Бич - Чернов Александр Викторович

«Если бы не наручники, то на первом же перекрестке вытолкал бы конвойного из машины и дал тягу. Стрелять в людном месте менты бы не стали, создавать аварийную ситуацию тоже. Поехали бы на зеленый свет, никуда бы не делись, а там, пока остановились бы, пока погнались, меня бы давно и след простыл. Ах жаль, «браслеты» на запястьях! Впрочем, даже если бы и ушел, проблемы не решил. Адрес мой ментам наверняка известен, а больше, как кроме своей берлоги, пойти мне некуда. Сцапают в два счета. Ну и пусть. Пока сцапают, пожить еще успел бы. Черт дери эту проклятую жизнь!» Жорик с завистью смотрел на разгуливающих по улице свободных людей.

Было душно, а в до отказа забитой пассажирами машине — вдвойне. В горле у капитана пересохло, и он попросил водителя остановиться у магазина.

— Пойду водички куплю, — сказал он майору, вышел из машины и направился к небольшому одноэтажному зданию с красочно оформленной витриной.

Вскоре Лысенко вернулся с полуторалитровой пластмассовой бутылкой минеральной воды и двумя пластиковыми стаканчиками. Усевшись в машину, он отвернулся и как-то подпольно, будто разливал водку в неположенном месте, стал наполнять стаканы и подавать их присутствующим. Выпили все, за исключением Привольнова.

— Брезгуешь? — спросил его капитан.

Жорик пожал плечами:

— Да нет. Не хочу просто.

— Как знаешь.

Лысенко, по-видимому, ужасно мучила жажда. В бутылке оставалось еще с пол-литра воды, и он с жадностью выпил ее прямо из горлышка.

— Сушняк мучит, — сказал он, причмокнув, и положил пустую бутылку под ноги. — Перебрал вчера малость. День рождения у приятеля справляли. Ну давай, Виталик, жми на газ, а то что-то жарковато становится.

«Опель» вновь тронулся в путь. Пять минут спустя прибыли к конечной цели своего путешествия.

Кафе располагалось неподалеку от дороги на пригорке. Это была типовая, из стекла и бетона, столовка-стекляшка, каких в советские времена десятками понастроили по всему городу. Со временем столовки стали нерентабельными, и их выкупили предприимчивые люди под частные кафе и бары. «Аладдин», ранее именуемый в народе «Тараканчиком», ибо в нем собирались окрестные работяги, которые напивались там и расползались по домам чуть ли не на карачках, будто тараканы, — достался армянину Мише, в свое время чемпиону страны по вольной борьбе. Новый хозяин быстро наладил работу, и вскоре «Аладдин» стал давать приличную прибыль. Вечерами в нем танцевали полуголые девицы, в зале собирались мелкие предприниматели, торговцы и прочая небогатая публика, а на закрытой для обычных посетителей половине кафе тусовались особые, в том числе и принадлежащие к криминальной среде, личности.

Машину припарковали на крохотной стоянке перед кафе. Виталий остался в автомобиле. Остальные стали выбираться из салона. Конвойного, по-видимому, укачало. Он был красный, осоловелый и, пока шли к входу в «Аладдин», с трудом передвигал ноги.

«Аладдин» начинался с фойе с гардеробом в углу. Дальше шел бар, за стойкой которого находилась миловидная девица в униформе. Из бара посетители попадали в зал. Все стекла в нем были наглухо задрапированы не пропускающей свет прорезиненной материей, отчего внутри невозможно было распознать, какое время суток на улице. Уловка Миши, впрочем, древняя, как сам мир, — посетители теряли чувство времени и засиживались в «Аладдине» дольше, чем планировали. Четверть зала занимала сцена, декорированная под сад. В нем было много всяких стекляшек, блестяшек и всевозможных украшений из папье-маше в виде птичек, развешанных по деревьям, а с потолка свисал серебристый полумесяц. Остальные три четверти зала были заставлены прямоугольными, крытыми малиновым сукном столами со стоявшими на них лампами с абажурами. Кроме настольных ламп, свет давали развешанные елочные гирлянды, а обклеенный осколками зеркала шар с направленным на него прожектором создавал иллюзию звездного неба. А в общем и целом кафе «Аладдин» с его мишурным блеском напоминало смесь ярмарочного балагана с планетарием.

Посетителей в этот час в зале не было, однако неизвестно для кого гремела музыка.

Рядом со сценой стоял невысокий плотный мужчина кавказской наружности, одетый в спортивный костюм. Мощная, накачанная шея и сломанные уши выдавали в нем бывшего борца. Он отчитывал стоявшего на возвышении хрупкого парнишку с еще по-детски нежным лицом.

— Сколько тебе раз, придурку, говорить, чтобы не гонял целый день один и тот же диск! — орал мужчина, держа на отлете руку с таким видом, будто собирался отвесить парню оплеуху. — Или ты не понимаешь ни хера?! Если ты такой тупой, то убирайся к гребаной матери из кафе на улицу машины мыть! Ты понял меня, идиот?!.

Бледный как полотно парень, испуганно заморгав, кивнул:

— Понял, дядя Миша, понял.

— И сделай эту долбаную музыку потише, урод! — рявкнул мужчина. — Почему я должен перекрикивать ее?!.

Парнишка метнулся к стоявшему в углу сцены усилителю, и гремевшая музыка зазвучала тише.

— Как Карабас-Барабас в своем театре кукол, — негромко сказал капитану майор и, повысив голос, позвал: — Миша!

Хозяин заведения обернулся к стоявшим у входа людям всем корпусом, ибо не мог поворачивать шею, так как на ней был фурункул, заклеенный полоской широкого лейкопластыря. Он раскинул руки и с видом радушного хозяина направился к гостям.

— Товарищ майор! Товарищ капитан! — заговорил он издали. — Опять к нам?! Ну проходите, проходите! — и, оправдываясь за хамское поведение с парнишкой, слегка смущенно сказал: — Да вот два дня не было меня, пацаны и распустились. Воспитывать приходится… Чем могу помочь?

Майор кивнул на Привольнова:

— Да «выводка» у нас сегодня по плану. Привезли место преступления показать. В комнате ничего не трогали?

— Нет, как можно! — Миша наконец-то удостоил взглядом Жорика. — Ну что, подлюка, попался? — спросил он злобно. — Натворил ты у меня делов. Всю клиентуру распугал. Дали бы мне волю, я бы тебе шею свернул.

— Я бы тебе сам свернул, — бесстрастным тоном произнес Привольнов, — только за то, что ты так с людьми разговариваешь.

В маленьких черных глазках хозяина «Аладдина» зажглись недобрые огоньки, однако он подавил в себе гнев и с язвительной улыбкой сказал:

— В любое время готов встретиться с тобой в честном поединке.

На что Жорик вяло ответил:

— Бог даст, встретимся.

— Если бог и даст, — хмуро заметил майор, — то свидитесь вы лет эдак через пятнадцать, а то и через двадцать. Думаю, именно такой срок определит тебе, Привольнов, суд за совершенные тобой преступления. Иди давай! — и Ковалев легонько подтолкнул Жорика к двери, ведущей на закрытую для посторонних территорию кафе.

Возглавляемая Мишей процессия двинулась по лабиринтам «Аладдина». В небольшом зале, где стояли два бильярдных стола, находились четверо мужчин. Они остановили игру и с удивлением уставились на проходившую мимо странную компанию.

— Все в порядке, граждане! — сказал им майор. — Не отвлекайтесь.

Процессия гуськом втянулась в следующие двери. Наконец оказались в длинном коридоре, в конце которого располагалась дверь, выходившая на задний дворик.

Майор остановился.

— Расскажи-ка нам, Миша, еще раз, — потребовал он, — о том, где ты был и что делал в момент нападения на твое кафе.

Остановился и хозяин заведения.

— Вот в этом кабинете я был, — он указал на дверь, декорированную под грубо оструганные доски. — Знакомые здесь вечеринку устроили, ну и пригласили. Я зашел на пару минут, а тут выстрелы и начались.

— Что вы сделали?

— Выскочил из кабинета. Я не знал, в какой именно комнате стреляли, и остановился в растерянности. Тут открылась предпоследняя справа дверь, из нее вышел человек в маске и направился к выходу. По дороге он разминулся с официантом Димой, а затем вышел на улицу.

— Вы не погнались за ним? — полюбопытствовал следователь.

Миша посмотрел на майора, как на ненормального.

— Нет, конечно. У него же автомат в руках был. Я сразу же из кармана телефон достал и позвонил в полицию.