидесятидолларовый банкнот.
Она улыбнулась, присела и сказала:
— Благодарю вас, сэр.
Она стояла в открытой двери. Минуту мы молча смотрели друг на друга. Потом она оказалась в моих руках. Я закрыл дверь. Я поднял ее на руки и отнес в спальню. Я выключил свет. Мы разделись и легли в постель.
Я встал в половине пятого, принял душ и оделся. Я уже уходил, когда она проснулась.
Она улыбнулась и позвала:
— Тутси.
Она протянула ко мне руки. Я наклонился и поцеловал ее. Она задержала меня на секунду. Она прошептала:
— Я люблю тебя, Тутси.
Я посмотрел на первую женщину, которая сказала мне эти слова, так просто и естественно. Я сел на край постели и взял ее за руку. Мы долго смотрели друг на друга. Рассыпанные волосы обрамляли ее лицо. Румяна, тушь и помада потекли и смазались.
Она улыбнулась и повторила:
— Тутси, я люблю тебя.
— Хочешь быть моей постоянной девушкой?
— Да, хочу.
— Хочешь переехать сюда и жить со мной?
— Хочу, — ответила она серьезно.
Я достал ключ и положил ей в руку:
— Когда отдохнешь, забирай свои вещи и переезжай сюда. Я все улажу с администрацией.
Она кивнула:
— Я так и сделаю. Поцелуй меня.
Я выполнил ее просьбу. Потом направился к двери.
— Я ничего о тебе не знаю, даже твоего имени, но я люблю тебя, Тутси.
Я взялся за ручку двери.
— А я знаю о тебе все.
— Правда? — спросила она удивленно. — Что ты обо мне знаешь?
— Что тебя зовут Ева Макклейн, что ты очаровательна и что я люблю тебя.
Я вышел.
Мне вслед донесся тихий шепот:
— Тутси, я люблю тебя. Я люблю тебя.
Глава 35
Я пешком дошел до «Автомата», позавтракал беконом с яйцами и кофе, взял такси и поехал на Деланси-стрит. Они уже сидели в «кадди» рядом с «Толстяком Мо» и ждали меня. Я заметил пакет, лежавший возле Макса.
— Зелье готово? — спросил я.
— Да, две бутылки и дюжина бокалов, — ответил Макс.
— Ну что, поехали? — спросил Косой.
— Поехали, — сказал Макс.
Мы оставили машину в гараже по правой стороне Бродвея. Мы подошли к детективному агентству Теспуса.
Было начало седьмого. К нашему удивлению, дверь оказалась открыта. За стойкой сидел молодой блондин и читал газету.
Макс вежливо сказал:
— У нас есть дело к мистеру Теспусу.
— Вы ранние пташки, ребята, верно? Он будет через некоторое время. — Парень взглянул на нас. — Ищете работу?
Макс улыбнулся:
— Да, за этим мы и пришли, Блондинчик.
— Не называйте меня Блондинчиком, — сказал он раздраженно. — У вас есть опыт работы детективами или штрейкбрехерами? Или в какой-нибудь другой детективной деятельности?
