Рэймонд Чандлер - Сестричка
Она неторопливо кивнула, все еще заливаясь краской.
– Ненормальная жизнь в семье, – продолжал я. – Очень замкнутый парень с очень преувеличенным мнением о собственной значимости. Это было видно по фотографии, которую вы мне дали. Не собираюсь разыгрывать из себя психолога, но я понял, что если он начнет терять голову, то потеряет ее полностью. К тому же ужасная жадность к деньгам, царящая в вашей семье – исключая одного ее члена...
Тут Орфамэй заулыбалась. Если она сочла, что я говорю о ней, мне это было на руку.
– У меня есть к вам один вопрос, – сказал я. – Ваша мать – не первая жена у отца?
Орфамэй кивнула.
– Теперь понятно. У Лейлы другая мать. Я так и думал. Скажите мне еще кое-что. Как-никак я проделал для вас большую работу, но не получил ни цента.
– Получили, – резко перебила она. – И немало. От Лейлы. Не ждите, что я буду называть ее Мэвис Уэлд. Ни за что.
– Вы не знали, что мне заплатят.
– Ну... – Орфамэй приумолкла и вновь обратила взгляд на сумочку, – вам все же заплатили.
– Ладно, оставим. Почему вы не сказали мне, кто она?
– Мне было стыдно. И мать тоже стыдится.
– Оррин не стыдился. Он был рад этому.
– Оррин? – Наступило недолгое приличное молчание, Орфамэй тем временем глядела на свою сумочку. Мне стало любопытно, что ж там такое может находиться. – Но он жил здесь и, видно, свыкся с этим.
– Сниматься в кино, конечно, не так уж плохо.
– Дело не только в кино, – торопливо сказала Орфамэй и закусила нижнюю губу. В глазах ее что-то вспыхнуло и очень медленно угасло. Я снова поднес к трубке зажженную спичку. Даже возникни у меня какие-то эмоции, усталость не дала бы им проявиться.
– Знаю. По крайней мере, догадывался. Каким образом Оррин узнал о Стилгрейве то, чего не знала полиция?
– Я... я не знаю, – неторопливо заговорила Орфамэй, осторожно подбирая слова. – Может, через того врача?
– Ну конечно, – сказал я с широкой теплой улыбкой. – Они с Оррином как-то подружились. Возможно, их сблизил общий интерес к острым предметам.
Орфамэй откинулась на спинку кресла. Ее маленькое лицо стало вытянутым, угловатым. Взгляд – настороженным.
– Вы опять говорите гадости. Не можете без них.
– Вот досада, – проговорил я. – Я был бы милейшим человеком, если б меня оставили в покое. Славная сумочка.
Придвинув сумочку к себе, я открыл замок.
Орфамэй подскочила и резко подалась вперед.
– Оставьте мою сумочку!
– Вы собираетесь ехать домой в Манхеттен, штат Канзас, не так ли?
Сегодня? Купили билет и все прочее?
Она пожевала губами и неторопливо села.
– Отлично. Я вас не держу. Мне только интересно, сколько вы загребли на этой сделке.
Орфамэй принялась плакать. Я открыл сумочку и стал рыться в ней. Но ничего не обнаруживалось до тех пор, пока я, в глубине, не натолкнулся на кармашек с молнией. Расстегнув молнию, я полез туда. Там лежала ровная пачка новеньких ассигнаций. Я достал их и перетасовал, будто карты. Десять сотен. Совершенно новых. Очень славных. Ровно тысяча долларов. Неплохие деньги для путешествия.
Я откинулся назад и постукал по столу ребром пачки. Орфамэй притихла и уставилась на меня влажными глазами. Я достал из сумочки платок и бросил ей. Она промокнула глаза. При этом глядела на меня, издавая легкие умоляющие всхлипывания.
– Эти деньги дала мне Лейла, – сказала она негромко.
– Большим зубилом пользовались?
Орфамэй лишь открыла рот, и туда по щеке скатилась слеза.
– Оставьте, – поморщился я. Бросил деньги в сумочку, защелкнул замок и придвинул владелице. – Насколько я понимаю, вы с Оррином относитесь к тому разряду людей, которые могут оправдать любой свой поступок. Он способен шантажировать сестру, а когда двое мелких мошенников отнимают у него эту кормушку, подкрасться к ним и убить обоих ударом пешни в затылок. И вряд ли после этого он лишился сна. Вы мало чем от него отличаетесь. Эти деньги дала вам не Лейла. Их вам дал Стилгрейв. За что?
– Вы низкий человек, – окрысилась Орфамэй. – Подлили. Как вы смеете говорить мне такие вещи?
– Кто сообщил в полицию, что Лагарди знал Клозена? Лагарди думал, что я. Но я не сообщал. Значит, вы. С какой целью? Выкурить своего брата, который не брал вас в долю – потому что как раз тогда потерял свою колоду карт и был вынужден скрываться. Хотел бы я взглянуть на те письма, что он слал домой. Держу пари, они очень содержательны. Представляю, как он наводит фотоаппарат на сестру, а добрый доктор Лагарди спокойно ждет его в укрытии, чтобы получить свою долю добычи. Зачем вы наняли меня?
– Я не знала, – спокойно ответила Орфамэй. Снова утерла глаза, положила платок в сумочку и приготовилась уходить. – Оррин не упоминал никаких фамилий. Я даже не знала, что он потерял фотографии. Но знала, что он их сделал, что они стоят больших денег. И приехала удостовериться.
– В чем?
– Что Оррин не обманывает меня. Иногда он бывал очень зловредным. Он мог оставить все деньги себе.
– Почему он звонил вам позавчера?
– Испугался. Доктор Лагарди в последнее время был им недоволен. У него не было фотографий. Они попали неизвестно к кому. И Оррин перепугался.
– Фотографии попали ко мне, – сказал я. – И они до сих пор у меня. В этом сейфе.
Орфамэй очень медленно повернула голову, взглянула на сейф.
Нерешительно провела пальцем по губе. И снова повернулась ко мне.
– Я вам не верю, – сказала она, глядя на меня, словно кошка на мышиную норку.
– Может, поделитесь со мной этой тысячей. Получите фотографии.
Орфамэй задумалась.
– Вряд ли я могу давать вам такие деньги за то, что вам не принадлежит, – вздохнула она и улыбнулась. – Пожалуйста, отдайте их мне. Пожалуйста, Филип. Лейла должна получить их обратно.
– За сколько?
Орфамэй нахмурилась и приняла обиженный вид.
– Она моя клиентка, – сказал я. – Но обмануть ее я не прочь – за хорошую сумму.
– Я не верю, что фотографии у вас.
– Ладно же.
Я поднялся, подошел к сейфу и немедля вернулся с конвертом. Высыпал из него отпечатки и негатив на стол. Со своей стороны. Орфамэй глянула на фотографии и потянулась к ним.
Я собрал снимки в стопку и повернул лицевой стороной к Орфамэй. Когда она дотянулась до пачки, я отдернул ее.
– Мне не видно так далеко, – пожаловалась Орфамэй.
– Подойти ближе стоит денег.
– Вот уж не думала, что вы мошенник, – с достоинством заявила она.
Я молча разжег погасшую трубку.
– Я заставлю вас отдать их полицейским, – заявила Орфамэй.
– Попытайтесь.
Внезапно она затараторила:
– Я не могу отдать вам эти деньги, никак не могу. Мы – ну, мать и я – еще не расплатились с отцовскими долгами, кое-что должны за дом и...
– Что вы продали Стилгрейву за эту тысячу?
Челюсть Орфамэй отвисла, вид у нее стал безобразный. Потом она закрыла рот и плотно сжала губы. На меня глядело жесткое, суровое личико.
– Продать вы могли лишь одно, – сказал я. – Вы знали, где находится Оррин. Для Стилгрейва эта информация стоила тысячу. Вполне. Это вопрос о приобщении улик к делу. Вам не понять. Стилгрейв отправился туда и убил его. Он заплатил вам за адрес.
– Адрес ему назвала Лейла, – растерянно произнесла Орфамэй.
– Лейла так и сказала мне, – ответил я. – При необходимости она скажет всему свету, что сама назвала адрес, – если это будет единственным выходом. Лейла – чуждая условностям голливудская красотка не особенно строгих нравов. Но когда нужно выдерживать характер, тут ее ни в чем не упрекнешь. Она не из тех, кто убивает пешней. И не из тех, кто падок на кровавые деньги.
Кровь отлила от лица Орфамэй, оно стало бледным, как лед. Губы ее дрогнули, потом крепко сжались в маленький узелок. Она отодвинулась вместе с креслом и подалась вперед, чтобы встать.
– Кровавые деньги, – спокойно повторил я. – Ваш родной брат. И вы продали его убийцам. Тысяча кровавых долларов. Надеюсь, они принесут вам счастье.
Орфамэй поднялась и сделала два шага назад. Потом вдруг захихикала.
– Кто может подтвердить это? – тонким голоском спросила она. – Кто жив, чтобы подтвердить это? А кто вы такой? Никто, дешевый сыщик. – Она пронзительно расхохоталась. – Да ведь вас можно купить за двадцать долларов.
Я все еще держал в руках стопку фотографий. Чиркнув спичкой, я бросил негатив в пепельницу и смотрел, как он горит.
Орфамэй резко оборвала смех и застыла в каком-то ужасе. Я стал рвать фотографии на клочки. Затем усмехнулся ей.
– Дешевый сыщик, – сказал я. – Ну так чего от меня ждать. Братьев и сестер на продажу у меня нет. Поэтому я продаю своих клиентов.
Орфамэй замерла, глаза ее сверкали. Закончив рвать фотографии, я поджег клочки в пепельнице.
– Об одном жалею, – добавил я. – Что не увижу вашей встречи в Манхеттене с милой старой мамочкой. Не увижу, как деретесь вы из-за дележа этой тысячи. Держу пари, на это стоило бы посмотреть.
