Роберт Паркер - Багровое веселье
— Простите, мистер Чимоли, — обратился я к Генри. — Я правильно делаю это упражнение?
Генри обернулся и бесстрастно посмотрел мне в лицо.
— Да, конечно, сэр, — улыбнулся он. — Вы делаете абсолютно правильно. — Он шагнул ближе и тихо, но так же любезно добавил: — А теперь пойди поподнимай гантельки своим хреном.
Он еще раз мило улыбнулся и отошел.
Я закончил силовую тренировку и перешел в боксерский зал. Теперь эта крошечная комната была единственным местом, которое напоминало о первоначальном предназначении клуба. Генри повесил там несколько груш и притащил пару скакалок. Я провел десять трехминутных раундов с грушей и минут пятнадцать попрыгал со скакалкой. Когда я работал с грушей, из зала аэробики мимо меня прошла симпатичная девушка. Но я даже не взглянул на нее.
Попрыгав через скакалку, я заметил, что несмотря на усталость дышу ровно и спокойно. Совсем как в былые годы. Когда я выступал на ринге, то всегда был хорош в последних раундах, когда руки противника уставали и слабели, а мое тело оставалось свежим и бодрым.
Я уже принял душ и начал одеваться, когда в раздевалку вошел Генри.
— Да, раньше было попроще, — вздохнул он. — Я сурово качался в зале, а когда доходил до ручки, прыгал на ринг и работал до потери пульса. Потом шел домой, отдыхал и через пару дней снова тренировался.
— Похоже, эта дамочка не очень-то горит желанием заниматься до потери пульса, — заметил я.
— Как и добрая половина тех, кто приходит в клуб. Все хотят стать здоровыми и сильными, но ни один не желает попотеть. Конечно, она никуда не годится. Но еще хуже те мужики, которые считают, что быть накачанным — это грубо и пошло. А потом в один прекрасный день идут к врачу, и он говорит, что им надо немного потренироваться. Вот они и являются в зал в черных носочках и белых теннисных тапочках и не знают, с какой стороны подойти к тренажеру, так что тебе приходится показывать им, что к чему, как малым детям, и чуть ли не самому выполнять за них упражнения. Ни черта делать не хотят. Неужели так трудно внимательно посмотреть на машину и понять, как она работает. Ведь почти на каждой делается одно-единственное упражнение. Так нет же, им трудно даже посмотреть, как работают на этом станке другие. Куда там! Напялят на себя стодолларовые костюмы, усядутся на этот чертов станок и начинают махать своими тощими ручонками, как тот вонючий петух своими погаными крыльями, пока ты не подойдешь и не скажешь: «Простите, сэр, но мне кажется, лучше, если вы будете делать это упражнение вот так».
Я уже оделся, когда Генри вышел из душа и снова зашел в раздевалку.
— Ну что, получше стало? — спросил я.
Генри улыбнулся и промолчал.
Был прекрасный весенний день, и я отправился к себе в контору пешком. На мне были плотные брюки, белые кроссовки «Рибок», кожаная куртка и белая рубашка в широкую бледно-розовую полоску — самая смелая из всех, что у меня имелись. Я чувствовал себя сильным и бодрым, как всегда после тренировки.
Интересно, и чего этому придурку Красной Розе пришло в голову, что он сможет меня запугать?
Глава 7
В четверг в 9.40 утра я сидел в кабинете Квирка и пытался понять, почему Красная Роза решил меня напугать.
— Может, это значит то же самое, что и фраза «Поймай меня, пока я не сделал это снова»? — предположил Квирк. — Просто хочет попугать нас, чтобы мы поторопились с расследованием.
— Ты же слушал запись, — возразил я. — Неужели понял его слова именно так?
— Нет, — согласился Квирк. — Чувствуется, что он настроен против тебя довольно враждебно.
Плащ Квирка аккуратно висел на вешалке. Манжеты белой рубашки были отвернуты, накрахмаленный воротничок расстегнут. Он откинулся на своем вращающемся кресле и заложил руки за голову. Под рукавами рубашки вздулись бицепсы.
— Но почему он настроен против тебя враждебно? — задумчиво спросил Квирк.
— Ну, почему обычно преступник враждебно относится к детективу?
— Может, он тебя знает?
— Ага, и я ему не нравлюсь.
— Хотя в это и трудно поверить, — усмехнулся Квирк.
— Не забывай, он психопат, — заметил я.
— Как будто мало просто полицейских, которые тебя не любят.
— Но, возможно, он вовсе не полицейский и вовсе не знает меня. А может, вообще происходит что-то другое, — сказал я. — Сюзан постоянно напоминает, что это дело нам решить как дважды два.
В стеклянную дверь кабинета Квирка постучал дежурный. Квирк кивнул, полицейский открыл дверь и доложил:
— Лейтенант, к вам суперинтендант Клэнси с какими-то людьми.
Квирк снова кивнул, и полицейский ушел, оставив дверь открытой.
— Не суперинтендант, а всего лишь исполняющий обязанности, — проворчал Квирк. — Из отдела общественных отношений. А с ним группа граждан, которые будут подгонять меня, чтобы я побыстрее поймал Красную Розу.
Я встал. Квирк покачал головой.
— Останься. Хоть вспомнишь, почему ушел из полиции.
Я снова уселся в кресло.
Вошел Клэнси с двумя неграми, белым мужчиной и белой женщиной. Клэнси оказался маленьким, невзрачным человечком, похожим на крота. На нем была белая форменная рубашка с погонами и синяя фуражка с золотым галуном. На груди сверкал начищенный значок. На ремне висел короткоствольный пистолет, какие обычно носят все офицеры командного состава. На отутюженных брюках не было ни единой морщинки. В отполированные ботинки можно было смотреться, как в зеркало.
— Преподобный Трентон, — представил Клэнси одного из негров. — Член палаты представителей Рашад. Мистер Таттл из Объединенного Христианского Союза. И миссис Куинс из общества «Друзья Свободы».
— Добрый день, господа, — кивнул Квирк.
Все посмотрели на меня. Квирк сделал вид, что не заметил.
— Чем могу быть полезен? — спросил он.
Рашад прокашлялся.
— Комиссар Уилсон сказал, что вы можете вкратце сообщить нам о серии этих расистских убийств, которые очень беспокоят жителей города, — начал он.
— В прошлом году, — возразил Квирк, — в этом городе было убито тридцать шесть негров. Но никто не пришел ко мне для брифинга. И никто не назвал эти убийства расистскими.
— Не уклоняйтесь от ответа, лейтенант, — нахмурился Рашад. — Мы хотим знать о ваших успехах в расследовании этих кошмарных происшествий.
Будучи состоятельным человеком, старина Рашад часто выступал перед народом и не терпел, когда средние чины полицейского управления пускались с ним в пререкания. От одного его вида мое тело сразу же покрывалось гусиной кожей.
— Вы читали газеты? — спросил Квирк.
— Естественно, — ответил Рашад. У него были коротко подстриженные волосы и аккуратные усы. Он был одет в темно-синий костюм, белую рубашку с большим воротником и синий галстук в красную полоску. На шее висела золотая цепочка, на ней — золотой медальон с профилем африканца.
— В газетах описаны все наши успехи, — сказал Квирк.
Миссис Куинс слегка подалась вперед и сосредоточенно сдвинула брови.
— Так вы что, не знаете ничего, о чем не писали в газетах? — спросила она.
— Почти, — кивнул Квирк.
Миссис Куинс открыла было рот, но промолчала и повернулась к Рашаду.
— Лейтенант Квирк, — нахмурился Клэнси.
— Все нормально, Джерри, — успокоил его Рашад. — Мы разберемся с лейтенантом.
В разговор вступил Таттл.
— Знаете, лейтенант, мне бы очень не хотелось докладывать Пату Уилсону, что вы отказываетесь оказать нам содействие.
Лицо Квирка оставалось бесстрастным.
Наступила очередь Трентона.
— Мы пришли сюда, лейтенант, — очень тихо проговорил он, — чтобы убедиться, что полиция предпринимает для расследования этого дела все возможные шаги. Это дело очень беспокоит всю негритянскую общественность, женщин и всех тех, кто борется с проявлениями расизма в нашем городе.
— И сексизма, — добавила миссис Куинс.
— И убийства, — закончил Квирк. — И еще использования бельевой веревки не по назначению.
— Лейтенант, — нахмурилась миссис Куинс, — по-моему, шутки здесь неуместны.
— Конечно, миссис Куинс, — кивнул Квирк. — Прошу прощения. Но все дело в том, что ваш визит сюда тоже совершенно неуместен.
— Каждый член общества, — вмешался Рашад, — имеет право потребовать от вас отчета.
— Конечно, — согласился Квирк.
— А в данном случае разговор идет об оголтелом расисте, о сексуальном маньяке, который сам признался в том, что является членом вашего управления. Так что нам нужны ответы, а не остроумные замечания, и мы хотим услышать их прямо сейчас.
— Вам все же придется удовлетвориться остроумными замечаниями, — ответил Квирк. — Потому что у меня нет ответов.
— Мартин, не стоит так сердиться, — подал голос Клэнси.
— Да уж конечно, не стоит. Они вламываются ко мне, чтобы удостовериться, что я делаю свою работу, как будто без них я забуду, что я на службе.
