Роберт Паркер - Багровое веселье
По оконному стеклу сползали капли дождя. Над зданием Хэнкок повисли тяжелые свинцовые тучи. В домах, где засорились водосточные трубы, вода нескончаемым потоком лилась с крыш и растекалась по тротуару.
Я снова взглянула на Квирка. Он задумчиво рассматривал свой пустой стаканчик.
— А что говорят баллисты? — безнадежно спросил я.
— Пули выпущены из одного и того же пистолета, но мы не знаем, из какого.
— А если проверить пистолет у каждого полицейского?
— Комиссар не разрешает. Говорит, вся полиция встанет на дыбы. Мол, это бросит тень несправедливого подозрения на каждого полицейского и ухудшит выполнение ими своих обязанностей, в которые, как ты знаешь, входит защита наших граждан.
Квирк одним быстрым движением пальцев смял стаканчик и бросил его в мусорную корзину.
— Скорее всего, он пользовался не служебным пистолетом, — заключил он.
* * *...Напряжение в паху стало просто невыносимым.
— Она часто соревновалась со мной, — сказал он.
— Ваша мать? — спросила психотерапевт.
— Да. Она часто бросала с нами в корзину баскетбольный мяч и все такое.
— Сколько вам тогда было?
— Лет восемь-девять. Совсем ребенок.
— Поэтому вам было трудно соревноваться с ней, — заключила психотерапевт.
— Да, когда я был малышом.
— Малышу трудно тягаться со взрослыми.
— Конечно, черт возьми, особенно, когда ты еще совсем ребенок. Даже если соревнуешься с женщиной.
Напряжение в паху чувствовалось каждой клеткой. Он задышал часто и неровно.
— Но очень скоро, знаете, очень скоро я вырос, и она уже не могла соревноваться со мной.
— Во всяком случае, в баскетболе, — кивнула врач.
Однажды ночью, когда он был в ванной, она поймала его на месте преступления. Он услышал голос матери, замер и прислушался. Дверь оставалась слегка приоткрытой.
— О, Господи, Джордж, ты так напился, что даже этого не можешь сделать.
Он слышал, как заскрипели пружины кровати.
— Так что мне делать, растирать тебе его, пока ты не вспомнишь, для чего он у тебя тут болтается? — зло прошептала она.
Отец что-то промямлил в ответ. На кровати снова зашевелились. Он припал ухом к двери. Внезапно она резко распахнулась, и на пороге появилась мать. Совершенно голая.
— Грязная свинья, — прошипела она.
Он запомнил это чувство, чувство тяжести и напряжения внизу живота, когда она схватила его за волосы, заволокла в детскую и захлопнула дверь. Он слышал, как щелкнул замок, попробовал открыть дверь и не смог. Она закрыла его на ключ. Ему хотелось в туалет. Он уселся на пол у двери, переполняемый страхом и еще каким-то странным чувством, которого он еще не понимал, и заплакал.
— Ма-а-а-ма, ма-а-а-ма, ма-а-а-ма...
Глава 5
Я сидел у себя в кабинете, раздумывая о том, стоит ли идти за еще одной чашкой кофе, когда, как всегда не постучав, в дверь ввалился Хоук и, усевшись в кресло для посетителей, положил ноги на край письменного стола. На нем были плотные джинсы и двубортная кожаная куртка, смотревшаяся так, будто она была сшита из шкуры арабского броненосца. Он улыбнулся и извлек из бумажного пакета два стаканчика кофе. Что ж, неплохо. Пожалуй, за это я не стану бранить его по поводу столь бесцеремонного вторжения.
— Сегодня мне звонил Тони Маркус, — сообщил Хоук. — Спрашивал, не сможем ли мы позавтракать с ним.
— Позавтракать? — удивился я. — С Тони Маркусом? Может, еще и отобедать с ним вечерком? И потанцевать с Имельдой Маркус?
— Тони говорит, что может помочь тебе по делу Красной Розы.
— Как?
Хоук пожал плечами.
— Наверное, ему не нравится, что кто-то убивает черных женщин.
— Он что, стал активистом? Тоже мне юный друг полиции.
— Просто он всю свою жизнь делает деньги на негритянках, — возразил Хоук. — Может, ему неприятно наблюдать, как кто-то косит его лужок.
— А почему тебя подослал?
— Тони считает, что ты его недолюбливаешь. Наверное, подумал, что если пошлет одного из своих э... сотрудников, то ты просто вышвырнешь его вон.
— Ладно, где он завтракает? — спросил я.
— Тони любит «Дары моря» на Парковой площади.
— Я тоже. Во сколько?
— В полдень.
— Думаешь, Тони что-то знает?
Хоук покачал головой.
— Думаю, он просто хочет узнать, знаешь ли что-нибудь ты.
— Ну что ж, значит, завтрак пройдет в тишине.
В «Дарах моря» готовили самые вкусные в городе блюда из морских продуктов и к тому же не требовали, чтобы поглощать их вы приходили обязательно в смокинге. Когда мы с Хоуком вошли в зал, Маркус уже сидел за столиком в компании симпатичной блондинки с бледно-лиловыми губами и зачесанными на одну сторону волосами. У Маркуса была толстая шея и длинные усы, которые в сочетании с коротко подстриженными темными волосами, слегка подернутыми сединой, придавали его лицу даже некоторое благородство. Но внешность обманчива. Несколько лет назад Маркус жестоко расправился с бандами итальянцев и ирландцев, постепенно подчинил себе все чернокожее население города и сейчас взымал «налоги» со всех заведений на Роксбери и Блю-Хилл-авеню, безраздельно господствуя в «черном» Бостоне и поплевывая на банды белых головорезов, полицейских и набирающих силу эмигрантов с Ямайки.
Маркус указал на два свободных стула, и мы с Хоуком уселись за стол.
— Здесь делают неплохую «Кровавую Мери», — сообщил Тони, кивнув на свой стакан.
Блондинка потягивала белое вино. К столику подошла официантка.
— Что-нибудь выпьете? — любезно осведомилась она.
Я заказал пиво «Сэм Адамс», Хоук — бутылку шампанского «Кристалл».
— О, Боже, Хоук, — вскинул брови Маркус.
Хоук холодно улыбнулся и промолчал.
— Вы работаете вместе с Квирком по делу Красной Розы? — спросил Маркус. — Знаете что-нибудь такое, чего нет в газетах?
— Ничего, — ответил я. — А ты?
Маркус отрицательно покачал головой.
Официантка принесла мне пиво, Хоуку — шампанское и еще по одной порции выпивки для Маркуса и блондинки. Она открыла шампанское, налила полбокала Хоуку и поставила бутылку в корзину со льдом. Хоук одарил ее сверкающей улыбкой. Девушка залилась краской.
— Желаете ознакомиться с меню? — спросила она.
Хоук кивнул и снова улыбнулся. Официантка покраснела еще больше и поспешно удалилась.
— Все женщины влюбляются в меня с первого взгляда, — ухмыльнулся Хоук.
— Как можно их за это упрекнуть, — вздохнул я.
Блондинка подняла на Хоука смущенный взгляд.
— Мне не нравится, что какой-то белый урод шляется по городу и гробит черных девчонок, — процедил Тони.
— Красиво сказано, братишка, — ухмыльнулся Хоук и пригубил шампанское.
Маркус покачал головой.
— Конечно, я не надеюсь, что найду здесь понимание белого, — вздохнул он. — Но ты-то, Хоук?
Хоук поставил стакан на стол и наклонился к Маркусу.
— Тони, — сказал он. — Я не черный, он не белый, а что до тебя, то ты, возможно, и вовсе не человек. Хочешь выглядеть рубахой-парнем на Гроув-Хилл, что ж, это твое личное дело. Но не стоит тратить время и убеждать меня в нерушимом негритянском братстве. Чушь собачья.
Подошла официантка. Я заказал жареного кальмара по-кайунски, Маркус — морского окуня для себя и блондинки, Хоук — устриц.
Официантка ушла. Маркус улыбнулся.
— Ну ладно, Хоук, ты никогда не отличался особой сентиментальностью, — примирительно проговорил он.
Хоук плеснул себе еще немного шампанского.
— В общем, неважно, какие у меня причины, — продолжал Маркус. — Но я просто хотел сказать, что, если потребуется моя помощь, я помогу. У меня большие связи и неплохие источники информации.
— А почему ты так уверен, что убийца белый? — спросил я.
— Так пишут в газетах.
Маркус осушил стакан «Кровавой Мери» и заказал еще одну порцию для себя и бокал белого вина для блондинки. Официантка вопросительно взглянула на меня. Я покачал головой. Она удалилась.
— Ты мне не нравишься, Тони, — сказал я.
Маркус пожал плечами.
— Но я приму любую помощь, — продолжал я. — Весь вопрос в том, что сейчас я даже не знаю, о чем спрашивать. Все, что мне известно, — убийца белый и у него не все дома. Так что я знаю не больше, чем написано в «Глобе». Поэтому могу сказать только одно: если что-то услышишь, дай мне знать. Ну, а если сам поймаешь этого парня... — я пожал плечами.
— Если мы его поймаем, считай, что он покойник, — заверил Маркус.
— Не возражаю, — ответил я. — Ты убивал людей и по гораздо менее серьезным причинам.
Принесли завтрак. Как всегда, еду в «Дарах моря» подавали по мере приготовления. Так что мой кальмар и устрицы Хоука прибыли раньше окуня Маркуса.
