Наследие (СИ) - Моен Джой

– Вы не могли бы угостить меня кофе? Все эти исторические изыскания отнимают столько сил.

Словно пробуждённый ото сна, Густав наконец выпустил меч из рук и положил его обратно на стол.

– Могу отвести вас в ближайшую кофейню, если хотите, – улыбнулся он привычной улыбкой. – Здесь кофе просто отвратный.

– Глупости, я неприхотлива.

Стоило только в коридоре зашуметь кофейному аппарату, возвещая о напряженной работе, как Элисон тут же вскочила, намереваясь вернуться домой под любым выдуманным предлогом. Она уже была почти на пороге, когда внезапная догадка поразила ее разум – ей нужно сфотографировать меч, пока есть возможность! Сама не понимая зачем, женщина метнулась обратно, на ходу вынимая телефон, и вновь сделала несколько снимков в надежде, что все они получатся четкими.

В дверях она столкнулась с Густавом, аккуратно придерживающим горячий стакан, пробормотала извинения и поспешила скрыться под предлогом того, что Мелоди прислала сообщение и попросила приехать. Уже по дороге домой Элисон снова достала телефон и отправила все сделанные фотографии меча Майку, приписав:

«Милый, я знаю, что уже у тебя в долгу, но не сидеть же тебе без дела? Как думаешь, получиться установить изготовителя этого чудного орудия убийства? Если узнаешь мастера или заказчика, проси, что хочешь».

Советский рисованный мультфильм 1954 года режиссёра Льва Атаманова, снятый в технике ротоскопирования по мотивам индийских сказок.

Библия, Новый завет, Послание к Евреям 4:12.

Глава 22. Мелоди Гамильтон.

Канада, провинция Альберта, деревня Уотертон, 2019 год.

В отличие от вечно дождливой серой Нью-Йоркской осени сентябрь в Уотертоне радовал сухостью и яркими красками. В воздухе витали запахи поспевших фруктов, согретых в лучах еще теплого солнца, жухлой травы, бархатцев и шафрана, особенно ароматными в это время года. Мелоди любила сентябрь, но не потому, что ее день рождения выпал на самый красивый и уютный месяц, а за чувство предвкушения, бравшееся откуда-то из самого нутра, подсвечивая от макушки до кончиков волос. Сама природа, словно готовясь к празднованию, облачалась в лучшие наряды.

Элисон с Густавом прибудут на ярмарку позднее, женщина считала дурным тоном приходить куда-либо заранее, но Мелоди была уверена, что ее мама просто любит внимание, заставляя себя ждать, и к тому же не умеет собираться достаточно быстро, чтобы успевать в срок. Ей не терпелось поскорее отправиться в парк, увидеть реакцию местных жителей и Аарона, который, как она знала, будет там, патрулировать мероприятие, поэтому девушка села на заранее арендованный велосипед с корзиной, предназначенной для закупки продуктов милыми бабушками деревни, и, поправив подол платья, чтобы тот не попал под колеса, уверенно крутила педали. К тому же, необходимо познакомиться с семьей Дейли, много лет выступающей в жюри на ежегодной ярмарке, чтобы побольше узнать о собственных родственников по совету местного священника. Интересно, Аарон приезжал на кладбище, чтобы пообщаться с пастором и уточнить не он ли случайно возглавляет секту, убившую Софию Бондар от его имени?

От данной нелепой мысли, Мелоди прыснула со смеху. Нужно будет поблагодарить Аарона за подаренное чудесное платье, идеально сидящее теперь на ее фигуре. Легкий шифоновый шарф, одолженный у матери, прикрывал обнаженные плечи девушки, и она вдруг представила, как вместо него ее кожу так же невесомо гладят тонкие пальцы молодого сержанта. К щекам прилила кровь, сворачивая на узкую наезженную тропинку, Мелоди инстинктивно схватилась за покачивающийся на шее амулет с рубином, принадлежащей таинственной родственнице с картины, стараясь вернуть самообладание. Возможно, она надела его для того, чтобы показать местным людям, что они с Элисон не враги, а чтят и ценят историю не меньше жителей Уотертона, или потому, что и сама отчего-то чувствовала родство с этой неизвестной молодой женщиной.

До начала конкурса еще оставалось время, Мелоди оставила велосипед на стойке у ворот и медленно выдохнула, набираясь сил шагнуть вперед. Это будет настоящая победа, или провал, иного не дано. Так или иначе, их с Элисон уже все равно окрестили сумасшедшими из проклятого дома, хуже точно не станет. Небольшой парк окружали плодовые деревья, дубы и клены, укрывающие в тенях лавки, продающие попкорн, яблоки в карамели и кленовом сиропе, лакричные тянучки, рахат-лукум в шоколаде, мармеладные стопы Йети, и даже хвосты бобра*. От разнообразия предлагаемых блюд и витающих в парке ароматов кружилась голова.

Особенно сейчас, на празднике, где казалось собрались все жители Уотертона, была заметна нерушимая общность деревни. Старикам вежливо уступали место на одиночных скамейках, поддерживая за артритные руки, увидев соседей, расплывались в улыбке и обязательно останавливались справиться о здоровье, баловали конфетами чужих детей. Против воли уголки губ Мелоди поползли вверх при виде подобной картины. Сбоку раздался громкий смех ребят; грузный старый клоун скручивал из шариков для девочек короны и бабочек, а для мальчиков – сабли и птиц, похожих на Роудраннера*. Атмосфера беззаботного веселья передавалась и Мелоди Гамильтон, она и не заметила сразу, как пританцовывает на месте под песню «Sucker»*, льющуюся потоком, словно с самих небес. Над парком возвышалось небольшое по всеобщим меркам колесо обозрения с открытыми кабинками, мерно покачивающимися в такт движению, с визгом проносились вагончики вверх и вниз на многократно уменьшенной копии американских горок, расписные лошадки кружили на металлической подставке, радуя катающихся на них детей и взрослых. Карусель была похожа на музыкальную шкатулку, исполняя ненавязчивую колыбельную, соревнуясь по громкости с музыкой, запущенной в самом парке.

На деревянном помосте в центре рынка с ларьками уже поставили столы и стулья для жюри. Разрезав надвое выстроившуюся к аттракциону очередь, прошел приземистый старик с лысой головой, блестящей, словно бок холеной кобылы, и клинообразной седой бородкой, но не успел он ступить на первую ступеньку лестницы, как кто-то из толпы увлек мужчину в доброжелательный разговор. Мелоди поняла, что старик и был тем, кто ей нужен, когда к нему обратился другой член жюри «мистер Дейли», указуя головой на предназначавшееся ему место за столом на помосте, поторапливая. Однако пробраться сквозь снующий поток людей стало той еще задачей. То и дело приходилось останавливаться, пропуская кого-то вперед, извиняться за отдавленные ноги или толчок в спину, и к тому моменту, как девушка добралась до помоста, мужчина уже сидел за столом, протирая платком пот с шеи и головы.

- Если хочешь привлечь внимание Доминика Дейли, придется победить в конкурсе костюмов, - прозвучал совсем рядом незнакомый голос, обладательницу которого Мелоди уже где-то видела, но не могла припомнить, где именно, и потому, прищурившись, рассматривала образ девушки. Короткие темные кудри шапочкой обрамляли голову, белая блуза с воротником-блюдцем, жакет и черная длинная юбка до щиколоток под которой выглядывали белые носки туфель с элегантной застежкой. Ее образ говорил о том, что незнакомка, как минимум, планирует участвовать в конкурсе, оставив позади остальных конкурсанток.

- Но не питай особых надежд, так как победа достанется мне, - незнакомка произнесла эти слова без враждебности, а скорее, обыденно, как факт, не подлежащий оспариванию, и улыбнулась самой добродушной улыбкой, на которую только была способна.

Мелоди не смогла не улыбнуться в ответ, наконец вспоминая, откуда знает эту девушку. Она была на мостике, в компании Даники, когда Аарон привозил ее проветриться.

- Увидимся через пятнадцать минут, прекрасное платье! – крикнула незнакомка, помахав на прощание. Что ж, возможно, хотя бы один план Мелоди сработает. Еще не все потеряно, может даже она сможет завести здесь друзей и уж тогда точно упросит маму никуда не уезжать. Легка на помине, Элисон уже топала на высоких каблуках к дочери, сосредоточенно глядя себе под ноги. Толпа расступалась перед ней, словно море пред Моисеем, бросая многозначительные взгляды на костюм, пышущий роскошью, даже не снившейся многим жителям деревни. Мелоди едва сдержалась, чтобы не ударить себя ладонью по лбу, ограничившись закатыванием глаз. Если Элисон продолжит в том же духе, то не видать им до конца своих дней теплого приема.