Харлан Кобен - Подкрутка
Норм посмотрел на Эсме, которая сидела с окаменевшим видом, затем перевел взгляд на Майрона.
– Понимаешь, что произойдет, если люди узнают, что я голубой?
– Прости, но я ничего не могу поделать, Норм.
– Послушай, Майрон, я глава компании. «Зум» занимается модой, имиджем и спортом, а в этой области гомофобия всегда цветет махровым цветом. Репутация в моем деле – все. Если станет известно, что я старый гомик, «Зум» пойдет ко дну, как рваная калоша.
– Не уверен, – возразил Майрон. – В любом случае ничем не могу помочь.
– Полиция знает? – спросил Норм.
– Пока нет.
Норм воздел руки к небу:
– Тогда какого черта ты хочешь меня выдать? Это было просто небольшое развлечение. Да, я встретился с Джеком. Да, мы понравились друг другу. Ну и что? Конечно, мы оба собирались держать рот на замке. Это не имеет никакого отношения к убийству.
Майрон покосился на Эсме. Она взглядом умоляла его молчать.
– Полагаю, что имеет, – усмехнулся он.
– Да? И ты готов разрушить мою жизнь?
– К сожалению.
– Может, мне все-таки удастся переубедить тебя?
– Боюсь, что нет.
Норм отошел от бара и рухнул в кресло. Он уронил голову на руки, запустив пальцы в густую шевелюру.
– Вся моя жизнь была основана на лжи, – пробормотал он. – Детство провел в Польше, где всегда врал, что я не еврей. Веришь? Я, Норман Цукерман, прикидывался самым распоследним гоем. Зато я выжил. Приехал сюда. И провел остаток жизни, притворяясь, будто я крутой парень, настоящий Казанова, вокруг которого всегда крутятся молоденькие девчонки. Ко лжи быстро привыкаешь, Майрон. Жить становится легче и удобнее. Вранье превращается в параллельную реальность, если ты понимаешь, о чем я.
– Мне очень жаль, Норм.
Цукерман глубоко вздохнул и выдавил улыбку.
– А может, это и к лучшему, – произнес он. – Возьми хоть Денниса Родмана. Он натуральный трансвестит. И что, ему это как-то вредит?
– Никак.
– Знаешь, когда я приехал в эту страну, то сделался самым отъявленным евреем во всей Америке. Ведь верно? Скажи мне правду. Я был самым откровенным и вызывающим евреем, разве нет?
– Самым вызывающим, – подтвердил Майрон.
– Клянусь своей еврейской задницей. Когда я начинал, многие мне даже говорили – сбавь тон. Мол, ты чересчур выпячиваешь свое еврейство. Это перебор. Тебя не примут. – Его лицо прояснилось. – Вдруг мне удастся проделать тот же фокус и с голубизной, а, Майрон? Стать самым ярким и вызывающим геем? Понимаешь, о чем я?
– Да. Кто еще знал о тебе и Джеке?
– Никто.
Майрон указал на Эсме:
– А как насчет молоденьких девчонок, крутящихся вокруг тебя? Как насчет той, которая фактически живет с тобой? Ты думаешь, что ей было легко об этом узнать?
Норм пожал плечами:
– Тем, кто всегда рядом, начинаешь доверять. Нельзя же постоянно быть настороже. Может, она и знает. И что?
Майрон обратился к Эсме:
– Хотите ему рассказать?
Взгляд Эсме был холоден как лед.
– Не понимаю, о чем вы.
– Рассказать мне что?
Майрон не спускал глаз с девушки.
– Я долго думал, зачем вы соблазнили шестнадцатилетнего мальчишку. Вы устроили отличный спектакль – все эти слова об одиночестве и о том, что Чэд Колдрен был очень мил и вы не боялись заразиться. Вы выглядели более чем убедительно. И все-таки что-то меня насторожило.
Норм воскликнул:
– О чем ты говоришь, черт тебя побери, Майрон?!
Но Болитар пропустил его слова мимо ушей.
– Меня удивило это странное совпадение: вы с Чэдом оказались в том же мотеле и в то же время, что и Норм с Джеком. Очень подозрительно. Теперь-то, конечно, мы оба знаем, что это не совпадение. Вы все спланировали заранее, Эсме.
– Что она спланировала? – вмешался Норм. – Ради Бога, Майрон, объясните, что происходит.
– Норм, ты говорил, что раньше Эсме работала в баскетбольном отделе «Найк», а затем ушла оттуда, чтобы перейти к тебе.
– И что?
– Ты урезал ей жалованье?
– Немного. – Норм пожал плечами. – Совсем чуть-чуть.
– Как давно она к тебе устроилась?
– Не помню.
– Менее восьми месяцев?
Цукерман задумался.
– Да, а что?
– Эсме соблазнила Чэда Колдрена. Вступила с ним в связь в «Корт-Мэнор-инн». Но привезла она его туда вовсе не потому, что хотела секса или чувствовала себя одинокой. Это являлось частью ловушки.
– Какой ловушки?
– Она хотела, чтобы Чэд увидел отца с другим мужчиной.
– Зачем?
– Чтобы сокрушить Джека. Это не совпадение. Эсме знала о ваших планах, была в курсе, что вы встретитесь с Джеком. И она решила привезти туда Чэда, чтобы тот увидел, кто на самом деле его отец.
Эсме молчала.
– Скажите мне, Норм, вы собирались встретиться с Джеком в четверг вечером?
– Да.
– И что произошло?
– Джек отменил встречу. Он приехал на стоянку, и там его что-то испугало. Вроде бы он увидел знакомую машину.
– Это была не просто знакомая машина, – поправил Майрон, – а автомобиль его сына. Вот где Эсме прокололась. Джек заметил его. Он уехал раньше, чем Чэд успел его увидеть.
Майрон встал и приблизился к Эсме.
– Я шел по верному следу с самого начала, – продолжил он. – Джек вел с большим счетом. Его сын находился у вас в руках. И вы похитили Чэда, чтобы сорвать его игру. Именно так я и подумал. Но я неправильно оценил ваши мотивы. Зачем вы украли Чэда? Почему так старались отомстить Джеку Колдрену? Да, деньги были одной из ваших целей. Вы мечтали, чтобы «Зум» получила преимущество. Знали, что если Тэд Криспин станет победителем, вас объявят маркетинговым гением мирового уровня. Тут все сходилось. Кроме одного – почему вы привезли Чэда Колдрена в мотель до того, как Джек начал вести в счете?
Норм вздохнул:
– Скажи нам, Майрон. Что заставило ее так ненавидеть Джека?
Майрон сунул руку в карман и вытащил старую фотографию. Первая страница семейного альбома. Ллойд и Люси Реннарт. Улыбки. Объятия. Счастье. Ллойд в смокинге. Люси держит букет цветов. Вид у нее в белом длинном платье просто потрясающий. Но не это поразило Майрона до глубины души.
Люси Реннарт была азиаткой.
– Ллойд Реннарт – ваш отец, – произнес Майрон. – Вы ехали в машине в тот день, когда он врезался в дерево. Ваша мать умерла. Вас отвезли в больницу.
Эсме сидела, гордо расправив плечи, но ее дыхание стало неровным.
– Я не знаю, что произошло позднее, – добавил Майрон. – Наверное, Ллойд съехал с катушек. Он был пьян. Убил свою жену. Чувствовал себя конченым, ненужным. Может, решил, что не сумеет вас воспитать. Или не имеет на это права. Или он заключил соглашение с семьей вашей матери. Они не стали выдвигать обвинения, а Ллойд отдал им дочь. Вы росли в семье матери. Когда Ллойд снова встал на ноги, то понял, что нельзя вырывать ребенка из привычной среды. Или просто боялся, что вы не захотите вернуться к отцу, который виноват в смерти вашей матери. В общем, Ллойд предпочел помалкивать. Он ни слова не сказал о вас своей второй жене.
По щекам Эсме потекли слезы. У Майрона сдавило горло.
– Все так и было, Эсме?
– Я не понимаю, о чем вы говорите.
– Найдутся документы, – предупредил Майрон. – Свидетельство о рождении. Бумаги об опекунстве. Полиция быстро все разыщет. – Он поднял фотографию и мягко промолвил: – Одного сходства между вами и матерью уже достаточно.
Слезы продолжали капать, но не было рыданий, всхлипов, дрожащих губ.
– Пусть Ллойд Реннарт был моим отцом, – пробормотала Эсме. – У вас все равно ничего нет. Это лишь домыслы.
– Нет, Эсме. Полиция подтвердит ваши родственные связи, а Чэд расскажет, что именно вы предложили поехать в «Корт-Мэнор-инн». Они вплотную займутся смертью Тито. Появятся улики. Волосы. Нитки. Одно сойдется с другим. Но у меня к вам один вопрос.
Девушка не шевельнулась.
– Зачем вы отрезали палец Чэду?
Эсме внезапно сорвалась с места и бросилась бежать. Майрон был застигнут врасплох. Он перепрыгнул через диван, чтобы перекрыть путь к выходу. Но он ее недооценил. Эсме кинулась не в коридор, а в спальню. Майрон снова перескочил через диван. Он бросился за ней в комнату, но было уже поздно.
Эсме держала в руке пистолет. Она направила его на Майрона. По ее взгляду он понял, что не будет ни объяснений, ни признаний, ни лишних слов. Она готова стрелять.
– Не спешите! – предупредил Майрон.
– Что?
Он достал мобильный телефон и протянул ей:
– Это вас.
Секунду Эсме не двигалась. Потом, все еще сжимая в руке оружие, протянула другую руку и взяла трубку. Она прижала ее к уху, но Майрон расслышал то, что ей сказали.
– Это детектив Алан Корбетт, полиция Филадельфии, – произнес мужской голос. – Мы стоим у вашей двери и слышим каждое слово. Опустите оружие.
Эсме взглянула на Майрона. Пистолет смотрел ему в лицо. Майрон почувствовал, как по спине стекают капли пота. Смотреть в дуло пистолета – то же самое, что в жерло смерти. Видишь ствол, и с каждым мгновением он становится чернее и больше, словно тебя вот-вот поглотит черная дыра.
