Андрей Воронин - Спецназовец. Сошествие в ад
– Артур, надо ликвидировать семью Гогнадзе. Я подозреваю, что это их работа. После того как мы их уберем, все вернется на круги своя. Так и должно быть. Это они взбаламутили всю воду. Сами не живут и другим не дают.
Чалов заметил, что помощник занервничал и замялся.
«Это еще что такое?» – недовольно подумал Чалов, который не привык, чтобы ему перечили даже в мыслях.
– Говори, не стесняйся.
– Владимир Николаевич, вы уверены в том, что это они наша проблема? Им невыгодно нас подставлять. Мы – деловые партнеры и вместе делаем деньги.
– С каких это пор ты тоже причислил себя к партнерам? – нахмурился Чалов. – Думаешь, я не знаю, что это за партнеры? Да это бандиты с большой дороги, которые тут же пустят тебе пулю в спину, как только у них появится такая возможность! Они держатся за меня только потому, что я могу обеспечить им бесперебойные поставки оружия. Выйди они на мой канал напрямую – и завтра на меня уже охотился бы их киллер. Вот они у меня где сидят, – и Чалов картинно провел ребром ладони по кадыку. – Их надо кончать.
«И тебя тоже, – подумал Чалов, снова посмотрев на Артура. – Больно умным стал. Слишком много знаешь и много рассуждаешь. Это нехорошо. Знания укорачивают жизнь, свою и чужую. Сделай дело, а потом я с тобой разберусь и тогда улечу в Лондон».
– Как скажете, – вежливо сказал помощник, пожав плечами.
– Организуй нашу встречу в каком-нибудь ресторане. И ребят собери. Пусть они расстреляют Гогнадзе прямо на крыльце ресторана. Спишем все на криминальные разборки враждующих группировок.
– Все будет сделано.
– Знаю, – кивнул Чалов. – Только сделай наверняка. Давай обойдемся без осечек.
Владимир Николаевич снова закрыл глаза и погрузился в блаженную дремоту. Скоро он покончит со всеми своими проблемами. В этом можно было не сомневаться. Тогда он уйдет на покой и напишет мемуары о своей яркой и непростой жизни.
Глава 16
Сразу после задержания Юрия Якушева оставили под охраной в одной из комнат здания посольства, где он дожидался вылета на родину. Господин посол не преминул насолить Юрию, оставив его на сутки без еды и воды.
Чтобы не поехала крыша и не начались какие-нибудь галлюцинации, Якушев неподвижно сидел на стуле и проговаривал про себя слова из методики аутотренинга. В его ситуации можно было только максимально расслабиться и ждать, что же будет с ним дальше.
В самолете он также не остался без присмотра. За ним следили сотрудники посольства. Грузинские школьники, которые летели этим же самолетом в Москву, недоуменно смотрели на Якушева и на охранявших его людей. Кто-то хотел поделиться с ним своей пайкой, но этого не позволили сделать.
Голод давал о себе знать, и Якушев экономил силы, которых у него осталось немного. Шутка ли, испытать за сутки такой стресс и не восполнить свои силы.
В Москве его не торопились выводить из самолета. Только после того, как в салоне показались сотрудники органов внутренних дел, ему приказали подняться.
Якушев не сопротивлялся, четко исполняя команды. Он сконцентрировался на реальности. Стоит отвлечься – и он может упустить что-то важное. Якушев это понимал. Неизвестно, что случится дальше, и в любой момент, если начнется что-то неладное, он должен быть готов к побегу.
Якушеву не улыбалась перспектива после стольких мытарств быть застреленным в какой-нибудь лесополосе.
Но менты вели себя как менты, никаких подозрительных звонков не делали и просто-напросто отвезли его в следственный изолятор.
Якушев оказался в холодной и сырой камере, где, кроме него, пока никого не было. Он улегся на нары и закрыл глаза. Сон его был прерывистым и беспокойным. Уши реагировали на любой малейший шорох, и он часто просыпался.
Вскоре надзиратель принес ему кусок черствого черного хлеба и алюминиевую миску с какой-то баландой. Якушев поблагодарил и взялся за еду. Привередничать он не собирался, понимая, что ему любой ценой нужно сохранить оставшиеся силы.
Когда все было съедено, Якушев снова бухнулся на нары и на этот раз заснул наглухо.
Его мариновали в СИЗО несколько дней, никуда не вызывали и ничего не говорили. Это здорово напрягало, и иногда Якушеву казалось, что о его существовании все забыли.
Однажды он проснулся, услышав бряцание ключей. В камере было зябко. Якушев зевнул и поднялся с нар.
– На выход! – раздалась команда. – Лицом к стене! Руки и ноги на ширине плеч!
В коридоре, залитом ярким светом электрических лампочек, стояли надзиратель и два конвоира с автоматами наперевес.
Как и полагается, Якушева профессионально обыскали, но ничего лишнего не нашли.
– Куда едем? – скупо поинтересовался Юрий.
Но на свой вопрос он не услышал никакого ответа и только пожал плечами. Что ж, дело житейское.
Во дворе СИЗО с наручниками на руках его запихнули в «уазик». Затарахтев изношенным двигателем, автомобиль резво тронулся и выехал со двора. В дороге Якушева нещадно трясло и болтало.
– Как дрова везете, – недовольно бросил он.
Два мента, которые сидели впереди, даже не обернулись.
Через какое-то время машина остановилась около КПП, шлагбаум поднялся, и автомобиль аккуратно заехал во внутренний двор. Якушева швырнуло вперед, потому что водитель резко дал по тормозам, чтобы не сбить чей-то служебный «лексус», который едва тронулся с места.
Скоренько осмотревшись, Якушев понял, что находится в ФСБ.
«Интересно, – подумал Якушев. – В чем же меня начнут обвинять? Наверно, что-нибудь стандартное, типа наркотиков или оружия. Типичные поводы, чтобы сфабриковать уголовное дело».
Но, как ни странно, его почему-то не отвели сразу в камеру, а провели в чей-то кабинет.
Якушев сел на стул и принялся разглядывать окружавшую его обстановку. Стол, офисные стулья, горы документов на столе, ноутбук, канцелярская дребедень и пачка сигарет. В одном углу комнаты на низенькой тумбочке стоял сейф. Еще в комнате был платяной шкаф для верхней одежды.
Юрий скучающе зевнул. По тому, как здесь с ним обращались, он понимал, что представляет какой-то интерес для ФСБ. Иначе с какой это стати с ним так любезничать и вести в кабинет, вместо того чтобы запихнуть в вонючую камеру?
«Лучше быть в ФСБ, – подумал Якушев, – чем у продажных ментов, которые раньше, чем ты успеешь рыпнуться, сольют тебя каким-нибудь бандитам».
Томительное ожидание оборвалось стремительно. Дверь резко открылась, и в кабинет уверенно шагнул рослый мужчина в очках с золотой оправой. Двое сотрудников в штатском тут же вытянулись как по струнке.
– Вольно, – небрежно махнул рукой директор ФСБ. – Оставьте нас наедине.
– Картамышев Анатолий Вениаминович, – коротко отрекомендовался он Якушеву, протянув свою крепкую руку.
Юрий поднялся со стула и ответил рукопожатием.
– Можете, не представляться, – опередил его с улыбкой Картамышев. – Мне уже о вас доложили.
– Работа у вас такая, – улыбнулся Якушев, – что все обо всех знаете.
В руках у Картамышева была пухлая синяя папка.
Якушев внимательно посмотрел на директора ФСБ, ожидая, с чего тот начнет. По крайней мере, он уже не чувствовал такой тревоги за свою жизнь, понимая, что находится в относительно безопасном месте.
– Надеюсь, вы в курсе, что вам инкриминируют хранение и распространение наркотиков? – издалека и осторожно начал Картамышев.
– Впервые слышу. Стандартная зацепка. Хочешь убрать человека со своего пути – шей ему наркотики.
– Кому же вы так насолили, Юрий?
– Да если б я знал, – честно ответил Якушев, глядя Картамышеву прямо в глаза.
– Вы понимаете, что вам светит реальный срок и никто разбираться не будет, невинны вы или виноваты? Есть доказательства и свидетели.
– И что вы мне предлагаете? Это намек на сотрудничество?
– Вроде того, – кивнул Картамышев. – Мы-то с вами из разных ведомств, но все равно на одной волне. Я отвечаю за внутреннюю безопасность. Вы работали в разведке и отвечали за внешнюю безопасность. Трудностей с пониманием друг друга у нас быть не должно.
Юрий Якушев осознавал, что нет никакого смысла юлить и устраивать какие-то игры с директором ФСБ. Он прав на все сто процентов, когда говорит, что Якушева вот-вот могут отправить в тюрягу. Да и чего ему упираться?
– У меня будет к вам единственная просьба, – после длительного молчания нашелся Якушев. – Пусть мне принесут чего-нибудь поесть.
– Без проблем, – сказал Картамышев и позвал одного из сотрудников, которые околачивались в коридоре за дверью кабинета.
Через пятнадцать минут перед Якушевым стояла кружка с пахучим и горячим кофе, свежий бородинский хлеб, нарезанное сало и банка огурцов домашнего соления.
– Ух ты! – выдохнул Якушев, мигом набросившись на еду. – Профессиональный подход.
– К сожалению, не получилось раньше вытащить вас из СИЗО. Впрочем, это к лучшему.
– То есть? – не понял Якушев, отправив в рот очередной кусок хлеба вприкуску с салом.
