Сара Парецки - Приказано убить
Глава 25
Конь бьет слона
Мюррей поворчал, но взяться за статью согласился.
– Но придется все рассказать Джилу, – предупредил он меня. Джил был ответственным за первую полосу.
Я описала ему ситуацию: «Аякс», банк Амброзиано, «Корпус Кристи».
Мюррей прикончил пиво и знаком велел официантке принести еще. Сэл была занята у стойки, укрощая подвыпивших клиентов.
– Знаешь, по-видимому, это О'Фаолин заставил ФБР отступиться, – заметил он.
Я кивнула:
– И я так думаю. У него и у миссис Пасиорек достаточно денег и власти, чтобы придушить дюжину любопытных. Мне бы хотелось прихватить с собой завтра в монастырь Дерека, но он и в лучшие-то времена не очень ко мне прислушивался. И Бобби тоже. А сейчас времена отнюдь не самые хорошие.
Весь остаток дни я бесцельно висела на телефоне. Сначала долго разговаривала с Бобби, он возмущался, почему я раньше не прижала Новика к ногтю. Мой рассказ его не заинтересовал. Он отказался послать кого-нибудь в монастырь, чтобы допросить архиепископа или Пелли. Мои обвинения в адрес миссис Пасиорек ошеломили его. Бобби был истым католиком, он не мог поднять руку на отца церкви. И на мать тоже.
Дерек Хэтфилд был еще менее дружелюбен. Мое предложение задержать вылет О'Фаолина, по крайней мере, на сорок восемь часов, было встречено ледяным презрением. И как это часто бывает во время моих стычек с Дереком, я закончила разговор грубостью. То есть я нагрубила, а он повесил трубку. Что в общем-то одно и то же.
Разговор с моим адвокатом Фримэном Картером был более плодотворным. Он был настроен так же скептически, как Бобби и Дерек, но все же согласился поработать на меня и раздобыть кой-какие имена – за сто двадцать пять долларов в час.
– Я сам буду в монастыре, – пообещал Мюррей.
– Не хочу тебя обижать, но я бы предпочла дюжину ребят с револьверами.
– И все же запомните, мисс Варшавски: перо могущественнее карандаша, – важно сказал Мюррей.
Я невольно рассмеялась.
– Мы все запишем на пленку, – пообещал Мюррей, – и я прихвачу кого-нибудь с камерой.
– Должно сработать... Так ты берешь к себе дядю Стефана?
Мюррей поморщился:
– Только если оплатишь мои похороны, когда Лотти узнает об этом.(Он уже не раз встречался с Лотти и знал, какой у нее характер. }
Я посмотрела на часы и извинилась. Было около шести, пора снова звонить Фримэну, а то он уйдет на обед.
Сэл разрешила мне воспользоваться телефоном в каморке, которую она называла офисом: помещение без единого окна прямо за баром. Фримэн был оживлен, но краток. Он сообщил мне два имени: адвоката и брокера миссис Пасиорек. Да, тот самый брокер, что перевел двенадцать миллионов долларов в «Корпус Кристи» для покупки акций «Аякса».
Я присвистнула, когда Фримэн положил трубку. За такую информацию стоило выложить сто двадцать пять монет. Я снова взглянула на часы. Успею сделать еще один звонок, на этот раз Ферранту в его офис.
Его голос был безнадежней обычного.
– Сегодня я говорил с директоратом, пытался убедить их подыскать мне замену. Нужно, чтобы кто-то занимался страховыми операциями, иначе все пойдет к черту, и тому, кто пытается нас перекупить, просто ничего не останется. Все мои силы уходят на встречи с правоведами-орлами и ужами-финансистами, и мне просто не хватает времени делать то единственное, что у меня хорошо получается, – брокерские страховые сделки.
– Роджер, возможно, я смогу разрешить твою проблему. Не буду пока говорить, в чем дело. Тебе пришлось бы тогда выложить все твоему лондонскому партнеру и совету директоров. А это – преждевременно. Если пойдут какие-нибудь слухи, моя затея сорвется.
Роджер поразмыслил. Когда он снова заговорил, его голос звучал куда энергичнее, чем раньше.
– Да, ты права. Не буду на тебя давить... Не могли бы мы увидеться сегодня вечером? Поужинать вместе?
– Только очень поздно... Скажем, в десять?
Это его как раз устраивало. Он еще несколько часов будет разговаривать с «орлами» и «ужами».
– Могу я сказать, что у нас появился просвет?
– Только не говори, от кого у тебя эта информация.
Когда я вернулась к столику, меня ждала на вырванном из записной книжки листке короткая записка Мюррея, гласившая, что он уехал убеждать Джила всунуть статью в последний выпуск.
Единственным преимуществом взятой напрокат «тойоты» перед моей «омегой» был работающий обогреватель. Январь перешел в февраль без сколько-нибудь заметной перемены погоды. На термометре была новогодняя температура, с тех пор так и не повысившаяся. Когда я выехала из подземного гаража и свернула на Лейк-Шор-Драйв, машина уже достаточно нагрелась, и я сняла куртку.
Двигаясь по Хаф-Дэй-роуд, я размышляла, насколько безопасно вот так прямо подъехать к парадному входу Пасиореков. А вдруг доктор согласился с О'Фаолином, что меня надо убрать? Во имя спасения репутации жены. А что, если О'Фаолин ударит доктора распятием и застрелит меня?
Доктор встретил меня у двери, его лицо было мрачным и решительным. Он выглядел так, будто с тех пор, как я ушла от него прошлой ночью, он еще не ложился.
– Кэтрин и Ксавир в «семейной» комнате. Они не знают о твоем приезде. Не думаю, что Ксавир остался бы, знай он, что ты явишься.
– Возможно, что так.
Я шла за ним по знакомому коридору в знакомую, горячо натопленную гостиную.
Миссис Пасиорек, как всегда, сидела у камина. Рядом, на стуле с прямой спинкой, – О'Фаолин. Когда мы с доктором вошли, оба они побледнели и изумленно вздохнули.
О'Фаолин вскочил и сразу же оказался у двери. Пасиорек вытянул руку, достаточно сильную после стольких лет операций, и втолкнул его обратно в комнату.
– Нам надо поговорить. – Его голос обрел прежнюю твердость. – Вы с Кэтрин, по существу, ничего мне не рассказывали. Я подумал, что Виктория могла бы нам помочь.
О'Фаолин посмотрел на меня, так, что у меня все внутри перевернулось. Ненависть и смерть – вот что было в его взгляде. Я пыталась сдержать ярость, нахлынувшую на меня при виде человека, который хотел ослепить меня, который приказал поджечь мою квартиру. Хорошо бы придушить мерзавца, но время еще не пришло, хотя соблазн был велик.
– Добрый вечер, архиепископ. Добрый вечер, миссис Пасиорек. – Мне понравилось, как звучал мой голос. – Давайте поговорим об «Аяксе», «Корпусе Кристи» и Агнес.
О'Фаолин снова овладел собой.
– Обо всем этом я слишком мало знаю, мисс Варшавски. – В бесцветном голосе звучало презрение.
– Ксавир, думаю, у вашего исповедника неистощимый запас терпения.
Его глаза сузились – то ли из-за того, что я назвала его по имени, то ли из-за моих слов, не знаю.
– Как ты смеешь говорить с архиепископом в таком тоне? – выпалила миссис Пасиорек.
– Ты же меня знаешь, Кэтрин: моя наглость беспредельна. Все достигается практикой.
Доктор Пасиорек умоляюще поднял руки:
– После того как вы обменялись оскорблениями, мы можем перейти к делу? Виктория, вчера вечером ты сказала о связи между «Корпусом Кристи» и «Аяксом». У тебя есть доказательства?
Я порылась в бумажнике в поисках грязно-серой фотокопии письма Рауля Диаса Фигуэредо к О'Фаолину.
– Более того, у меня есть доказательство участия О'Фаолина в перекупке «Аякса». Вы читаете по-испански?
Доктор молча кивнул, и я передала ему фотокопию. Он несколько раз внимательно прочитал письмо, затем показал его О'Фаолину.
– Так это ты была там! – прошипел тот.
Я пожала плечами:
– Не знаю, где я была, но я знаю: письмо свидетельствует о том, что вам посоветовали нацелиться на «Аякс», так как это самая лучшая и самая легкая добыча. В панамских банках осел миллиард из банка Амброзиано. Использовать эти деньги вы не можете: стоит вам пустить их в оборот, как итальянский банк набросится на вас, как львы на ранних христиан. Припомнив историю с Майклом Синдоной и Национальным банком Фрэнклина, вы поняли, что вам нужна какая-нибудь американская финансовая компания, чтобы через нее отмывать деньги. Для такого дела страховая компания гораздо удобнее банка, так как позволяет играть во все эти игры с сокращением фондов и перемещением основных капиталов, при этом совершенно на законных основаниях. Фигуэредо нанял кого-то прощупать ситуацию на рынке ценных бумаг. Я догадываюсь, почему был выбран «Аякс». Из-за того, что фирма находится в Чикаго. Мальчики с деньгами близоруки, они плохо следят за тем, что происходит за пределами Нью-Йорка. Улавливаете мою мысль? Кэтрин была бледна как смерть. Губы ее превратились в тонкую линию. Однако О'Фаолин чувствовал себя непринужденно и даже презрительно улыбался.
– Очень красивая сказка. Мой друг пишет, что «Аякс» – подходящий объект для перекупки; в этом нет ничего незаконного. И не будет ничего незаконного в том, если я куплю компанию, другой вопрос – откуда у меня деньги? Но, насколько мне известно, я не собираюсь перекупать эту компанию.
