Ричард Пратер - Двойные неприятности
И тут Рейген увидел меня. Однако кипевшая в нем ярость пересилила страх. Его взгляд, остановившийся на мне, был почти осязаемым. Он что-то крикнул, презрительно скривив губы. Но потом вдруг подхватился и побежал. Рейген понимал: единственное, что ему оставалось — как и всем остальным, — это бежать.
Я поднялся на ноги. Тупая боль засела у меня глубоко в животе, отдавая в пах, бок горел огнем. Из бедра сочилась теплая кровь. Рейген бежал к площадке, на которой стояло полдюжины автомобилей. Я побежал за ним.
Я нагнал его прежде, чем он успел сесть в автомобиль. К тому времени мой пистолет уже снова был в кобуре. Я отпихнул Рейгена от машины и, размахнувшись, ударил кулаком ему в живот, потом, вцепившись в его одежду одной рукой, другой нацелился ему в физиономию. Но он опередил меня и заехал кулаком мне в челюсть. Я отшатнулся, и мой удар пришелся ему по зубам. Он растопырил пальцы, пытаясь вцепиться мне в глаза, но промахнулся и попал в лоб.
Я обхватил двумя руками его шею и стал сжимать ее. Я чувствовал, как мои пальцы впились в его плоть, потом добрались до гортани и позвонков... Рейген схватил меня за запястья, пытаясь разомкнуть мои пальцы. Но я жаждал только одного — задушить его во что бы то ни стало. Меня что-то заклинило, что-то мерзкое и дикое.
Хватка Рейгена стала постепенно ослабевать.
Уголком глаза я заметил какое-то движение. Из административного крыла выбежали два человека и побежали к автомобилям, которые теперь оказались позади меня. Вскоре автомобиль, а может, и не один, промчался мимо нас. А между тем из распахнутой двери административного крыла появилась еще одна фигура. Какой-то грузный коротышка семенил по лужам, направляясь в мою сторону. Он споткнулся о выбоину в цементном покрытии и растянулся во весь рост. И тут впервые, как мне показалось, за целую вечность я увидел Чета Драма. Он сломя голову несся к упавшему коротышке.
Мне это зрелище показалось очень странным и каким-то нереальным. Тем временем Рейген обмяк в моих руках. Я попытался отдернуть руки от его шеи, но они словно завязли в ней, как в густой липкой массе. Двое бежавших мужчин добрались до автомобиля, включили двигатель и рванули с места. Фары осветили распахнутую дверь административного крыла.
И тогда в мое поле зрения попал человек невысокого роста.
Он вскинул руку, нацелив пистолет в двоих убегавших. Теперь мне показалось, что все происходит очень медленно, время словно остановилось, а потом повернуло вспять. Двое вцепившихся друг в друга людей были Драм и тот коротышка. Широкая спина Драма была обращена к человеку, стоящему в дверном проеме. Я почувствовал, как мои руки разжались, и Рейген рухнул к моим ногам, а я уставился на коротышку в дверном проеме.
Он целился в спину Драма, а потом вытер намокшие стекла очков. Постепенно до меня дошло, что коротышка — Очкарик, и это он протирал свои покрывшиеся дождевыми каплями толстые линзы.
Я увидел, как Драм поднимается, поворачивается с пистолетом в руке. Но он не выстрелил. Очкарик снова вскинул руку и прицелился Драму в грудь.
Моя рука интуитивно скользнула под пиджак. Позади меня нарастал какой-то вой или визг, свет становился все ярче и ярче. Теперь я отчетливо видел Очкарика. Мой палец лег на спусковой крючок. Я увидел, как Очкарик повернулся, и мой пистолет выстрелил в ночное небо. Позади меня шум становился все громче, а свет — ярче.
Очкарик повернулся ко мне, слегка наклонился вперед. Я снова выстрелил, он сложился пополам и повалился наземь.
ЧЕСТЕР ДРАМ
Очкарик рухнул как подкошенный. Падая, он все-таки успел выстрелить в дождь.
Я оглянулся назад. В десяти ярдах от меня на цементной площадке стоял Шелл Скотт с револьвером в правом кулачище, его намокшие под дождем коротко остриженные белесые волосы прилипли к голове.
Я заметил, что стало как-то неестественно светло. А он стоял и широко улыбался.
Яркий свет надвигался откуда-то из-за спины Скотта, а вскоре я услыхал и шум приближающейся машины. Я крикнул Скотту, чтобы посторонился. Но дождь и ветер заглушили мои слова, и мне ничего не оставалось, как броситься к нему и оттащить в сторону.
Он недоуменно взглянул на меня, потом на револьвер в своей руке.
— Какого черта... — начал он.
Но машина была уже совсем близко. Я подскочил к Скотту, обхватил его за плечи, и мы вместе покатились к обочине площадки. Автомобиль на полном ходу промчался мимо нас в каких-нибудь двух или трех футах, изрядно обрызгав.
ШЕЛЛ СКОТТ
Автомобиль, на большой скорости промчавшийся мимо нас с Драмом, наехал на какой-то предмет, но легко преодолел препятствие и помчался дальше. Отброшенный же задними колесами «предмет» оказался лежавшим на дороге человеком, и это был не кто иной, как Рейген.
Колеса машины проехали по его ногам. По мере удаления машины вой двигателя становился слабее. Мы с Драмом расцепили объятия и сели. Посмотрели друг на друга. Он только что спас мне жизнь! Погибнуть под колесами автомобиля — более дурацкой смерти не придумаешь! А я не знал, как его отблагодарить. Впрочем, вряд ли кто-нибудь нашел бы подходящие слова в подобной ситуации.
Я положил руку ему на плечо, и она дрожала, совсем чуть-чуть.
— Драм, — сказал я, запинаясь, — ты даже спасти мою шею не можешь без того, чтобы не сломать мне спину! Ты жутко неуклюжий, бизон эдакий!
Он глубоко вдохнул своей широкой грудью, а потом быстро выдохнул и сказал:
— А какого черта ты стоял там как пень? Любовался пейзажем?
Я кивнул в сторону дверного проема. Там еще продолжалась какая-то возня, слышались вопли, но выстрелов больше не было. Я решил, что у всех закончились боеприпасы.
Драм смотрел на труп у входа в ангар.
— Очкарик, — сказал он.
— Ага. Он целил тебе в пупок или куда-то рядом, когда я пальнул в него.
Драм кивнул и облизнул разбитые губы.
— Это была неплохая идея. Пальнуть в него.
— Ага. И мне тогда тоже так показалось. — Я замолчал.
На улице теперь больше ничего особенного не происходило, и в здании, где до этого находился Драм, тоже было тихо.
Когда я стал подниматься на ноги, у меня в боку боль резанула ножом. Среди многочисленных ушибов, синяков и кровоподтеков я как-то забыл про рану, оставленную пулей Кэнди.
Я осмотрел ее. Пуля задела мышцу, и это не назовешь царапиной, но рана не смертельна.
Из носового платка и клочка ткани, оторванного от рубашки, я смастерил повязку, которую и приложил к ране, закрепив ремнем.
— Чет, конечно же во мне все еще кипит энергия, — сказал я, — но надеюсь, что серьезных физических усилий пока от меня не требуется.
Драм огляделся по сторонам. Повсюду валялись трупы. А двое оставшихся в живых улепетывали от административного крыла, причем почему-то ползком, по-пластунски.
— У меня тоже такое впечатление, — сказал он. — Пойдем посмотрим.
ЧЕСТЕР ДРАМ
Первое, что мы увидели по пути к зданию бывшего аэропорта, был труп Аббамонте. Мы подошли к нему, и Скотт сказал:
— Когда я увидел, как ты несешься ко мне во весь опор, в какой-то момент я подумал, что предстоит очередной раунд борьбы Драма со Скоттом. Чем не сюжет для водевиля!
Скотт опустился на корточки рядом с Аббамонте.
— Что ты с ним сделал? — поинтересовался он. — Пустил под паровой каток?
— Он что, еще жив?
— Челюсть сломана. Нос разбит. Но он дышит.
— А что происходило здесь, снаружи?
— Было похоже на третью мировую войну. А внутри?
— То же самое. Маленькие сошки-блошки разлетелись кто куда, но Абба и раненый Сэнд в наших руках. — Я пнул ногой портфель. — И у нас есть еще вот это. Сенатор Хартселл теперь наверняка победит. Это была безумная затея. Но она сработала.
— Она сработала, — эхом отозвался Скотт.
ШЕЛЛ СКОТТ
Я услышал какой-то скребущий звук. Потом кто-то застонал. В нескольких футах от нас с Драмом слегка зашевелился Рейген.
— Этот еще может двигаться, — сказал я.
— Который на сей раз? — поинтересовался Драм.
— Рейген. — Я понаблюдал за его корчами. — Весельчак Джек.
Мы подошли и присели на корточки рядом с ним. Он отреагировал на нас стоном.
— Ну и ну! Я-то был целиком и полностью уверен, что этот мертв, — сказал я. — Я вырубил его и задушил давным-давно. Правда, давно. А потом на него наехал автомобиль. Он и в самом деле крепкий орешек.
— По его виду я бы не сказал, — заметил Драм.
И правда. Переднее и заднее колеса автомобиля проехались по ногам Рейгена, и они были вывернуты в разные стороны.
Брюки порвались, и моему взгляду открывалась картина кровавого месива с чем-то белым — это было похоже на кость, случайно оказавшуюся в фарше для гамбургера.
Я посмотрел на Рейгена. И на его изуродованные ноги. Потом отыскал свой «кольт-спешиал» там, где он оказался после того, как на меня бросился Драм, перезарядил его, и мы прошлись по приангарной площадке, подсчитывая трупы и подбирая оружие. Потом снова вернулись к Рейгену.
