Росс Макдональд - Вокруг одни враги
— Почему ты не рассказала мне об этом, Сэнди?
— Я рассказываю тебе сейчас.
— Почему ты не рассказала прошлым летом, когда это случилось?
Она посмотрела на него с презрением.
— Откуда ты знаешь, что это случилось прошлым летом? Я сегодня этого не говорила.
Он как-то недоуменно огляделся и бросился объяснять:
— Мама говорила. Нет, она мне ничего не рассказывала. Просто в твоем дневнике было что-то написано, разве нет?
— Да, я написала об этом, — призналась она. — Я знала, что Бернис читает мой дневник. Но ни она, ни ты не промолвили ни слова.
— Я поступил так по совету твоей мамы, Сэнди.
Она разозлилась и расстроилась, но говорила скорей как женщина, а не как девчонка. Больше Сэнди не боялась.
Пока Себастиан принимал душ, мы с Сэнди сидели за ломберным столиком и вели беседу.
Первой заговорила Сэнди, поблагодарив меня, что само по себе было неплохим признаком.
— Не надо благодарить, — ответил я. — Мне до смерти хотелось поплавать. Ну как, больше не будете делать глупостей?
— Обещаний я не лаю, — сказала она. — Мне противно жить в этом мире.
— От того, что вы покончите с собой, мир не станет лучше.
— Но мне станет лучше. — Некоторое время она молчала и не двигалась. — Я думала, что с Дэйви я сумею забыть все это.
— Чья это была мысль?
— Его. Он познакомился со мной на набережной, потому что ему сказали, что я знаю Хэккетов. Он искал возможности добраться до Стива, и я была рада помочь.
— Почему?
— Вам известно почему. Я хотела отомстить и ему и Лупе. Но от этого мне не стало лучше. Только хуже.
— Что хотел Дэйви?
— Трудно определить. У него всегда находились три-четыре причины на каждое дело, три-четыре различных версии. Но он в этом не виноват. Ведь Лорел ему ни разу не открыла правды о том, кто он. И даже тогда он не был уверен, правду ли она говорит. «Лорел была пьяной, когда сказала ему.
— Когда призналась Дэйви, что его отец Стивен Хэккет?
— Я не знаю, что она сказала ему. Честное слово, — добавила она так же, как и ее мать и с той же интонацией. — Мы с Дэйви мало разговаривали в конце. Я боялась и продолжать свою дружбу с ним, и бросить его. Я не знала, на что он способен. Да он и сам не знал.
— Оказалось, что он способен на многое. — Сейчас самое время сказать ей, подумал я, пока окончательно не определились все события, которым суждено произойти в эту ночь. — Сегодня днем Дэйви убили.
Она тупо смотрела на меня, словно окончательно утратив способность к проявлению эмоций.
— Кто его застрелил?
— Генри Лэнгстон.
— Я считала его другом Дэйви.
— Он был его другом, но у него, как и у большинства людей, есть свои беды.
Она осталась размышлять над моими словами, а я пошел в спальню, где ее отец выбирал, что бы ему надеть. Он остановился на водолазке и легких брюках, отчего сразу стал похож на молодого и самоуверенного актера.
— Что на повестке дня, Кит?
— Еду к Хэккету и возвращаю ему чек.
Его слова меня удивили. Он и сам, похоже, был удивлен.
— Очень рад, что вы так настроены. Но лучше отдайте чек мне. Это вещественное доказательство.
— Против меня?
— Против Хэккета. На какую сумму выписан чек?
— На сто тысяч долларов.
— А наличными сколько он вам дал на пленки?
Он ответил почти сразу.
— Десять тысяч. Я расплатился ими с миссис Флайшер.
— Хэккет сказал вам, зачем ему понадобились пленки?
— Объяснил, что Флайшер пытался его шантажировать.
— На основании чего?
— Не сказал. Я решил, что у него был с кем-то роман.
— Когда вы ему отдали пленки?
— Только что. Незадолго до вашего приезда.
— Кто был у них дома, Кит?
— Я видел только мистера Хэккета и его мать.
— У них есть магнитофон?
— Есть. Они еще пробовали, подходят ли кассеты.
— Сколько всего было пленок?
— Шесть.
— Кому вы их отдали?
— Я передал их миссис Марбург. Она была в библиотеке. А что потом с ними сделали, я не знаю.
— И вам дали чек? Верно?
— Да. Сам Хэккет.
Он вынул из бумажника желтый чек и вручил его мне. Точно такой же, как тот, что лежал у меня в сейфе, только этот был подписан Стивеном Хэккетом, а не его матерью, и датирован сегодняшним днем.
Сила духа, которая потребовалась Себастиану, чтобы расстаться с деньгами, казалось, возродила в нем нравственные устои. Он вышел вслед за мной в гостиную.
— Я поеду с вами. Мне хочется сказать этому подонку, что я о нем думаю.
— Нет. Вам следует сделать кое-что другое.
— Что именно?
— Отвезти вашу дочь обратно в центр, — сказал я.
— А нельзя мне взять ее домой?
— Нет, пока нельзя.
— И потом тоже будет нельзя, — сказала Сэнди. Но она уже по-другому смотрела на отца.
Глава 34
Капитан Обри ждал меня у входа в полицейский участок. А беседу мы вели в колоколообразном холле старого здания, подальше от ушей дежурного сержанта. Обри, когда я в общих чертах поведал ему то, что знаю и о чем догадываюсь, захотел поехать к Хэккетам вместе со мной.
Я напомнил, что ему придется предъявить ордер на обыск, получение которого потребует некоторых усилий. А Хэккет тем временем может уничтожить пленки или стереть запись.
— Чем так важны эти пленки? — спросил Обри.
— В них правда об убийстве Лорел Смит. Сегодня я узнал, что у Стивена Хэккета был с ней роман лет двадцать назад. Дэйви Спеннер — их сын.
— По-вашему, ее убил Хэккет?
— Пока сказать не могу. Но он заплатил за эти пленки десять тысяч.
— Даже если так, вы не можете войти и схватить его.
— От меня этого и не требуется, капитан. Но я работаю на миссис Марбург, а потому могу проникнуть в дом.
— А выбраться оттуда сумеете? — мрачно усмехнулся он.
— Думаю, да. Хотя, может, мне и потребуется подмога. Но сначала я должен побыть с ними наедине.
— А потом?
— Будьте поблизости. Если мне понадобится помощь, я закричу.
Обри проводил меня до машины.
— Берегитесь миссис Марбург, — предупредил он, нагнувшись к стеклу. — Когда убили ее второго мужа, я… — Он откашлялся и подправил фразу, заменив первое лицо безличным оборотом: — Подозревали, что и она принимала участие в преступлении.
— Вполне возможно. Марка Хэккета убил ее сын от первого брака, некий Джаспер Блевинс.
— Это установленный факт?
— Почти. Мне сообщила об этом бабушка Джаспера Блевинса. Надо сказать, не очень охотно. Она сделала это, узнав, что Джаспер умер.
— Слишком много людей умерло, — заметил Обри. — Постарайтесь не попасть в их число.
Его машина без отличительных знаков ехала вслед за мной до ворот поместья Хэккетов. В доме на берегу озера горел свет, но был он неярким из-за опущенных занавесей. Когда я стучал в дверь, я чувствовал, что приехал сюда в последний раз.
Дверь открыла Герда Хэккет. Она казалась одинокой и встревоженной, словно призрак, по ошибке попавший в чужой дом. Увидев меня, она чуть повеселела.
— Мистер Арчер! Kommen Sie nur ’rein[4].
Я вошел.
— Как ваш муж?
— Спасибо, гораздо лучше. — И добавила разочарованно: — А вы к Стивену?
— И к миссис Марбург.
— Они в библиотеке. Я скажу им, что вы приехали.
— Не нужно. Я знаю, как туда пройти.
Она осталась стоять возле двери — чужая в собственном доме. Шагая по огромному зданию, похожему на целое учреждение, я понял, почему Хэккет женился на иностранке. Он не хотел, чтобы его узнали.
Дверь в библиотеку была закрыта. Изнутри доносился женский голос, и когда я прижался к дубовой двери ухом, я узнал голос Лорел Смит. По спине у меня побежали мурашки. А потом сердце забилось от глупой надежды, что Лорел осталась жива.
Я чуть не потерял самообладания, как человек, приближающийся к вершине горы — только мое восхождение было вывернуто наизнанку: я спустился в прошлое. У меня перехватило дыхание и, чтобы не упасть, я был вынужден прислониться к двери.
— Спасибо, миссис Липерт, — говорила Лорел. — Дать вам расписку?
— Нет, не обязательно, — ответил другой женский голос. — Я ведь получу обратно из банка оприходованный чек.
— Не хотите ли выпить?
— Спасибо, нет. Мой муж не любит, если от меня пахнет, когда он приходит домой.
— Всего хорошего.
Захлопнулась дверь. Лорел стала тихонько напевать какую-то старую песню про свист во тьме. Она, должно быть, ходила по квартире, потому что звуки то усиливались, то пропадали.
Я начал поворачивать ручку двери, ведущей в библиотеку.
— Кто там? — спросила Рут Марбург.
Пришлось, улыбаясь, войти. Миссис Марбург сидела возле телефона. Револьвера при ней не было.
Хэккет сидел за столом, на котором стоял магнитофон. Его деланная улыбка выглядела так же неестественно, как, по-видимому, и моя. Он выключил магнитофон.
