Спарринг- партнеры - Гришэм Джон

– А табачные деньги? – спросил Кирк.

– По поводу этих денег мы, четверо, заключили сделку. Она касается адвокатской фирмы «Маллой энд Маллой» и тех, кто ею владеет. Меня давным-давно следовало включить в число партнеров. Решать вам, господа. Я не собираюсь торговаться.

– Можно нам хотя бы сначала прочесть договор? – спросил Расти.

– Читайте. – Она дала им по экземпляру, и каждый, разумеется, попытался закончить чтение первым.

– Из этого вытекает, что нам не запрещено получать табачные деньги, – сказал Кирк.

– Да, я посчитала это приятной мелочью. Соглашение описывает будущее, в котором нет места Болтону Маллою.

Расти бросил свой экземпляр договора на стол со словами:

– Я – за.

Братья расписались и по очереди обняли Дианту.

«Если бы вы только знали…» – подумала она, когда они исчезли за дверью ее кабинета.

Большое жюри, смущенное фактами и обвинениями, провозилось с делом дольше двух часов. Трудно было поверить, что братья Маллой готовы так сильно потратиться ради того, чтобы их отец остался в тюрьме. Обвинения представил сам Хьюстон Дойл: он терпеливо объяснял, что, во‑первых, фирма и ее партнеры весьма состоятельны и, во‑вторых, Маллой-старший далеко зашел в реализации своей схемы подкупа для выхода на свободу. Дойл придерживался версии, что братья горюют по матери и затаили злобу на отца.

Большинство присяжных, ужаснувшихся тем, что их губернатор нечист на руку, были склонны предъявить обвинение и ему, невзирая ни на какие выборы. Дойл уверял, что ведется расследование, за Стерджиссом следит ФБР и он не избежит возмездия.

В результате был вынесен обвинительный приговор в отношении Кирка, Расти и Джека Гримлоу. Им в вину вменялся заговор с целью подкупа государственного служащего – тяжкое уголовное преступление категории Е, караемое тюремным сроком максимум четыре года и штрафом 10 тысяч долларов.

Вечером Адриана Рис, позвонив Дианте, сообщила новости и посоветовала ей не приходить следующим утром на работу. Лучше всего остаться дома, не отвечать на телефонные звонки и следить за новостями.

В 3.10 ночи Расти разбудил звонок. Он схватил с ночного столика телефон и услышал голос, показавшийся смутно знакомым:

– Расти, это твой давний приятель. У ФБР ордер на твой арест, утром к тебе в офис нагрянут. Какая-то взятка…

Не успел Расти произнести хотя бы слово, как доброжелатель оборвал связь.

Несколько минут он сидел в темноте, безуспешно пытаясь собраться с мыслями. Потом натянул комбинезон для бега, бросил в дорожную сумку зубную пасту, сгреб столько денег, сколько нашел, и сбежал вниз, не зажигая свет. Быстро сев в свой кроссовер «форд», он тихо уехал.

ФБР зафиксировало звонок и при помощи следящего устройства на бензобаке автомобиля Расти наблюдало за его «бегством». Стоило Расти приблизиться к оживленной транспортной артерии, как вокруг замельтешили синие «мигалки».

Кирк проводил пятницу вне офиса. У него был план поработать несколько часов в гостиничных апартаментах, а потом испортить себе настроение посещением адвоката по делу о разводе. Впрочем, по сравнению с тем, что произошло на самом деле, этот визит был бы сродни походу в кафе-мороженое.

В 7 утра в дверь номера громко постучали. Горничные так не стучат, и вообще это не их время.

– Кто там? – спросил он, подойдя к двери.

От ответа у него затряслись колени.

– ФБР! Открывайте! Мы вооружены.

Шакал находился вместе с губернатором в Канзас-Сити по предвыборным делам. Еще до рассвета его выволокли из гостиничного номера и провели через холл. Там, на счастье, было еще пусто. Помощник сообщил о случившемся губернатору Стерджиссу.

К 9 утра об арестах пронюхала пресса. «Маллой-билдинг» и изолятор временного содержания осадили репортеры. Уже через полчаса сообщения о событиях просочились в Интернет. Дианта в волнении ждала, сидя на диване, перед компьютером. К 10 часам новость не просто разнеслась, а попросту взорвала киберпространство. Местный телеканал прервал прогноз погоды ради экстренного выпуска новостей и показал первые фотографии обвиняемых – братьев Маллой крупным планом. Телефон Дианты вибрировал не переставая.

В 11 часов она велела своему секретарю распустить всех сотрудников фирмы по домам и запереть двери. «Я останусь дома», – предупредила она. Старина Стю, ответивший на ее звонок, сообщил, что ему не до шоу внизу: он с головой погружен в новые бухгалтерские правила по отложенной амортизации.

В полдень Хьюстон Дойл созвал пресс-конференцию, чтобы сообщить о новом деле. Репортеры засыпали его вопросами о губернаторе Стерджиссе, который пока ни в чем не обвинялся, однако все они были в состоянии понять, что к чему. В преступной махинации был замешан крупный государственный служащий. Джек Гримлоу работал исключительно на губернатора. Дойл прикрылся необходимостью неразглашения данных следствия, выгораживая губернатора. При этом он несколько раз повторил, что расследование продолжается и что грядут новые обвинения, чем привел репортеров в неистов– ство.

В 2 часа дня Расти и Кирк, избавленные от напористых репортеров, предстали в удаленном режиме перед федеральным магистратом. Они не успели нанять адвоката, хотя очень старались. Их держали врозь, чтобы не позволить сговориться и помочь друг другу советом. Расти запросил разрешение выйти под разумную сумму залога, но обвинитель отказал до более подробного слушания дела. Помощник федерального прокурора отметил, что оба обвиняемых имеют доступ к денежным средствам и владеют загородными домами, а это создает существенный риск побега. От внимания обвинения не укрылось также то, что три недели назад Расти Маллой фрахтовал частный самолет для отдыха на Карибах.

Расти поразила подобная осведомленность стороны обвинения, свидетельствовавшая о том, что ФБР уже давно копается в его грязном белье.

Магистрат, с которым у Расти всегда были темные контакты, не принял довод об опасности побега, но и не спешил выпускать его под залог. Слушания о мере пресечения были назначены на 9 утра в понедельник.

Чтобы какой-нибудь ловкач адвокат не добился преждевременного освобождения братьев Маллой, их оставили на выходные в следственном изоляторе.

Самым ловким защитником в городе считался Ф. Рей Залински, специалист по преступлениям «белых воротничков», давний знакомый Расти. Начало дня Ф. Рей провел в федеральном суде в Колумбии, но, услышав новости, примчался назад в Сент-Луис. В 2.45 дня он добрался до следственного изолятора и засел в совещательной комнате для адвокатов, где полчаса дожидался своего клиента. Наконец появился Расти – в наручниках и линялом оранжевом комбинезоне. Охрана, освободив ему руки, закрыла дверь, и он кое-как устроился за металлическим столом.

– Спасибо, что пришел, – поблагодарил адвоката Расти скрипучим обиженным голосом.

Ф. Рей изобразил улыбку.

– Как я понимаю, ты хочешь, чтобы я тебя защищал?

– Конечно, спасибо. Я пытался звонить.

– Ты как?

– Сам как думаешь? Неважно. Я все еще в шоке. Не перестаю ломать голову, не могу поверить. Каждую минуту приходится напоминать себе, что надо дышать.

– По дороге сюда мне удалось поговорить с Дойлом о залоге. Похоже, ты просидишь здесь все выходные, а в понедельник выйдешь.

Расти пожал плечами, как будто это не имело значения.

– Неважно, ничего страшного. Здесь я в безопасности, не то что снаружи. Видел новости?

– Пока еще нет.

– Ужас! Настоящий кошмар. Прямо не верится!

– Хочешь обсудить обвинения?

Расти, покачав головой, поскреб подбородок. Прошла минута.

– Когда я отучился в школе права, папаша заставил меня работать общественным защитником, сказал, что важно запачкать руки, узнать побольше о жизни. У меня было много клиентов, сплошь беднота, почти у всех рыльце в пушку. Тогда я усвоил урок: наш брат-адвокат никогда не спрашивает клиента-уголовника, виновен ли он, совершал ли преступление. Почему? Потому что правды все равно не услышишь. И потом, тебе и не надо ее знать.