Ричард Пратер - Ранчо смерти
– Ну ладно, малый, давай, двигай отсюда. Увидел то, что тебе хотелось, и вали назад, откуда пришел.
Человек я вообще-то терпеливый и держать себя в руках умею, однако, я почувствовал, как зубы у меня сжимаются и бицепсы напряглись. Тем не менее, я медленно повернулся к нему и ровным спокойным голосом произнес:
– Слушай, Эд, если ты еще раз назовешь меня "малым", я как следует врежу тебе промеж глаз. И последний раз говорю тебе, что пришел я сюда лишь потому... – И тут я услышал какие-то звуки.
Эд нахмурился, слегка покачав головой, собирался уже что-то произнести, но остановился. Он повернул голову, прислушиваясь. Он тоже услышал эти звуки.
И тут я увидел, кто производил эти звуки. Это была моя лошадь.
Может, она просто хотела еще немного поиграть, но подошла она довольно близко и остановилась примерно ярдах в трех-четырех. В тишине слегка поскрипывало кожаное седло, через которое было переброшено тело мертвого ковбоя. Держалось оно, правда, на честном слове. Веревка почти сползла со спины, патронташ зацепился за луку седла. Ноги его торчали почти под прямым углом, голова безвольно свисала вниз. Пальцы рук всего лишь на фут не доставали до земли. С раны на груди кровь стекла на одну щеку и загустела на ней красной полосой. Голова мертвеца ритмично, как маятник, покачивалась в такт легким движениям лошади.
– О Боже, – произнес Эд. – Что это? Кто это?
Я подождал, пока он снова посмотрит на меня, а потом сказал:
– Мне кажется, Эд, что я тебе уже рассказывал. Это тот парень, которого я застрелил.
Я видел, как у него мгновенно пересохли губы. Лицо побледнело и будто съежилось. Потом губы зашевелились, но произнести он ничего не смог. Было ясно, что сначала он мне совершенно не поверил. Зато сейчас поверил вполне.
Я взглянул на четырех девушек.
– Увидимся в баре.
Но они смотрели не на меня. Они глядели на мертвеца. На этот раз лошадь не стала убегать. Я поднял поводья и повел ее к своему кадиллаку.
Глава 4
После того, как я сбросил тело на пол кадиллака за передним сиденьем, привязал один конец веревки к лошади, а другой к заднему бамперу автомобиля, я уселся за руль и медленно поехал к ранчо. Дорогой мне было о чем подумать.
Я не успел как следует разглядеть второго ковбоя и вряд ли смог бы узнать его при встрече, он же явно знал, кто я такой. А когда кто-то тебя знает, а тебе известно о нем лишь то, что он собирается тебя убить, равными шансы вряд ли назовешь. И ведь этот второй ковбой явно направлялся на ранчо.
Но, возможно, еще более важным было то, что первого ковбоя, труп которого остывал в моей машине, звали Карлом Купером. И на ранчо меня ждали красавчик Хэл Кэлвин, Тей Грин, и если верить маленькой Зие, эта гнусная образина – Фармер. Все они были членами преступной организации, которую я по старой привычке продолжал называть бандой Гарбена. Было ли их присутствие на ранчо как то связано со смертью Джин Блэр или нет, но пора мне было подумать об этих подонках. И хотел я этого или нет, но мысли мои все время возвращались к самому Гарбену. Воспоминания эти были мне очень неприятны. Как давно это было? Больше года назад, да, значительно больше года. Когда я впервые увидел Жюля, он уже почти сделался маленьким Наполеоном преступного мира Лос-Анджелеса. Он раскинул свои щупальца повсюду – азартные игры, проституция, шантаж, запугивание профсоюзных деятелей, наркотики, вымогательства, убийства. Словом, везде поспевал. Я столкнулся с ним по делу, связанному с вымогательством.
Ему тогда был сорок один год. Пять футов семь дюймов росту, сто семьдесят фунтов весу и подлый жестокий характер агрессивного, на все способного выродка. Вот каков был этот Жюль Гарбен. Толстая нижняя губа у него всегда брезгливо оттопыривалась. Глубокие морщинки на переносице, сверкающие серые глаза цвета холодного зимнего утра. Лицо у него было смуглое, кожа дубленая, темная. Казалось, щеки его всегда покрыты черной щетиной. Вечно раздражительный, он постоянно сквернословил. Казалось, в жилах у него текла не кровь, а змеиный яд, и для меня всегда было загадкой, как этот яд не отравил его самого. Он ненавидел буквально всех, и помню, как я удивился, узнав, что Хэролд Кэлвин – его правая рука. Не то чтобы Хэл был ангелом. Отнюдь. Но Хэл обладал шармом, обаянием, остроумием и лоском, то есть теми чертами, которых сам Жюль был начисто лишен. Однако поначалу я не знал, что Хэл – его главный помощник.
Началось все с того, что меня нанял человек по имени Слоун. Это был весьма состоятельный промышленник, ему принадлежала компания по производству широкого ассортимента товаров в аэрозольной упаковке, от краски и шеллака до различных спреев для лечения горла и смесей для приготовления оладий. Все изделия были тщательно промаркированы и снабжены этикетками, чтобы вы не вздумали спрыснуть краской или шеллаком себе сковороду или горло. В один прекрасный день к Слоуну пришли два типа и потребовали, чтобы он согласился выплачивать им "страховку от несчастных случаев" по тысяче долларов в месяц, иначе, как его заверили, несчастных случаев ему не избежать. Слоун отказался, и неприятности не замедлили начаться – пожар на фабрике, странные поломки на производственных линиях, порча продукции на складах, срывы поставок. Тогда Слоун и позвонил мне.
Я работал над этим делом четыре месяца. Здесь нет нужды останавливаться на деталях, это другая история, но уже через неделю я выяснил, что два "страховых агента" – люди Жюля Гарбена. И почти сразу же мне было сделано предупреждение. Очень остроумное предупреждение. Трое здоровенных громил неожиданно зажали меня в мужском туалете и отметелили что надо. Им, разумеется, тоже досталось, но они захватили меня врасплох, и победа осталась за ними. Додо повис у меня на одном плече, Фармер – на другом. Ноги у меня подогнулись. Тогда Карл Купер подошел к двери, открыл ее и впустил внутрь Жюля Гарбена.
Так я встретился с Жюлем.
Глаза у меня совсем заплыли, но видеть я все же еще мог. На Гарбене был отличного покроя черный костюм, сшитая на заказ белая рубашка с высоким воротничком, шелковый галстук, серебряные запонки, черные, тщательно начищенные штиблеты. Его парни держали меня, а он взялся за дело. На меня обрушился град сильных, точно рассчитанных ударов – в голову, в грудь, в живот. Казалось, он не испытывает никаких эмоций, просто выполняет необходимую работу.
Бил он меня до тех пор, пока я не свалился, думаю, бил и потом, все тело у меня оказалось в синяках и кровоподтеках. В больнице у меня обнаружили перелом трех ребер, да и почкам порядком досталось. Пришлось провести там две недели. Выйдя оттуда, я вновь занялся этим делом, но теперь у меня появился здесь и личный интерес.
Убедившись в том, что предупреждение не возымело эффекта, они предприняли попытку убить меня. Точнее, две попытки. В меня стреляли ночью. Я так точно и не узнал, кто стрелял, но думаю, это был Тей Грин. Если это так, то я был, возможно, единственным человеком, по которому Грин промахивался дважды.
Я занимался этим делом уже четыре месяца, и у меня накопилось достаточно материала на Гарбена, когда внезапно был убит Слоун. Я докладывал ему о результатах моих расследований каждый вечер. В тот вечер Гарбен с одним из своих людей неожиданно появился у дома Слоуна в западном районе Лос-Анджелеса. Слоун увидел, как они выходят из автомобиля, и прежде чем впустить, позвонил мне. Во время последовавшей бурной сцены, я в это время уже спешил на помощь своему клиенту, Гарбен выхватил пистолет и дважды выстрелил в Слоуна. Подъезжая к дому, я увидел, как двое выбежали из дома, быстро сели в машину и уехали. Слоун был еще жив и успел назвать мне имя убийцы. Я сообщил об этом властям. Гарбен и его подручный были арестованы, и последний был приговорен к пожизненному заключению в Фолсоме.
Гарбен заработал газовую камеру, но, к сожалению, так и не попал в нее.
Задолго до того, как Гарбена приговорили к смертной казни, задолго даже до того, как его засадили в каталажку, мне удалось встретиться или, по крайней мере, узнать почти всех членов его банды и людей, с ней связанных, включая Хэла Кэлвина и Летти – Летицию Гарбен, жену Жюля. Жизненные пути всей этой троицы переплелись весьма причудливым образом. Кое о чем мне рассказали, кое о чем я сам догадался, но неоспоримо было одно: Летти вышла замуж за Гарбена исключительно из-за его денег. Считая наличный капитал, деньги в банках, недвижимость, акции и ценные бумаги, он стоил три-четыре миллиона долларов. В ловкости и коварстве Летти не уступала своему супругу. Во время брачной ночи и последующих ночей, молодая образцово выполняла свои супружеские обязанности, но по прошествии некоторого времени Жюль, к своему великому изумлению и ужасу, убедился, что больше она этого делать не намерена. Вы понимаете, что все это я изложил далеко не так, как это сделал бы сам Гарбен, который в выражениях отнюдь не стеснялся.
![Ричард Пратер - Ранчо смерти [= Двойник мертвеца]](/uploads/posts/books/248648/248648.jpg)
