Доктор Чистота (СИ) - Врочек Шимун

А этот тип… Дениса передернуло при одном воспоминании о том человеке. «Он тоже себя принял таким, какой он есть?»

И нет ли в этом «прими себя» какой-то огромной невыносимо чудовищной лжи⁈

Перед глазами вдруг возникло лицо брата… Затем Степы. Степыч улыбался — страшно и весело. Щека у него была вскрыта, лоскут кожи вырезан — и обнаженные мышцы двигались, натягивали белесые сухожилия, когда он улыбался и говорил. Денис никак не мог разобрать, что именно. Отвернутый лоскут кожи болтался у шеи и раздражал. Потом появилась Оля — почему-то синяя и голая, она потянулась и обняла Дениса. Внезапно Дениса повело. Он понял, что заснул.

В следующий момент он рывком очнулся, увидел приближающийся столб — твою мать! Денис с силой ударил по тормозам и вывернул руль. «Буханку» занесло. От удара грудью о руль Денис задохнулся. Боль была… отрезвляющей. Он застонал сквозь зубы.

Помедлил. «Я только что чуть нас обоих не угробил».

«Я должен ее довезти». Да, должен — не ради себя, не ради нее, а ради брата. Довезти Аню.

«Ради брата? Да не свисти! Кому ты врешь⁈»

Он помотал головой. Несмотря на встряску, он все равно больше всего на свете мечтал закрыть глаза — и просто умереть здесь.

Сдаться.

«Сука». Денис вздернул голову. Из уголка рта сорвалась длинная нитка слюны. Он вытер подбородок забинтованной рукой, выпрямился.

Оглянулся на Аню. То, что он увидел, его напугало. Ее бледность превратилась в мертвенную, как у покойника.

— Аня! Аня, слышишь⁈ Не спи.

Он понял, что еще чуть-чуть — и не сможет даже вылезти из-за руля. Поэтому нужно сначала доехать и дать знать АДЕКВАТНЫМ ЛЮДЯМ, которые знают, как выбраться из всего этого. И тогда можно упасть, свернуться клубком, как он мечтал сейчас больше всего на свете, — и спокойно умереть. Не быть. Не помнить. Не знать.

Он вздохнул. Завел «буханку» — и поехал, осторожно и аккуратно, словно лежачий больной после года неподвижности снова учится ходить. И не доверяет своему телу.

«Поехали, Аня». Поехали.

Глава 2

Оператор

— … Одного из беглецов удалось задержать. Сейчас ведутся поиски остальных. Нам известны их имена. Это некто Азамат Дунгаев, осужденный за мошенничество и сбыт наркотиков, и…

Сергеич прочертил пальцем по горлу, давая понять, что нужно остановить запись.

— Ты издеваешься? — взбрыкнула Анфиса, словно молодая норовистая кобылка. Он почти видел, как из-под стройных длинных ног летит желтый песок. — Я почти весь текст успела сказать!

— Сейчас будет брак по звуку.

Словно подтверждая его слова, «скорая» включила сирену, пытаясь пробиться к главному входу. Проезд был плотно заставлен личными машинами журналистов и фургонами передвижных студий.

Журналисты недовольно посмотрели в сторону «скорой», но никто не сдвинулся с места. Они окружили гладко выбритого мордатого полицейского в погонах УФСИН, который, как попугай, повторил то же самое, что и полчаса назад:

— Мы проводим розыскные м-мероприятия, по многим направлениям. Пока мы не можем ничего сказать по поводу… сбежавшего преступника… и точном количестве… ж-жертв…

Мордатый багровел и заикался. Видимо, больше всего боялся ляпнуть что-нибудь не согласованное с вышестоящим начальством. А то пока молчало. За это Сергеич мог поручиться — он много повидал таких пресс-секретарей за свою жизнь. Сирена выла.

— И долго она будет орать? — возмутилась ведущая.

Сергеич пожал плечами.

— Пока кто-нибудь не отгонит машину, чтобы дать «скорой» проехать.

— А!

Сергеич устало посмотрел на свою коллегу: смазливая, стройная, в обтягивающей грудь лиловой блузке, злой и цепкий взгляд — Анфиса, «золотце», одним словом.

Текст она писать не умела, за нее это делал помощник продюсера. Учить то, что ей написали, тоже не слишком хотела. Видимо, понимала, что на этом карьеру не построишь. А вот с кем дружить и с кем спать, она явно секла. Сергеич в число избранных не входил — это он уже сообразил по тому, как она стала на него покрикивать. Да уж, не об этом он мечтал, когда заканчивал ВГИК с красным дипломом. Его мастером на курсе был знаменитый Княжинский, оператор самого Тарковского. А вот для него Тарковского не нашлось. Сергеич вздохнул.

Вместо «Оскара» за лучшую операторскую работу у него был ненормированный рабочий день, полное отсутствие личной жизни, нищенская зарплата и язва от вялотекущего алкоголизма. И еще на него теперь покрикивает эта вертихвостка, которая совсем недавно прочитала на камеру с бумажки, что этой весной уже появились первые «лесные капатэлли». Жаль, что это было не в прямом эфире, лесным копателям бы понравилось, что их профессия отдает Провансом.

Сирена взвыла еще раз, и «скорая», не найдя отклика в черствых душах журналистов, проложила путь по недавно высаженной клумбе.

Анфиса презрительно встряхнула красивой головой:

— Чего стоишь? Давай еще дубль, пока из студии не позвонили.

— Нет! — отрезал Сергеич. «Пусть кровь не греет старых лап», — вспомнил он некстати. Была такая песня группы «Любэ». Сергеич мысленно поморщился. Про старого битого волка, который должен выгребать за всю стаю. Полжизни слушаешь джаз, умеешь в нем разбираться, а в такие моменты вспоминаешь пургу всякую. Одинокий алкоголизм под джаз всегда идет лучше. — Быстро бежим к врачам и спросим про задержанного.

Анфиса, сообразив, что здесь надо слушаться, в два прыжка перескочила клумбу и, не обращая внимания на испачканные туфли, бросилась к машине «скорой помощи». Может, и выйдет из нее толк, подумал Сергеич.

— 38-й канал, что вы можете сказать о состоянии задержанного? — напористо набросилась она на врача в синем комбинезоне.

Тот с досадой повел головой. Но Анфиса была по-настоящему красивой, секси. Надменная мордашка, осанка стервы. И молодость. Иногда это настоящее преимущество, которое никаким опытом не перекроешь. «Почему мы, мужики, всегда на что-то надеемся? — подумал Сергеич. — Вот идиоты».

Поэтому врач ответил вежливо:

— Мы только что прибыли, вы разве не видели?

— Но вам же наверняка описали по рации ситуацию? Говорят, у пострадавшего пулевые ранения…

«Неплохо», — оценил Сергеич. Дебютантка блефовала, но делала это удачно.

— Пулевые? — удивился врач. От удивления он забыл, что Анфиса красивая, и стал самим собой. — Просто порезы, это уж явно не пулей…

Полицейский выскочил из дверей и, оттолкнув журналистку, потянулся к камере.

— Назад, я сказал! — заповедный ментовский вокал, можно сказать. Этот рык у нас песней зовется.

Сергеич профессионально, в одно движение, снял с плеча камеру, прикрыл ее всем телом и отшагнул назад.

— Да ты понимаешь, с кем разговариваешь⁈ — Анфиса дерзко взглянула на полицейского и тут же отошла в сторону, не поворачиваясь к нему спиной.

«Быстро учится», — подумал Сергеич.

— Что теперь? — спросила Анфиса громким шепотом. Сергеич покосился на нее. Вот теперь мы еще и заговорщики.

— Ладно, давай допишем текст, а потом я поснимаю перебивки, может, и в окно кого удастся подснять.

Ведущая кивнула.

Анфиса проверила макияж, глядя в камеру айфона, и затараторила заготовленный текст:

— Сейчас я нахожусь у отдела полиции, где временно находится штаб по розыску беглецов. Лучшие силы полиции, Федеральной службы исполнения наказаний и ФСБ собрались здесь, чтобы найти их как можно быстрее. «Черный аист» — одна из самых охраняемых тюрем России, многие заключенные содержатся здесь пожизненно. Рано утром, когда город еще спал, трое заключенных проникли в соседнее здание, захватили приехавшую на вызов машину «скорой помощи», взяли в заложники медперсонал, протаранили заграждение и скрылись в неизвестном направлении… Позже одного из беглецов удалось задержать. Сейчас ведутся поиски остальных. Нам известны их имена. Это некто Азамат Дунгаев, осужденный за мошенничество и сбыт наркотиков, и… — Анфиса сделала драматическую паузу, — Тимофей Ребров, «Доктор Чистота»… серийный убийца и, возможно, людоед… В интернете его прозвали российским Ганнибалом Лектером…