Томас Росс - Детектив США. Книга 4
Роста она была маленького, но с прекрасной фигурой. А по произношению чувствовалось, что она или получила образование в Англии, или жила там не один год.
— Сегодня утром мой муж достаточно ясно дал вам понять, что не хочет вас видеть. Он надеялся, что вы не пойдете против его воли.
— Намек я понял, но все равно должен увидеть Анджело.
— Это невозможно, мистер Которн. Мой муж не желает встречаться с вами, и его решение окончательное.
— По-моему, все ясно, приятель. Пошли отсюда, — подал голос Нэш.
— Почему бы вам не последовать совету вашего друга, мистер Которн?
— Я здесь по двум причинам. Одна — личная, вторая — крестный отец Анджело попросил меня передать ему несколько слов.
— Вы можете передать их мне. Я обо всем расскажу моему мужу.
— Хорошо, — кивнул я. — Анджело дал мне три дня, чтобы уехать из Сингапура. Вы можете сказать вашему мужу, что его крестный отец отпустил ему тот же срок, чтобы тот возвратил украденное.
— Что?
— То, что Анджело украл у своего крестного отца.
Китаянка мелодично рассмеялась.
— Забавная вы личность, мистер Которн. Силой врываетесь на борт яхты, угрожаете. Я надеюсь, что ваши слова подкреплены чем-то более существенным.
— Несомненно. Анджело не поздоровится, если он не выполнит требование его крестного отца.
— А что с ним может случиться?
— В номере одного из отелей Лос-Анджелеса три человека ждут телеграмму. Если в течение трех дней ваш муж не возвратит то, что принадлежит его крестному отцу, они не получат телеграммы и первым же рейсом вылетят в Сингапур.
— Эти трое — ваши друзья? — поинтересовалась китаянка.
— Нет. Их нанял крестный отец.
— Зачем?
— Чтобы убить Анджело Сачетти.
Это был первый этап плана Дэнджефилда, и она рассмеялась. На ее месте я поступил бы точно также. Чего ей бояться, если на того, кто грозит ее Анджело, направлены два пистолета.
— Остается только сожалеть, что Анджело не видит вас сейчас. Он бы вдоволь повеселился.
— Не вижу ничего смешного. Я лишь передаю то, что сказал его крестный отец.
— Вы закончили?
— Да.
Она забарабанила пальчиками по подлокотнику.
— Мой муж предположил, что в отношении вас одного намека окажется недостаточно.
— Вы имеете в виду ту пулю, что попала в асфальт, а не в меня?
— Совершенно верно. На этот случай он дал мне четкие инструкции. Как видите, мистер Которн, мы оба получили по поручению.
— Пошли, — повернулся я к Нэшу.
Она что-то сказала по-китайски, и оба мужчины с пистолетами шагнули ко мне. Я отступил назад.
— Мой муж сказал, что вас необходимо убедить в истинности его намерений. Надеюсь, эти два джентльмена сумеют внушить вам, что он действительно не хочет встречаться с вами.
— Вы шутите.
Она встала и направилась к двери.
— Нет, не шучу, мистер Которн. Честно говоря, я даже не знаю, что они будут делать, чтобы убедить вас. Да и не хочу знать, — она открыла дверь, обернулась, дала какое-то указание мужчинам с пистолетами и ушла.
— О чем речь? — спросил я Нэша.
— Что она им сказала?
— Да.
— Попросила не ломать мебель, — и он попятился в угол.
Высокий стройный китаец посмотрел на Нэша.
— Сядь туда, — и Нэш быстренько опустился в одно из резных тяжелых кресел.
— Что вы собираетесь делать, просто смотреть? — спросил я.
— Дружище, ничего другого мне не остается.
Коренастый китаец со шрамом на щеке засунул пистолет за пояс брюк. Второй, высокий, стройный, убрал свой в карман. Я пятился, пока не уперся спиной в стену. А оба китайца двинулись на меня.
Первый ход сделал коренастый, попытавшись разбить мне кадык ударом левой руки. Но я успел перехватить руку, повернул, дернул, он вскрикнул от боли, а я ударил его в голову, но промахнулся и попал в шею. Высокий китаец оказался сноровистей, куда как сноровистей. Ребро его правой ладони угодило мне в челюсть чуть ниже правого уха. Я махнул левой рукой, целя в основание носа, но он пригнулся, и удар пришелся в лоб. Он отшатнулся и наступил на сломанную руку коренастого, который лежал к тому времени на полу. Тот вновь вскрикнул и, похоже, лишился чувств. А высокий китаец выхватил пистолет. Рукоятка опустилась на мое правое плечо, и рука онемела. Удар левой он блокировал, а затем рукоятка опустилась вновь, на этот раз на мою шею. Потом, наверное, она опускалась еще и еще, но я этого уже не чувствовал, потеряв сознание.
Индус в грязном, когда-то белом тюрбане сидел на пятой от воды ступеньке и щерился на меня желтыми зубами.
— А-а-а-х! — вырвалось из него, когда он увидел, что я открыл глаза.
Я попытался сесть, и к горлу подкатила тошнота. Меня вырвало молодой собачатиной и остатками обеда, съеденного у Толстухи Анни. Когда приступ прошел, я в изнеможении откинулся на спину. До моих ушей донесся чей-то жалобный стон, и я, несомненно, мог бы и пожалеть этого человека, если б сам чувствовал себя чуть лучше. Потом понял, что стонал-то я, и порадовался, что еще могу жалеть себя.
Кто-то протер мне лицо влажной тряпкой. Я вновь открыл глаза и увидел склонившегося надо мной Нэша.
— Как вы себя чувствуете? — озабоченно спросил он.
— Ужасно.
— Вы были без сознания больше получаса.
— Что произошло?
— Вас избили.
— Сильно?
— Он знал, что делает. После удара рукояткой пистолета вы повалились на палубу, и он несколько раз ударил вас ногой. Дважды в живот. Болит?
— Болит.
— Вы едва не убили второго — Коренастого?
— Вы сломали ему руку.
— Хорошо.
— Но высокий-то озверел, и вы получили пару лишних пинков.
— А что потом?
— Потом он помог мне вынести вас на палубу. По трапу мне пришлось спускать вас одному, поэтому вы несколько раз ударились головой.
— Ничего не сломано?
— Я думаю, нет. Я осмотрел вас и ничего не заметил. По голове он вас не бил, поэтому вы, скорее всего, обошлись без сотрясения мозга, если только не получили его, стукнувшись о трап, когда я стаскивал вас в катер.
Я медленно сел и потер руками глаза. Правая рука болела, но слушалась. Острая боль в животе едва не складывала меня пополам, когда я хотел глубоко вздохнуть. Он, должно быть, бил меня по ногам, потому что я их не чувствовал.
— Как же мне плохо, — признался я.
— Хотите выпить? — спросил Нэш.
— А у вас есть?
— Немного шотландского. Но смешивать не с чем.
— Давайте сюда, — я глотнул виски, но оно тут же вышло обратно.
— Со спиртным придется подождать, — вздохнул я, вновь вытерев лицо влажным полотенцем.
— Может, вам обратиться к доктору?
— Я вызову его в отеле.
Нэш послал сторожа за велорикшей. Тот вернулся через десять минут, и вдвоем они помогли мне подняться на набережную. Сторож на прощание улыбнулся мне, спустился вниз, обмотал веревку вокруг большого пальца ноги и свернулся калачиком, отходя ко сну. С помощью Нэша я забрался на сидение. Нэш сел рядом.
— Я сойду у Толстухи Анни. Если только вы не хотите, чтобы я проводил вас до отеля.
— Нет, доберусь сам. Я и так доставил вам немало хлопот, — сунув руку в карман, я нащупал бумажник. Достал его, раскрыл, вытащил пять двадцатидолларовых купюр, подумав, добавил шестую. — Возьмите. Вы их отработали.
Нэш взял купюры, сложил, убрал в нагрудный карман.
— Сачетти и вправду что-то украл у своего крестного? А что это за три человека, которые должны прилететь из Лос-Анджелеса?
— Вы действительно хотите знать об этом? — спросил я.
Он посмотрел на меня.
— При здравом размышлении, я прихожу к выводу, что нет. Какое мне до этого дело. Но вот что я хочу вам сказать. Вы — счастливчик.
— Почему?
— Ну, вам же ничего не сломали.
— Поэтому меня можно считать счастливчиком?
— Это, во-первых, а во-вторых, вам повезло, что Сачетти не было дома.
— А если б он был?
— Тогда, будьте уверены, вы бы не отделались так легко.
Глава 17
Я уже проснулся, когда в мою дверь постучали. Я проснулся так рано, часы показывали только восемь, потому что болела голова, живот отзывался на каждый вдох, а по ногам словно проехал грузовик.
Молодой доктор-китаец, перебинтовав мне ребра, мимоходом заметил: «У вас очень низкая чувствительность к боли, мистер Которн. Чем вы зарабатываете на жизнь?»
— Я — поэт.
— А, тогда все понятно.
