Цикл "Детектив Киёси Митараи. Книги 1-8" (СИ) - Симада Содзи

Я кивнул и спросил, чего он хочет.

– Люди неправильно думают о господине Тои. Вы ведь известный писатель. И я вас очень прошу, расскажите всем правду о том инциденте.

– Как же я… – сказал я.

– Обещайте мне, – строго сказал он.

– Я понял. Обещаю, – ответил я.

– Дай-то бог, – сказал Тарумото. Затем он закрыл глаза и произнес: – Хорошо. Тогда я умираю.

И правда умер очень скоро после этого. Я был потрясен. Это была впечатляющая смерть.

5

В клинике Инубо работали только два врача, отец и сын, соответственно, и коек здесь было мало, поэтому мы не смогли остаться в ней на ночь. После того как Сумио Тарумото испустил последний вздох, я вернулся в «Рюгатэй» вместе с Сатоми, Икуко и семьей Футагояма. Вообще-то с моей раной мне следовало бы остаться там хотя бы на одну ночь, но серьезно раненных было много, поэтому меня отправили обратно в гостиницу.

Ранним утром я приехал в «Рюгатэй» на такси. Туман еще не рассеялся, он даже стал гуще, но с рассветом видно вокруг стало лучше.

Я был измотан. Поэтому я вернулся в свою комнату, лег и через несколько минут заснул. Пока я не спал, я все время слышал звук воды, которая текла под полом. Тарумото перед смертью объяснил, что это был звук горячей воды, текущей по туннелю. Вот и все, больше я ничего не помню.

Когда я проснулся, солнце, как мне показалось, стояло довольно высоко, я посмотрел на часы и увидел, что было одиннадцать часов утра. Я пробыл в «Рюгатэе» две недели, но впервые мне удалось проспать так долго. Я спросонья пытался понять, почему это так, а окончательно проснувшись, понял. Дело в том, что не звонил колокол храма Хосэндзи. Ведь Юкихидэ был ранен и сейчас находился в больнице. Лежа в постели, я не мог не улыбнуться. Мне было его жаль, но благодаря его ране я смог поспать.

Потом я подумал, что был к нему несправедлив. В середине разбирательства я заподозрил его как возможного преступника. Более того, я почти не сомневался в этом. Наверное, мне следовало бы заехать в больницу и извиниться перед ним перед отъездом. С другой стороны, это было бы странно. Да, я действительно что-то подозревал, но никому не рассказал об этом и не предпринимал никаких действий, продиктованных этими подозрениями. Если я начну извиняться, то сделаю еще хуже.

Я попытался сесть, но понял, что не полностью владею своим телом. Левая рука, находившаяся в гипсе, совершенно онемела и вообще не двигалась. Правой рукой мне пришлось медленно массировать плечо и кисть левой, чтобы восстановить чувствительность. Что, теперь мне придется делать это каждый раз, когда я просыпаюсь?

Я переждал зуд, который всегда появляется, когда проходит онемение. Чувствительность наконец восстановилась, но когда я собрался встать, то почувствовал острую боль в левом боку. Я вспомнил, что хоть пуля и отрикошетила от гипса, она попала мне в левый бок. Я открыл окно, достал из шкафа зубную щетку и почистил зубы. Туман исчез, день был ясный. Теплый весенний ветерок ворвался в мою комнату, принеся аромат растений. На улице было теплее, чем внутри. В высокогорную деревню наконец-то пришла поздняя весна. Все тело болело, но я не чувствовал себя больным. Мое сердце болело из-за множества смертей, но главное, что благодаря оставшемуся никому не известным благородному защитнику жизни Митико и ее ребенка были спасены.

– Господин Исиока, – раздался из-за двери женский голос.

Я вышел в коридор; это была Сатоми.

– А, это ты? Сегодня что, занятий в школе нет?

Однако Сатоми не ответила на мой вопрос.

– Я приготовила поесть, если не возражаете, – сказала она.

Судя по всему, оно впервые за долгое время проспала этим утром.

Завтракая вместе со всеми выжившими, я наконец осознал, что ужасный инцидент окончен. Впервые за долгое время я начал беспокоиться о работе, оставшейся в Иокогаме. Мой редактор, наверное, уже меня ищет.

Не знаю уж почему, но за столом никто не разговаривал. Видимо, все были до предела измотаны. Инцидент завершился, но, судя по выражению лиц, люди этого еще не осознали. Я очень хорошо понимал их чувства. У всех здесь, должно быть, сложилось впечатление, что инцидент начался и закончился сам по себе. Да, казалось, что все закончилось, но многие загадки так и остались без ответа. Что касается меня, то я просто ел молча, думая, что одной правой рукой есть крайне сложно.

После еды, когда все в меланхолическом настроении пили чай, из коридора появилась троица детективов – Фукуи, Судзуки и Танака – и с шумом вошла в большой зал. Дружелюбно, если так можно сказать о кривых улыбках на их лицах, поприветствовав Икуко и бабушку Мацу, они зачем-то все вместе подошли ко мне и опустились на колени.

– Господин Исиока, – заговорил Фукуи, садясь на пятки поближе ко мне, – мы обыскали сарай дома Такэды в Танато и нашли записки Муцуо, тело Харуми Накамару и следы расчленения трупов. Теперь, похоже, дело раскрыто.

Сидевшие позади Фукуи, Судзуки и Танака спокойно ждали.

– А, ну вот! Слава богу! – сказал я.

Они никак не отреагировали и продолжали молчать.

– Очень хорошо, – снова сказал я.

– Большое спасибо за сотрудничество, – сказал Фукуи и склонил голову.

Два детектива сзади него тоже поклонились.

Я удивился:

– Ну о чем вы говорите! Я ведь ничем не смог вам помочь, прошу простить.

Все трое улыбнулись, показав свои пожелтевшие от табака зубы. Я не понял, чему они засмеялись. Потом опять повисла непонятная тишина. Я поставил пиалу с чаем обратно на поднос.

– Что-то еще? – осторожно спросил я.

Все трое в ответ только рассмеялись и ничего не сказали.

Я действительно не понимал, о чем они думают.

– Мы сейчас решили отбросить гордость, – заговорил сидевший сзади Судзуки.

Говорил он тихо, и я не разобрал слов.

– Простите, что отбросить? – переспросил я.

Я ничего не имел против него, но теперь, вспоминая об этом, я думаю, что мои слова могли показаться им проявлением высокомерия и сарказма. Но я действительно просто не расслышал.

– Гордость, гордость, – горько сказал Судзуки, – и просим вас объяснить.

– Объяснить? Объяснить что? – сказал я с удивлением.

Я продолжал спрашивать, не понимая, о чем идет речь. Я никогда до этого не бывал в подобных ситуациях.

– Ох, господин Исиока, трудно с вами… – наконец сказал Фукуи с кривой улыбкой.

– Господин Исиока, сколько вы еще здесь пробудете? – сказал Танака.

– Если вы не возражаете, думаю, было бы неплохо вернуться сегодня в Иокогаму, у меня там есть кое-какие дела…

– Вы собираетесь вернуться в Иокогаму, ничего не объяснив? – сказал Фукуи.

– Вы о чем?

– Как были убиты Накамару, Курата, Хисикава.

– Вот оно что! – громко вскрикнул я, поняв наконец, о чем речь. – А я все никак не мог сообразить, что вы имели в виду…

Я думал, что раз уж даже я все понял, то другие уж точно должны были разобраться. А оказалось, что детективы до сих пор об этом не знают.

– Ну раз речь о том, что я обнаружил, то готов объяснять сколько вам угодно… – сказал я.

Взглянув на их лица, я увидел, что они вспыхнули радостью, как у школьников, которым учитель сказал, что завтра они поедут на экскурсию. В тот момент у меня возникло приятное ощущение, что эти тертые калачи неожиданно оказались хорошими людьми.

– Сегодня мы привезли с собой конфискованное охотничье ружье, а еще захватили сотовые телефоны. Если вы не возражаете, давайте проведем следственный эксперимент… – сказал Танака, глядя мне в лицо.

Наш разговор слышали все собравшиеся в зале постояльцы гостиницы и члены семьи Инубо. Это было очень необычно для офицеров полиции, обожающих из всего делать тайну. Может быть, и они стали немного демократичнее?

6

Танака достал из полицейской машины охотничье ружье. Это была старинная вещь с матовым блеском. Я впервые увидел его так близко.

– Это ружье мы конфисковали у Ниномии. Подойдет? – спросил Танака.