Владимир Типатов - Мутанты. Время собирать камни.
— Я обязательно помогу ему, но не таким способом. Неужели вы могли подумать, что я соглашусь на ваши условия?
— Я здесь Бог и царь, и всё власть сосредоточена в моих руках. Так что, госпожа Коэн, все ваши хлопоты, в обход меня, будут пустыми. У вас нет выбора, потому что другим способом вы ничего не добьётесь.
— Вы не царь, вы наместник царя, а ваш царь сидит в Москве. Я поеду к нему и добьюсь аудиенции у Президента, — сказала Ципора и, поднявшись с кресла, направилась к двери.
— И вы думаете, что вам это удастся? — искренне удивился Литвиненко, зная о том, как трудно попасть на приём к Президенту простому смертному. — Желаю вам удачи.
Ципора молча проследовала до двери.
— А может, всё-таки согласитесь на моё предложение? — бросил вдогонку Литвиненко, не сводя глаз с её необъятных бёдер.
Вместо ответа, Ципора показала ему вытянутый средний палец руки и, хлопнув дверью, вышла из кабинета.
— Ах ты, сучка жидовская! — крикнул, оскорблённый этим красноречивым и понятным в любой точке земного шара жестом, Литвиненко уже в закрытую дверь и грубо выматерившись, схватил трубку телефонного аппарата…
— Константин Дмитриевич, ты извини меня, но то, о чём ты просишь — невыполнимо.
— Почему?
— Потому что, она гражданка иностранного государства.
— А что, мало граждан иностранного государства сидят у нас в тюрьмах? Ты же сам говорил, что посадить можно любого человека.
— Здесь особый случай. Мало того, что она представитель зарубежного бизнеса в нашей стране, она, оказывается, ещё и племянница израильского консула, и сейчас эта девица направляется в Москву к своему дядюшке. Ты представляешь, какую кашу она может там заварить? Я на сто процентов уверен, что она, через своего дядю добьётся аудиенции у Ельцина, а тот, ты сам знаешь, мужик крутой и горой стоит за тех бизнесменов, которые поднимают экономику на Урале и в Сибири.
— Знаю, — недовольно поморщился Литвиненко. — Он же с Урала.
— Да, только к нему это летучее выражение — «Ты что, с Урала»? — не подходит. Он не дурак и не простачок, а свой Свердловск, то есть — Екатеринбург, любит и лелеет, как любимую женщину. А чего ты так ополчился на эту особу?
— Она оскорбила меня. Представляешь? Оскорбила представителя власти…
— Чем же это? Не дала, что ли?
— Не в этом дело, — недовольно буркнул Литвиненко, которому не очень понравилось напоминание о его фиаско. — Она может спутать мне все карты в игре против Крутова. Я даже не предполагал, что она окажется такой стойкой и не проутюжит своей большой задницей мой диван.
— А хотелось?
— Не буду скрывать, было у меня такое желание, а теперь оно возросло во сто крат. Меня задело то, что она единственная из посетительниц, которая не отметилась на диване в моём кабинете. А вообще мне нравятся умные и неуступчивые женщины, хочется именно в борьбе овладеть такой женщиной и только тогда это можно считать победой. А эти куклы, которые сами раздвигают ноги только от одного взгляда на них, мне уже порядком надоели. С ними не испытываешь никакого морального удовольствия, кроме одного — наставляешь рога их дебильным мужьям. А израильтянка оказалась не такой. Не захотела лечь под меня, да ещё и показала на прощание мне… Ну, ничего, у меня ещё есть в запасе время. Этот палец не она мне, а я ей засуну в задницу.
— Какой палец?
— Да, это я так, образно выражаюсь, — поморщившись, как от зубной боли, сказал Литвиненко. — Ладно, хрен с ней, с этой жидовкой, пусть катится отсюда в свой Израиль.
Глава 36. На Канарах — лучше, чем на нарах
…Дверь в камеру распахнулась, и на пороге появились несколько человек, и среди них — Литвиненко.
— Какие люди, — усмехнулся Виктор, смерив посетителей насмешливым взглядом. — Константин Дмитриевич, как ваше здоровье?
— У меня — отличное, а вы, Виктор Сергеевич, о своём здоровье побеспокойтесь, — тоже с усмешкой, сказал Литвиненко. — Сгниёте здесь, в камере, если будете упрямиться.
— Вряд ли я доставлю вам такое удовольствие, — засмеялся Виктор. — Я уверен, что уже этим летом, опять поеду отдыхать куда-нибудь за границу. Ну, скажем — на Канары. Ведь не зря говорят, что на Канарах — лучше, чем на нарах.
— Сомневаюсь я, что в скором времени вы поменяете нары на Канары, — с видом победителя усмехнулся Литвиненко и вышел из камеры. Вслед за ним камеру покинули и сопровождавшие его лица.
Оставшись в камере один, Виктор заметался по ней, как зверь в клетке и, только спустя несколько минут, он полностью успокоился, сел на скамью и начал лихорадочно перебирать в голове все возможные варианты, пытаясь найти хоть какой-нибудь выход из создавшегося положения.
Посещение Полномочным представителем Президента его в камере, заставило Виктора задуматься. Ему, вдруг, вспомнилось, как в прошлом году, отдыхая на Канарах, совмещал полезное с приятным — днём отдыхал на пляже, а ночью трахал отдыхающих там жён российских престарелых олигархов — этих молодых сучек с Рублёвки. Там же он познакомился с женой Литвиненко, и провёл с ней ночь.
«Чёрт меня дёрнул связаться тогда с этой размалёванной дурочкой», — вздохнув, подумал Виктор, вспоминая прошлогодний август…
… Проснувшись рано утром в своём комфортабельном номере, Виктор с удивлением обнаружил, что в постели он не один. Рядом, на шёлковой подушке, в ореоле разбросанных чёрных локонов виднелось миловидное личико.
«Кого же это я сегодня ночью трахал»? — удивлённо посмотрев на лицо женщины, пытавшейся изобразить здоровый сон, подумал он. — «Дай бог памяти, вспомнить хотя бы имя этой прелестницы».
Очередная сексуальная победа, по большому счёту, не принесла ему ни удовольствия, ни удовлетворения. Приглядевшись повнимательней к застывшему на подушке лицу, Виктор слегка усмехнулся, баба как баба — не ахти какая красавица, но и не дурнушка. Так, из серии «проходил я мимо, зацепился взглядом…». Виктор встал и вышел на балкон, закурил, равнодушно наблюдая за женщиной, которая театрально-грациозными движениями завернулась в простыню а затем босиком упорхнула в душ, пробыла там буквально несколько минут и выйдя оттуда, жеманясь от неловкости, попросила закурить. Видимо это был её первый опыт супружеской измены.
— Ну что, красавчик, будем прощаться? — слегка краснея, спросила женщина, подходя вплотную к Виктору. — Телефон запишешь, или запомнишь?
— Запишу, конечно, — встрепенулся Виктор и, нацепив на лицо самую беспроигрышную из своих улыбок, которая так завораживающе действует на женщин, достал записную книжку и приготовился записывать, впрочем, не зная, на какую букву открыть страницу.
— Литвиненко Алла, — подсказала женщина и криво усмехнулась.
— Литвиненко!? — удивлённо воскликнул Виктор, и уже с интересом посмотрел на женщину. — Жена Константина Дмитриевича!?
— Да, красавчик, жена депутата Государственной думы и Полномочного представителя Президента в Сибири — Константина Дмитриевича Литвиненко, — сказала женщина и, затянувшись дымом, сделала вид, что закашлялась. Кажется, она собиралась расплакаться, а это уж было совсем не к чему.
«Ко всему прочему, ещё истерики по повод поруганной супружеской чести тут не хватало», — подумал Виктор, и поморщился. — «Хотя я вчера и выпил сверх нормы, но не думаю, что силком тащил тебя в свою постель».
Эту самую Аллу он приметил несколько дней назад за завтраком в ресторане отеля. Женщина пожирала его похотливым взглядом и как-то по-особому закидывала одну загорелую ногу на другую, и каждый раз делала это так медленно, сначала раздвигая ноги, а потом, высоко поднимая загорелую коленку, что Виктор успевал разглядеть розовый треугольник её трусиков, внутреннюю сторону красивых бёдер, и даже крупную родинку чуть выше округлой коленки.
Виктор сразу заметил эти, посылаемые почти открытым текстом зазывные сигналы, и тут же пустил в ход свою знаменитую, очаровательную, безотказно действующую на женщин, улыбку. А потом…Пылкие взгляды и как бы нечаянные прикосновения друг к другу, сулили море страсти. Однако в момент непосредственного контакта, Виктор не почувствовал ничего, кроме разочарования. Женщина не отличалась ни особым темпераментом, ни особым умением вести любовные игры.
Жест, которым женщина закинула ему за шею свои загорелые руки, когда они остались в его номере одни, ничуть не напоминал нежное и непреодолимое влечение, он был скорее похож на начало какого-то чужого ритуала. Виктор не смог сдержать вздоха разочарования.
— Аллочка, может, пойдём и выпьем по чашечке кофе? — предложил он, обнимая за талию и как бы успокаивая женщину, а на самом деле подталкивая к выходу.
— Некогда мне кофе распивать, надо готовиться к встрече мужа, сегодня Константин Дмитриевич прилетает, — капризно надула губы женщина и вышла из номера, оставив дверь приоткрытой.
