Джеймс Чейз - Предоставьте это мне
– Я тоже. – Гирланд принялся за осмотр квартиры, а девушка уселась на кровать. После непродолжительного обследования Гирланд убедился, что ничего существенного не пропало, но тем не менее визит Брикмана весьма заинтересовал его. Возможно, Дорн послал его реквизировать остатки денег, полученных Гирландом ранее? Вряд ли. Наивно было бы думать, что Марк хранит деньги дома. Заинтригованный, Гирланд пожал плечами. Но ведь должно же быть какое-то объяснение случившемуся. Правда, у Дорна мозги всегда набекрень.
Внезапно до него дошло, что совершенно голая Римма уже давно лежит в постели поверх простыни. Ее упругие груди с коричневыми сосками соблазнительно торчали вверх. Заметив, что Марк смотрит на нее, она призывно похлопала по простыне.
– Ну, будь же хорошим, – сказала она, – мне так хочется забыться!
«Ох уж эти женщины! – подумал Гирланд. – Вкусив однажды радость сближения с мужчиной, они готовы наслаждаться без конца».
Сняв одежду, он подошел к ней и лег рядом, обняв одной рукой, а другой поглаживая бедра. Затем поцеловал ее в шею. От этого поцелуя все в ней затрепетало, и она потянула Марка на себя.
Они занимались любовью долго и неутомимо. Несмотря на молодость Риммы, в ее жизни было уже много мужчин. Но чаще всего они разочаровывали ее, оставляя неудовлетворенной. С Гирландом все было иначе. Он доставлял ей огромное наслаждение и довел до полного экстаза. Римма вновь и вновь просила Марка начинать все сначала.
– Как мне хорошо с тобой! – стонала она. – Ничего подобного я никогда не испытывала…
Только под утро, усталые и удовлетворенные, они погрузились в сон.
Оскар Брикман стоял перед письменным столом Дорна, сжимая в потных пальцах помятую шляпу. О'Халлаген, непосредственный начальник Брикмана, жуя сигарету, рассеянно смотрел в окно. В помещении царила напряженная тишина.
– Это странно, – сказал наконец Дорн. – Едва я начинаю какую-нибудь операцию, как непредвиденный случай обязательно все испортит. Я прочитал рапорт О'Брайена. Как мог этот болван сразу попасть в лапы Малиха?
– Я ни в чем не могу упрекнуть О'Брайена. – О'Халлаген отвернулся от окна. – Сообщение Кена немного запоздало…
– Это классическое невезение. Теперь Малих настороже, а О'Брайена выслали из страны. Он больше не сможет вернуться туда. Если Малих доберется до Бордингтона, а это только вопрос времени, то я потеряю двух ценных агентов.
О'Халлаген ничего не мог возразить против этого. Он обменялся коротким взглядом с Брикманом и стал ждать продолжения.
– Кажется, Гирланд все же согласен ехать в Прагу, – продолжал Дорн. – Я лично занимаюсь этим вопросом. – Его глаза, сильно увеличенные стеклами очков, уставились на Брикмана. – Что вы можете мне сообщить?
Брикман был весьма доволен собой. Ему казалось, что он превосходно справился с заданием.
– Я был у Гирланда, – начал он. – Конверт, врученный вами, я спрятал за подкладку чемодана. Даже если Гирланд разломает чемодан на куски, он вряд ли его найдет. Но когда Марк будет арестован, чешская контрразведка обязательно отыщет его.
– А вы уверены, что никто не видел вас? – сухо спросил Дорн.
– Абсолютно уверен, сэр!
Дорн некоторое время молчал, словно принимая какое-то важное решение, потом сказал:
– Будет лучше, если я объясню, в чем заключается эта операция, – сказал он, раскачиваясь в кресле. – Мы хотим отправить в Прагу Латимера, а Гирландом воспользоваться как дымовой завесой. Нельзя забывать, что в настоящее время в Праге находится Малих, который прекрасно осведомлен, кто такой Гирланд. Он решит, что Гирланд является нашим новым резидентом, со всеми вытекающими отсюда последствиями. – Дорн некоторое время помолчал, потом продолжал: – Месяц назад двое военных, Гарри Мосс и Фредди Ньюмен, украли офицерское жалованье в Западном Берлине и удрали с ним в Прагу. Благодаря предпринятым мерам Ньюмен вскоре был убит, а Мосс угодил в тюрьму… У меня есть племянник. В настоящее время он учится на курсах актерского мастерства. Думаю, что он без напряжения сможет сыграть роль Гарри Мосса… Он встретился с Гирландом и рассказал историю об ограблении и деньгах, якобы спрятанных в Праге. Похоже, Гирланд попался на удочку. Он поедет в Прагу и сделает все возможное, чтобы завладеть этими деньгами. Необходимо, чтобы он обязательно нашел их. Это условие входит в план операции.
Дорн открыл ящик письменного стола и вынул запечатанный сургучом пакет из плотной коричневой бумаги.
– Здесь тридцать тысяч долларов. – Он внимательно посмотрел на Брикмана. – Вы немедленно отправитесь в Прагу, найдете квартиру Мэри Рейд и спрячете пакет в такое место, где она не сможет сразу его обнаружить. Мой племянник после этого расскажет Гирланду о местоположении тайника, и едва тот обнаружит эти деньги, вы анонимно позвоните в полицию и сообщите, что у Гирланда находится крупная сумма денег, предназначенных для оплаты шпионских сведений. Думаю, они правильно отреагируют на это сообщение и, отправившись в отель, где проживает Гирланд, найдут деньги и конверт, вложенный вами в чемодан. Бумаги, находящиеся в конверте, засвидетельствуют, что Гирланд – наш агент. Полиция передаст его в руки Малиха, а уж тот, надеюсь, сделает соответствующие выводы.
Дорн протянул Брикману лист бумаги.
– Это то, что я вам рассказал, но в более подробном изложении. Операция должна быть проведена очень тщательно. На вас возлагается огромная ответственность. Ни на минуту не забывайте об этом. Едва только Гирланд отправится в Прагу, вас об этом уведомят. Ничего не предпринимайте до тех пор, пока я не дам вам зеленый свет.
– Будет исполнено, сэр! – ответил Брикман, принимая пакет и инструкцию.
Дорн перевел взгляд на О'Халлагена.
– И все же я требую, чтобы Бордингтон был мертв. Живой, он может сильно осложнить наши дела.
– Хотя вы можете и не принимать мое мнение в расчет, но я позволю себе заметить, что операция может оказаться куда более рискованной, чем это кажется, – холодно заявил О'Халлаген. – Думаю, что вы недооцениваете Гирланда. Могут возникнуть весьма серьезные осложнения. Мы даже не уверены, поедет ли он в Прагу.
– Тут нет никаких проблем! Я совершенно уверен, что он поедет туда, – безапелляционно заявил Дорн. – Не сомневаюсь в этом!
О'Халлаген пожал плечами, показывая, что совершенно не убежден в этом.
– Предположим, он поедет туда. Но что помешает Гирланду преспокойно удрать с этими деньгами? Не забывайте, это очень ловкий тип.
– Что помешает? – переспросил Дорн с легким нетерпением. – Это мелкий мошенник, и вы совершенно зря преувеличиваете его способности. Мне кажется, Тим, вы ошибаетесь в оценках Гирланда. Поверьте мне, он совсем не так хитер, как вы думаете…
О'Халлагену пришли на ум все те случаи, когда Марку удавалось обвести Дорна вокруг пальца, но он решил, что сейчас неподходящий момент напоминать шефу об этом.
– Что ж, поживем – увидим… – философски заметил он.
Дорн, весьма довольный своим планом, с недоумением посмотрел на О'Халлагена, нахмурил брови и пододвинул к себе ближайшее досье. Классический жест, показывающий, что беседа закончена.
– Нет никаких причин для беспокойства, – примирительно сказал Бордингтон, заряжая фотоаппарат. – Я уеду через день или два и постараюсь не причинять вам особых беспокойств.
Мэри уже смирилась с тем, что ей придется терпеть у себя присутствие Бордингтона. Опомнившись от первого шока, она уже была готова помочь англичанину, если это как-то ускорит его отъезд.
Сделав около двадцати снимков и глядя через визир на худое печальное лицо, девушка уже жалела этого человека.
– Не представляю, как мы из всего этого выкрутимся, – сказала она. – Но, надеюсь, удача все же будет на нашей стороне.
Он улыбнулся ей, и Мэри нашла, что без усов Бордингтон выглядит значительно лучше.
– Ну да… разумеется… еще два дня… Я вам это обещаю… Не больше. – Он протянул ей кассету с пленкой и свой британский паспорт. – Отнесите все это к Карелу Власту. Он живет на улице Солетка и хорошо знает свое дело. Вы знаете, где это? Поезжайте на трамвае.
– Разумеется… – Мэри заколебалась. – Не пройдете ли вы в ванную комнату? Мне необходимо переодеться…
– Хорошо. – Бордингтон покорно прошел в ванную.
Вслушиваясь в шаги Мэри, он вспомнил день знакомства с ней. Кен предупредил его, что вскоре в Праге появится женщина-агент, которая работает певичкой в «Альгамбре». А так как Кен довольно часто бывал в этом клубе, новый агент был для них великолепной находкой. В то время у Бордингтона находился рапорт с важными сведениями, который необходимо было срочно переправить на Запад. Едва увидев девушку, он сразу же влюбился в нее. Мэри была стройная, очаровательная и веселая. Он никогда не намекал девушке о своих чувствах, так как прекрасно отдавал себе отчет о невозможности их общего счастья. Но за время двухлетней совместной работы, полной опасностей и риска, его чувство еще более окрепло. Он страдал от безразличия, которое ясно читалось в глазах девушки. Мэри видела в нем лишь случайного соучастника и ничего более. Близкое соседство молодой женщины весьма возбуждало его. Дикое желание буквально захлестывало Бордингтона, но он понимал – при малейшем намеке на проявление чувств все будет потеряно.
