Гэвин Лайл - С мертвых не спросишь
– Я ничего не говорил, куда он уехал.
– А вы это знаете?
Чуть подумав, он раздраженно бросил:
– Нет.
– Тогда все равно. Подпишите, пожалуйста.
Я дал ему бумагу и ручку. Он взял их, посмотрел на листок, потом снова на меня.
– Почему я должен это подписывать?
– Разве это неправда?
– Да, но...
– Мы все поставим здесь свои подписи, как свидетели.
– Свидетели чего? – В его глазах мелькнул испуг. Он переводил взгляд с меня на Кэри, словно искал спасения.
– Свидетели, что это ваши слова.
Он скомкал листок, швырнул его в угол и сказал по-норвежски что-то очень интересное, судя по тому, как напряглась Кэри. Я встал.
– Ну, как хотите. Полагаю, вы знаете, на что идете. Тогда все, герр Рууд. Большое спасибо. Вероятно, до конца дня вы еще кое-что узнаете. – И я направился к двери.
– Постойте, я... – вдруг не выдержал Рууд.
Я обернулся.
– Да?
– Я знаю, куда он уехал.
– Вот как? Куда же?
– В дом для... для тех, кто пьет. Ну, понимаете?
– Вы хотите сказать, в лечебницу для алкоголиков? И где она находится?
– На Сазварстаде.
– Никогда не слышал.
Кэри пояснила:
– Небольшой остров напротив Ставангера.
– Отлично. – Я снова сел за стол и приготовил новый лист бумаги.
Когда мы отъехали, Кэри спросила:
– Зачем нужно было все это записывать и заставлять его расписываться?
– Чтобы он не забыл. Теперь он не сможет сказать, что ничего не говорил нам. И станет помалкивать, что мы что-то от него узнали. Для нас это может быть важно.
– Понятно. – Она помолчала, обдумывая мои слова. – Однако это не слишком гуманно.
– Вы довольны, что получили нужную информацию, или нет?
Не получив ответа, я спросил:
– Как добраться отсюда до Ставангера?
– Вы собираетесь ехать? Туда ходит катер на подводных крыльях – но сейчас уже поздно. Еще – самолетом.
– Прекрасно. Тогда, пожалуйста, поедем к агентству авиакомпании.
– Я поеду с вами. Там неподалеку живет моя тетя.
Я был изрядно удивлен ее решением.
– А как же университет?
– Завтра конец семестра. Могу сказать, что тетя заболела. Она часто болеет. Вы мне одолжите денег на билет?
– Я ваш должник после таких разъездов на машине.
Она никак не соглашалась, но все же мы успели на самолет в 18. 35.
Ставангер – еще один портовый город, поменьше Бергена и на сто миль южнее. Что-то еще добавить трудно – мы прилетели в Ставангер уже затемно. Кэри хорошо знала здешние места, так что мы взяли такси и поехали к причалу, откуда ходили паромы на остров Сазварстад. Как раз должен был уйти последний в тот день паром. Отправься мы на нем, пришлось бы провести ночь на островке меньше двух миль в длину, где не было даже гостиницы. А мне нужен был просмотр для маневра.
Потому я снял номер в отеле "Виктория" – прямо на набережной, а Кэри позвонила тете в Санно – городишку в десяти милях по берегу – и отправилась туда на местном поезде. За мной она должна была заехать в девять утра.
Оставшись один, я мог себе позволить в спокойной обстановке выпить, – что и сделал, заказав перед этим телефонный разговор с Вилли. Отель "Виктория" вполне соответствовал названию: старинное удобное здание, высокие потолки и еще более высокий уровень вышколенности и обходительности персонала. Телефонистка долго извинялась передо мной, что не смогла разыскать мистера Уинслоу, заверив, что тот сам вскоре мне позвонит по оставленному номеру телефона. И действительно – стоило залезть в горячую ванну, как позвонил Вилли.
– Алло, мистер Корд? Джеймс, это вы, дружище? Значит, вы благополучно добрались до Норвегии. Но как вы попали в Ставангер?
– Были всякие проблемы. Но Ньюгорд неподалеку отсюда. Завтра утром я надеюсь его разыскать.
– Понятно. Значит, все в порядке? А с судовым журналом тоже?
Его насторожила пауза и потому он настойчиво повторил:
– С ним все в порядке, верно?
– Скажем так, я знаю, в чьи руки он попал.
– Дьявол! Похоже, лучше мне подъехать, верно?
– Добро пожаловать. Я – в отеле "Виктория".
– Постараюсь быть к обеду.
Я собрался вернуться в ванну, но потом решил сначала на всякий случай послушать свой автоответчик в Лондоне. Там, как обычно, было много всякой ерунды, а потом вдруг раздался голос Дрейпера. Он сообщил, что, по слухам, Пит Кэвен работал последнее время в агентстве Дейва Таннера.
Впрочем, новостью для меня это уже не было.
37
Утро было ясным и солнечным, солнце уже заметно пригревало, хотя воздух оставался свежим. Я рано позавтракал и до приезда Кэри успел погулять по набережной. Пройдя вдоль старых деревянных складов и магазинчиков под красной черепицей, заглянул на рынок, где под яркими зонтиками торговали цветами и овощами, потом окунулся в ароматы рыбных рядов. И тут обратил внимание на странную вещь: в воздухе не пахло морем! Тут скандинавское пристрастие к чистоте заходило слишком далеко.
Кэри пришла чуть раньше девяти, и по дуге набережной мы направились к причалам паромов. Круглая бухта напоминала мне лондонскую площадь Пиккадилли, только ушедшую под воду, здесь было множество паромов всевозможных размеров, на которые грузили и легковые автомобили, и грузовики, чтобы перевезти их через бухту на пятьсот метров или на пятьдесят миль вдоль побережья.
– Вот как путешествуют в Норвегии, – заметила Кэри. – Знаете, сколько пришлось бы добираться отсюда до Бергена на машине? Три дня, и еще переправляться в одном месте на пароме. Хотя сейчас все равно дороги засыпаны снегом.
Рядом разгружали небольшое судно, напоминавшее рыболовецкий сейнер, на нем приехала целая семья и привезла с собой мебель, цветы в горшках и даже кошку. Оно ничем не отличалось от лондонского фургона для перевозки мебели.
Нашего паром взял на борт шесть легковых автомобилей и человек сорок пассажиров. Он совершал регулярные рейсы между островками, расположенными в радиусе десяти миль отсюда. Билеты мы купили у кондуктора и устроились на простой деревянной скамье у борта, моментально ощутив себя викингами.
Судя по туристской карте, которую я прихватил из отеля, до Сазварстада было миль пять. Внутри контура острова, напоминающего человеческую почку, была нарисована церковь и круговая дорога протяженностью не больше четырех миль. Мы петляли между другими островками, не удаляясь от берегов больше чем на полмили, сделали по дороге две коротких остановки, и все равно примерно через час были уже на месте.
Центром маленького аккуратного дощатого поселка служила площадь перед пристанью. По краям площади стояли легковые автомобили и грузовики, какой-то склад, штабель пустых ящиков и бочки с маслом, а еще два магазина. Один торговал скобяными товарами и бакалеей, а во втором продавалось все, чего нельзя было купить в первом, и здесь же располагалась почта. Двери этого магазина были открыты, и мы вошли.
Немолодая бойкая продавщица объяснила, что до лечебницы примерно два километра вдоль берега по дороге, такое большое желтое здание. Она очень сожалела, что местного такси не оказалось на месте – но, может быть, ей позвонить и попробовать его разыскать?
– Не беспокойтесь. Если такси появится, пошлите его вслед за нами, – сказал я.
– Непременно. А доктор Расмуссен знает, что вы приедете, или мне сообщить по телефону?
– Знает, знает, – поспешно заверил я и мы двинулись в путь.
Дорога оказалась узкой – чуть больше ширины машины – но мощеной на совесть. Нас окружала благодатная и плодородная местность. За поселком вдоль берега потянулось множество мелких участков – на одних стояли аккуратные ряды теплиц, на других паслись две-три коровы или стадо овец. Не знаю, как местные жители ухитряются получать что-то с этих клочков земли, но все дома здесь казались нарядными и вполне процветающими.
– Зимой тут все занимаются рыбной ловлей, – пояснила Кэри. – И еще ловят омаров и креветок.
Возможно, тут и крылось объяснение. Во всяком случае, мы действительно видели привязанные напротив участков рыболовецкие баркасы.
Примерно через полчаса мы подошли к лечебнице – трехэтажному деревянному сооружению с высоким цоколем и крутой черепичной крышей, построенному какой-то богатой семьей еще в викторианскую эпоху. Здание было светло-желтого цвета, за исключением белых резных карнизов и перил крытой галереи, тянувшейся по всему фасаду.
На щебенке подъездной аллеи стоял санитарный микроавтобус "фольксваген", а за домом – автомобиль "сааб". По деревянным ступенькам мы поднялись на галерею, и я позвонил в дверь. Там стояла пара старых кресел-качалок, в которых теплыми летними вечерами кто-то наверняка вспоминал о выпитых сухих "мартини" и коктейлях с виски. А может быть и нет – нетрудно было заметить на всех окнах дома снизу доверху решетки.
Долго лязгали и щелкали замков и засовы, потом дверь отворилась и появилась сурового вида женщина в крахмальном белом халате.
