Харлан Кобен - Главный подозреваемый
Он остановил машину перед домом Барбары Кромвель, обдумывая, как обставить визит. Потом набрал номер Большой Синди.
– Что-нибудь узнала?
– Почти ничего, мистер Болитар. Барбаре Кромвель тридцать один. Четыре года назад она развелась с Лоуренсом Кромвелем.
– Дети есть?
– Пока это все, что удалось узнать, мистер Болитар. Мне очень жаль.
Он поблагодарил ее и попросил продолжить поиски. Потом снова посмотрел на дом. Сердце в груди стучало тяжело и глухо. Тридцать один год? Он полез в карман и достал компьютерный портрет постаревшей Люси Майор. Внимательно рассмотрел картинку. Сколько должно исполниться Люси, если она еще жива? Двадцать девять, может быть, тридцать. Очень близко, но какая разница? Он выкинул из головы эту мысль, хотя и с трудом.
«Что дальше?»
Майрон выключил мотор. В верхнем окне дернулась занавеска. Следят. Отступать некуда. Он открыл дверцу и вышел на дорожку. Когда-то она была вымощена плиткой, но теперь почти все заросло травой. На дереве во дворе висел пластиковый игрушечный домик с лесенкой. Детская площадка в бурой траве пламенела ярко-желтыми, синими и алыми пятнами, будто самоцветы на бархатной подкладке. Он подошел к двери. Звонка не было, поэтому он постучал и стал ждать.
Майрон уловил шум топота и беготни. Ребенок крикнул: «Мам!» На него цыкнули.
За дверью послышались шаги, и прозвучал женский голос:
– Да?
– Миссис Кромвель?
– Что вам нужно?
– Миссис Кромвель, меня зовут Майрон Болитар. Мне надо с вами поговорить.
– Я не стану у вас ничего покупать.
– Но, мэм, я не собираюсь…
– И я не подаю попрошайкам, которые ходят по домам. Если вам нужны пожертвования, обратитесь по электронной почте.
– Я здесь не для этого.
– Тогда чего вы хотите? – после короткой паузы спросила она.
– Миссис Кромвель, – он постарался, чтобы голос прозвучал как можно мягче, – вы не могли бы открыть дверь?
– Я вызываю полицию.
– Нет-нет, прошу вас, подождите минуту.
– Чего вы хотите?
– Расспросить о Клу Хейде.
Повисла тишина. Ребенок снова подал голос. Женщина на него прикрикнула.
– Первый раз слышу это имя.
– Пожалуйста, откройте дверь, миссис Кромвель. Нам надо поговорить.
– Вот что, мистер, все здешние полицейские – мои друзья. Стоит мне сказать хоть слово, и вас посадят за попытку незаконного проникновения.
– Я понимаю ваше беспокойство, мэм, – распинался Майрон. – Может, поговорим по телефону?
– Просто уходите.
Мальчик начал хныкать.
– Уходите, – повторила женщина. – Или я вызову полицию.
Хныканье превратилось в плач.
– Хорошо, – сказал Майрон. – Я ухожу. – Потом, решив, что терять уже нечего, он крикнул: – А имя Люси Майор вам о чем-то говорит?
В ответ раздался рев ребенка.
Майрон глубоко вздохнул и направился к машине.
«Что теперь? Я даже не увидел ее. Можно, конечно, походить вокруг дома и попытаться заглянуть в окно… Прекрасная идея. Меня арестуют как извращенца. Или за то, что напугал ребенка. Если учесть, что все местные полицейские… Минутку…»
Барбара Кромвель сказала, что дружит со всеми полицейскими в городе. Но то же самое Майрон мог сказать и о себе. В определенном смысле. Уилстон – тот самый город, где Клу Хейда арестовали за вождение в пьяном виде. Майрон тогда вытащил его с помощью двух местных копов. Он попытался вспомнить их имена. Память проснулась довольно быстро. Полицейского, который произвел арест, звали Коблер. Имени он не запомнил. А шерифом был Рон Леммон, возрастом за пятьдесят. Возможно, уже в отставке. Но есть вероятность, что кто-то из них еще работает в полиции. И ему что-нибудь известно о загадочной Барбаре Кромвель.
«Почему бы не попробовать?»
Глава 35
Полицейский участок в Уилстоне вовсе не выглядел мрачным и унылым. Ничего подобного. Он находился в цоколе высокого и крепкого здания, похожего на крепость, с мощными стенами из темного кирпича. На сбегающих вниз ступеньках лестницы красовались предупреждающие знаки вроде тех, что рисовали в старых бомбоубежищах: черные и желтые треугольники в зловещем круге. Майрон вспомнил школьные занятия по гражданской обороне, когда их уверяли, что прятаться в бетонированные щели – вполне надежное средство от советской ядерной атаки.
Раньше Майрон никогда не бывал в этом участке. После аварии Клу он договорился с копами в закусочной на трассе номер девять. Все заняло не больше десяти минут. Никто не хотел портить карьеру восходящей звезде. Доллары перекочевали из рук в руки – часть для дежурного офицера, часть для его начальника. «Добровольные пожертвования», – заметили они со смешком. Все весело улыбались.
Сержант в приемной оценивающе взглянул на Майрона. Ему было примерно тридцать, и, подобно многим современным копам, он выглядел как человек, который больше времени проводит в тренажерном зале, чем в соседней пончиковой. На его жетоне значилась фамилия: «Хоберт».
– Чем могу помочь?
– Шериф Леммон у вас еще работает?
– Боюсь, нет. Рон умер около года назад. Через пару лет после того, как вышел в отставку.
– Печально.
– Да, рак. Сожрал его, как голодная крыса. – Сержант пожал плечами, словно говоря – что тут поделаешь?
– А как насчет парня по имени Коблер? Кажется, он был его заместителем лет десять назад.
– Эдди у нас больше не работает. – Голос Хоберта неожиданно стал жестче.
– Но он все еще живет в городе?
– Нет. Кажется, переехал в Вайоминг. Можно узнать ваше имя, сэр?
– Майрон Болитар.
– Вроде что-то знакомое.
– Я раньше играл в баскетбол.
– Нет, думаю, это тут ни при чем. Я ненавижу баскетбол. – Он на минуту задумался, потом покачал головой. – Так почему вас интересуют два бывших копа?
– Они мои давние приятели.
Хоберт взглянул на него с сомнением.
– Я хотел узнать у них об одном человеке, с которым был связан мой клиент.
– Клиент?
Майрон улыбнулся доброй, обезоруживающей улыбкой. Обычно с ее помощью он располагал к себе старых дам, но ведь часто хватаешься за то, что первым попадется под руку.
– Я спортивный агент. Работаю со звездами спорта и, как бы это сказать, стараюсь удержать их от всяких глупостей. В общем, один мой клиент заинтересован дамой, которая живет в этом городе. Я просто хотел убедиться, что она не мошенница, не охотница за деньгами и все такое.
«Сама искренность…»
– Как ее зовут? – заинтересовался Хоберт.
– Барбара Кромвель.
– Это что, шутка? – Сержант заморгал растерянно.
– Нет.
– Один из ваших спортсменов встречается с Барбарой Кромвель?
Майрон попытался слегка сдать назад.
– Не знаю, может, я неправильно расслышал имя, – пробормотал он.
– Скорее всего.
– Почему вы так думаете?
– Вы говорили о Роне Леммоне, бывшем шерифе. Так вот, Барбара Кромвель – его дочь.
На секунду Майрон застыл на месте. Громко работал вентилятор. Зазвонил телефон. Хоберт буркнул: «Минутку» – и снял трубку. Майрон не слышал разговор. Словно кто-то остановил мгновение. Потом поднял его над черной бездной, подержал секунду, чтобы Майрон мог обозреть зияющую пустоту, и швырнул вниз. Майрон летел, кувыркаясь в воздухе, размахивая руками и ожидая, почти надеясь, что вот-вот ударится о дно.
Глава 36
Майрон поднялся на улицу. Дошел до городской площади, поел в мексиканской забегаловке, машинально заглатывая пищу и не чувствуя вкуса.
Позвонил Уиндзор.
– Мы были правы, – сообщил он. – Эстер Кримстайн пыталась сбить нас с толку.
– Она в этом призналась?
– Нет. Просто ничего не объяснила. Сказала, что будет говорить только с тобой и только при личной встрече. И довольно настойчиво пыталась выяснить, где ты сейчас находишься.
«Понятно».
– Может, ты хочешь, чтобы… – Уиндзор сделал паузу, – чтобы я что-нибудь из нее вытянул?
– Нет, ради Бога, – быстро отреагировал Майрон. – В любом случае в этом нет необходимости.
– Вот как?
– Сойер Уэллс говорил, что работал с наркоманами в Рокуэлле.
– Я помню.
– Билли Ли Пэлмс лечился в Рокуэлле. Его мать упомянула об этом, когда я навестил ее дома.
– Хм, – протянул Уиндзор. – Интересное совпадение.
– Это не совпадение, – возразил Майрон. – Это все объясняет.
После разговора с Уиндзором он раз семь или восемь прошел по главной улице Уилстона. Продавщицы магазинов улыбались ему по долгу службы. Майрон отвечал им улыбкой. Иногда он кивал проходящим мимо прохожим. Казалось, город застрял в шестидесятых, словно зачарованное место, где по-прежнему принято ходить в черных кепках и с растрепанными бородами в стиле «Силз и Крофтс»[38].
«Мне это нравится. Чертовски нравится!»
Майрон думал о своих родителях. О том, что они стареют, а он никак не может с этим смириться. О том, что «грудные боли» отца – отчасти его вина и внезапное бегство сына рикошетом ударило по его здоровью. Майрон попытался представить, что почувствовали бы родители на месте Софи и Гари Майор. Если бы в семнадцать лет он вдруг бесследно исчез и никогда больше не вернулся. Он задумался о Джессике и ее словах, что она будет за него бороться. Вспомнил Брэнду и все, что тогда произошло. Потом его мысли перескочили на Терезу, и он начал размышлять об их вчерашней ночи и о том, что это может значить. И еще об Уиндзоре и Эсперансе и о тех жертвах, которые приносили ради него друзья.
