Рэймонд Чандлер - Золотые рыбки
Кольт мгновенно повернулся в его сторону. Меддер сразу же опустил руки и вцепился в колени пальцами.
– Вы и в этом сосунки, – устало продолжал Закат. – Поджарили парню пятки, чтоб он раскололся, а потом явились к его товарищу домой!
– Н-ну х-хорошо, – нервно залопотал Меддер. – Ч-что н-нам за это б-будет?
Девушка едва заметно усмехнулась, но ничего не сказала.
– Веревка, – ухмыльнувшись, мягко сказал Закат. – Хорошо смоченная, завязанная тугим узлом веревка. Потом мы с дружком отправимся ловить светлячков – жемчужины, по-вашему. А вот когда возвратимся... – Он замолчал и провел ребром левой ладони по горлу:
– Нравится эта мысль? – посмотрел он на меня.
– Вполне. Только не стоит об этом долго трезвонить, – сказал я. – Где веревка?
– В комоде, – ответил Закат и кивнул головой в угол.
Я пошел вдоль стены к комоду. В этот миг Меддер неожиданно жалобно ойкнул, глаза его закатились, и он, потеряв сознание, свалился со стула вперед лицом.
Заката это раздразнило. Такого бессмысленного оборота событий он не ждал. Его правая рука очертила полукруг, и кольт нацелился в спину Меддера.
Рука Кэрол скользнула под сумочку. Сумочка приподнялась на дюйм, и из ловко выхваченного револьвера – того самого, что, по мнению Заката, был в сумочке, – вырвался огонь.
Закат как-то странно кашлянул, и пуля его кольта отколола кусок от спинки стула, с которого свалился Меддер. Закат уронил кольт, голова его безвольно упала на грудь, глаза закатились. Длинные ноги подтянулись, каблуки заскрипели по полу. Вот так он и сидел – обмякший, подбородок прижат к груди, глаза закатившиеся. Закат был мертв.
Я выбил ногой стул из-под мисс Донован, и она упала на бок, мелькнув в воздухе длинными ногами в шелковых чулках. Ее шляпка сползла набок. Она вскрикнула. Я наступил ей на руку и резким ударом выбил револьвер, который перелетел через всю мансарду. Вслед за ним полетела сумочка, где лежал второй револьвер. Девушка завизжала.
– Вставай! – гаркнул я.
Кэрол медленно поднялась и, кусая губы, отошла от меня. Глаза у нее были сумасшедшие. Она превратилась вдруг в гадкого звереныша, которого загнали в угол. Девушка пятилась, пока не уперлась в стену. Ее глаза яростно сверкали на мертвенно-бледном лице.
Я бросил взгляд на Меддера и подошел к закрытой двери, которая вела в ванную. Повернул ключ в замке и жестом показал девушке на дверь:
– Сюда!
Она пересекла на деревянных ногах комнату, чуть не зацепив меня.
– Ну, подожди же, стукач...
Я толкнул ее в ванную и повернул ключ в замке. Если бы девушка надумала выскочить из окна, я не имел бы ничего против.
Потом я вернулся к Закату, нащупал в его кармане небольшой твердый предмет – связку ключей на кольце – и достал их, стараясь не сбросить тело со стула. Больше я не искал ничего.
На кольце были ключи от машины.
Я еще раз посмотрел на Меддера, пальцы его были белые как снег. Я спустился по узкой темной лестнице на веранду, обошел дом и сел в старый спортивный автомобиль под навесом. Один из ключей подошел к зажиганию.
Чтоб запустить мотор, пришлось долго повозиться. Я дал задний ход и подогнал машину грязной дорожкой к тротуару. В доме было тихо и спокойно.
Высокие сосны, что росли перед домом и сзади дома, безразлично покачивали своими верхушками, сквозь которые время от времени пробивался холодный, равнодушный солнечный свет.
Выжимая из машины все, что можно, я погнал ее назад на Кепител-вей, потом к центру города, миновал площадь, отель «Сноквелми» и помчался через мост в сторону Тихого океана и Вестпорта.
Глава 9
Через час быстрой езды по поросшей довольно реденьким леском местности (трижды пришлось останавливаться, чтоб долить воды в радиатор) я услыхал шум прибоя, которого не могло заглушить даже чиханье мотора. Широкая белая дорога, пожелтевшая посередине, опоясывала холм; вдали над сверкающим океаном высились несколько домов. Тут дорога раздваивалась. Слева на дорожном указателе стояло: «Вестпорт – 9 миль». Эта дорога вела не к домам, а поворачивала на ржавый консольный мост и терялась среди поломанных ветром яблоневых садов.
Еще двадцать минут, и я добрался до Вестпорта, сразу же за песчаной отмелью на возвышении стояли дома. Песчаная коса заканчивалась длинным узким причалом, который в свою очередь заканчивался рядом маленьких яхт. Их спущенные паруса трепыхались и бились о мачты. За яхтами виднелись бакены, а за ними на невидимой мели пенилась вода.
А за мелью Тихий океан катил свои волны к Японии. Это был форпост побережья, крайний западный пункт, до которого мог добраться человек, оставаясь при этом на материковой территории Соединенных Штатов. Прекрасное место для бывшего заключенного, который хочет спрятать несколько чужих жемчужин величиной с молодую картофелину. Конечно, при условии, если у него нет врагов.
Я остановил машину перед коттеджем, на фасаде которого висела вывеска «Завтраки, обеды, ужины». Маленький человечек с кроличьей мордочкой в веснушках замахивался граблями на двух черных кур. Мотор машины чихнул в последний раз, и этот звук заставил человечка оглянуться.
Я вылез из машины, вошел в калитку и показал на вывеску:
– Завтрак готов?
Человечек швырнул граблями в кур, вытер о штаны руки и искоса взглянул на меня.
– Этим заведует жена, – сообщил он тоненьким злым голоском. – Яичница с ветчиной – вот и все.
– Яичница с ветчиной меня устраивает, – сказал я.
Мы вошли в дом. Три стола, накрытые цветными клеенками, несколько литографий на стене, в бутылке на камине – модель корабля с полной оснасткой. Я сел. Хозяин вошел в двустворчатую дверь, и вскоре с кухни донеслось шипение. Потом он возвратился, через мое плечо поставил на клеенку какую-то посудину и бросил рядом бумажную салфетку.
– А что касается кальвадоса – еще рано? – прошептал хозяин.
Я ответил, что он очень ошибается. Человечек снова вышел и возвратился со стаканами и квартой прозрачной янтарной жидкости. Потом сел со мной за стол и наполнил стаканы. Густой баритон на кухне под шипение сковороды запел «Хлою».
Мы чокнулись, выпили и подождали, пока тепло растекалось по телу.
– Издалека? – поинтересовался человечек. Я ответил утвердительно.
– Наверное, из Сиэтла? На вас хороший костюм.
– Из Сиэтла, – согласился я.
– К нам редко кто приезжает, – сказал он, посмотри на мое левое ухо. – Да и зачем сюда ехать, ведь эта дорога! никуда не ведет. Вот раньше, когда еще действовал сухой закон... – Он замолчал и перевел свой острый, как у орла, взгляд на второе мое ухо.
– О-о, когда действовал сухой закон!.. – Я сделал широкий жест и с видом знатока выпил.
Хозяин наклонился и дохнул мне на подбородок.
– Черт возьми, тогда можно было загрузиться в любой рыбной лавочке на причале! Виски привозили под улово! крабов и устриц. В Вестпорте было полно контрабанд! Ребятишки играли коробками от шотландского. Ни одна машина в городе не ночевала в гараже. Все гаражи 61 под самую крышу заставлены канадским разливом. Береговая охрана раз в неделю наблюдала с катера, как око; причалов разгружали лодки. В пятницу. Всегда в один и тот же день. – Он подмигнул.
Я дымил сигаретой, с кухни снова донесся баритон который пел «Хлою».
Сковорода издавала шипение.
– Черт возьми, но вас же спиртное вряд ли интересует! – проговорил он.
– Вы правы, черт возьми. Я скупаю золотых рыбок.
– А-а, – угрюмо отозвался он.
Я налил себе и ему еще кальвадоса.
– За бутылку плачу я и еще две прихвачу с собой. Он просиял.
– Так как вас, говорите, зовут?
– Кармади. Думаете, я шучу насчет золотых рыбок? Ничуть.
– Черт, но с такой мелочи, как рыбки, не проживешь, разве не так?
Я показал ему на свой рукав и сказал:
– Вы же сами сказали, что у меня хороший костюм. Если рыбки интересные, то на них можно заработать. Новые разновидности появляются все время. Я узнал, что у вас тут один старик держит целую коллекцию. Может, он ее продает. Некоторые виды он вывел вроде бы сам.
Я налил в стакан еще кальвадоса. Упитанная женщина с усами ударом ноги открыла дверь и крикнула:
– Забирай яичницу с ветчиной!
Хозяин выбежал на кухню и принес мой завтрак. Я начал есть. Он внимательно следил за мной. Через какое-то время он хлопнул себя под столом по худой ноге, усмехнулся и сказал:
– Старик Уоллес! Ну, конечно, вам надо навестить старика Уоллеса. Черт, мы же не очень с ним знакомы. Он ведет себя как-то не по-соседски.
Человечек повернулся на стуле и показал сквозь тонкие занавески на холм вдали. На вершине того холма сиял в лучах солнца желто-белый дом.
– Черт, вот там он и живет. У него их тьма-тьмущая. Золотые рыбки, да?
Черт, ну и удивили ж вы меня!
Этот человечек меня уже не интересовал. Я проглотил завтрак, расплатился за него и за три кальвадоса по доллару за каждый и отправился к автомобилю.
