Харлан Кобен - Нарушитель сделки
Майрон вновь набрал номер. После второго гудка трубка щелкнула, и в ней послышался записанный на пленку женский голос:
— Здравствуйте. Мы рады приветствовать вас на линии «Ожившие фантазии». Если вам еще не исполнилось восемнадцать лет или вы не хотите платить за звонок, дайте отбой. — На долю секунды установилась тишина, и далее тот же голос продолжал: — Добро пожаловать в мир оживших фантазий. Здесь вы познакомитесь с самыми соблазнительными, отзывчивыми, восхитительными и страстными женщинами в мире.
Майрон заметил, что вторую фразу голос произнес намного медленнее, как будто это воспитательница детского садика читала сказку своим подопечным. Каждое слово звучало отдельным предложением: «Добро. Пожаловать. В. Мир. Оживших…»
— Сейчас вы получите возможность поговорить с одной из наших очаровательных, сладострастных и чувственных девушек, способных поднять удовольствие до степени высокого экстаза. Конфиденциальность беседы гарантируется. Оплата по безналичному расчету. Прямое соединение с девушкой вашей мечты. — После долгого вступления голос в трубке наконец перешел к конкретным указаниям: — Если ваш аппарат оборудован кнопочным набором и системой тонального вызова, нажмите единицу, и вы услышите исповедь развращенной школьной учительницы. Нажмите двойку, и вы услышите…
Майрон посмотрел на Уина.
— Сколько там набежало? — спросил он.
— Шесть минут.
— Значит, уже двадцать долларов, — подытожил Майрон. — Надеюсь, тебе известно выражение «стричь клиента»?
— Я предпочитаю называть это бессовестным надувательством.
Майрон не глядя нажал какую-то клавишу, только чтобы избавиться от назойливого голоса. Трубка ответила десятью гудками — да уж, в компании «Ожившие фантазии» умели потянуть время, — и наконец послышался другой женский голос:
— Привет. Как мы себя чувствуем?
Голос был именно такой, как и ожидал Майрон, — низкий и сиплый.
— Привет, — отозвался он. — Я бы хотел…
— Как тебя зовут, милый? — осведомился голос.
— Майрон, — ответил Майрон и тут же мысленно хлопнул себя по лбу, проклиная собственную неосторожность. Какого черта он назвался настоящим именем?
— М-мм… Майрон… — протянула девица, словно пробуя звуки на вкус. — Мне нравится твое имя. Оно такое сексуальное…
— Да, благодарю вас, но…
— А я — Тони. Тони. Ну еще бы.
— Откуда ты узнал мой номер, Майрон?
— Прочел в журнале.
— В каком журнале, Майрон?
Постоянное упоминание его имени начинало тяготить Майрона.
— В «Укусе».
— Ах-х… Я обожаю этот журнал. Я от него просто без ума.
— Послушайте, Тони… Я хочу расспросить вас об объявлении с вашей фотографией.
— Майрон…
— Да-да, я слушаю.
— Я без ума от твоего голоса. Он такой призывный… Ты, вероятно, хочешь узнать о том, как я выгляжу…
— В общем-то не очень…
— У меня карие глаза и длинные каштановые волосы, волнистые такие… Рост пять футов шесть дюймов. Объем груди, талии и бедер тридцать шесть — двадцать четыре — тридцать шесть.
— Вы можете по праву гордиться своей фигурой, но…
— Чем ты хочешь заняться, Майрон?
— Заняться?
— Чем мне тебя развлечь?
— Послушайте, Тони, вы прекрасны, но я хотел бы поговорить с девушкой из объявления.
— А я и есть девушка из объявления.
— Нет, мне нужна девушка, фотография которой была помещена в журнале вместе с номером телефона.
— Это я, Майрон. Я и есть та самая девушка.
— На снимке была голубоглазая блондинка, — сказал Майрон. — А вы, по вашим собственным словам, шатенка с карими глазами.
Уин показал большой палец, отдавая дань напору Майрона.
— Неужели я назвалась шатенкой? — спросила Тони. — Да нет же, я голубоглазая блондинка!
— Мне нужно поговорить с девушкой из объявления, — ответил Майрон. — У меня к ней важное дело.
Голос Тони понизился на добрую октаву.
— Я лучше, Майрон. Лучше всех, — сказала она.
— Я в этом не сомневаюсь, Тони. Ты разговариваешь, как настоящая профессионалка. Но мне нужна девушка из объявления.
— Ее здесь нет, Майрон.
— Когда она вернется?
— Не знаю. Успокойся и расслабься, Майрон. Сейчас мы с тобой славно повеселимся.
— Я не хотел бы выглядеть невежливым, но мне нужно совсем другое. Я могу поговорить с твоей хозяйкой?
— С моей хозяйкой?
— Да.
Голос Тони изменился и зазвучал более прозаично:
— Ты что, издеваешься?
— Нет, я говорю на полном серьезе. Пожалуйста, передай трубку кому-нибудь из начальства.
— Ну что ж, — ответила Тони, — подожди секундочку.
Прошла минута. Другая.
— Не дождешься, — сказал Уин. — Она сидит у телефона и смотрит, надолго ли у тебя хватит терпения и долларов, которые капают ей в чулок.
— Это вряд ли, — заметил Майрон. — Тони понравился мой голос. Она назвала его призывным.
— Правда? А я и не заметил. Наверное, девчонка сказала это впервые в своей жизни.
— Вот и я так думаю. — Майрон подождал еще несколько минут и положил трубку на рычаг. — Сколько я разговаривал?
Уин бросил взгляд на часы.
— Двадцать три минуты, — ответил он и взял в руки калькулятор. — Двадцать три помножить на три доллара девяносто девять центов… С тебя девяносто один доллар семьдесят семь центов.
— Неплохой наварец получается, — сказал Майрон. — Между прочим, она так и не сказана ничего похабного.
— О ком ты?
— О девице из телефона. Она так и не сказала ничего интересного.
— Ты разочарован?
— Скорее удивлен.
Уин пожал плечами и принялся листать журнал.
— Ты смотрел его до конца?
— Нет.
— Почти половина страниц и объявлений в нем посвящены телефонному сексу. Судя по всему, дело ведется с размахом.
— Безопасный секс, — пробормотал Майрон. — Безопаснее не бывает.
В дверь постучали.
— Войдите! — крикнул Уин. В комнату вошла Эсперанса.
— Вас просят к телефону, — сообщила она. — На проводе Отто Берк.
— Передай, что я сейчас подойду.
Эсперанса кивнула и ушла.
— У меня есть немного свободного времени, — сказал Уин. — Займусь-ка я поисками человека, поместившего в журнале это объявление. И кстати, нам потребуется образец почерка Кэти Калвер.
— Попробую раздобыть.
Уин сложил ладони и принялся легонько постукивать кончиками пальцев друг о друга.
— Надеюсь, ты понимаешь, что фотография Кэти может вообще ничего не значить, — произнес он. — Вот тебе простейшее объяснение происходящего.
— Может быть, — ответил Майрон, поднимаясь на ноги. Два последних часа он твердил про себя эти слова, но уже не верил им.
— Майрон…
— Что?
— Ты думаешь, появление Джессики в баре рядом с твоим кабинетом — это случайность?
— Вряд ли, — ответил Майрон.
Уин кивнул.
— Будь осторожен. Не зарывайся.
Глава 4
Будь он проклят.
Джессика Калвер устроилась на кухне родительского дома в том самом кресле, в котором в детстве она проводила бесчисленные часы.
Ей следовало бы быть осторожнее, тщательно продумать действия и предусмотреть любые случайности. А что сделала она? Разнервничалась, потеряла голову и зашла выпить в бар в том самом здании, где находилась его контора.
Ах, как глупо!
Этим дело не кончилось. Майрон застал ее врасплох, и она растерялась. Почему?
Надо было сказать Майрону правду, поговорить спокойным, уравновешенным голосом и объяснить, зачем она сюда приехала.
Когда он появился в баре, такой красивый, такой…
«Господи, Джессика, какая же ты наивная дурочка!»
Сама подставилась. На ум пришли еще несколько ругательств, которые Джессика никогда не произнесла бы вслух. Разумеется, ее издатель и литературный агент видят свою подопечную насквозь. Они отлично представляют себе все ее женские слабости и даже потакают им. Именно они сделали из Джессики Калвер писательницу «оригинального жанра» и вынудили ее работать «на грани приличий».
Может быть, так оно и есть. Джессика не могла сказать наверняка и была уверена лишь водном: все ее несчастья происходят от собственных слабостей.
«О, кто-нибудь, пожалейте страдающего художника! Мое сердце разрывается на куски».
Энергично тряхнув головой, Джессика прекратила самобичевание. Сегодня она слишком уж углубилась в самоанализ, но это было нетрудно понять. Она встретилась с Майроном, и встреча породила снежную лавину вопросов и сомнений, обрушившихся на ее бедную голову со всех сторон.
А что, если?.. Она вновь задумалась.
Эгоцентричность Джессики и заставляла ее рассматривать эту любовную историю сквозь призму собственной души, забывая о Майроне. И вот теперь она подумала о нем, о той жизни, которую Майрон вел после ее ухода, когда, казалось, весь мир восстал против него, раня его в самую душу. Четыре года. Они не виделись целых четыре года. Покидая его, Джессика загнала воспоминания о Майроне в самый дальний угол своего сознания и заперла их на крепкий замок. Она надеялась, что этим все и кончится, что дверь окажется достаточно крепкой, чтобы выдержать давление извне. Но стоило ей увидеть Майрона, его прекрасное лицо, широкие плечи, уловить его пристальный взгляд, и дверь слетела с петель, словно взорванная гранатой.
