Микки Спиллейн - Коп ушел
Но теперь, когда помощник районного прокурора закончил свое сообщение и сидел перед ним, ожидая ответа, Лонг почувствовал, как все мускулы дрожат от напряжения.
— Может, вы скажете, чья это идея? — осведомился капитан.
— Считайте, что это идея верхов, — ответил Ледерер.
— В верхах всегда было полно дубов. Но почему они думают, что Джил приползет сюда после всего того, что с ним сделали? Черт-те что! У него сейчас отличная работа, он зарабатывает неплохую монету и с удовольствием раздавил бы всех этих толстозадых гадин, которые вышвырнули его вон!
— Вы его друг, не так ли?
— Да, причем такой, что не буду бросать в него дерьмо. Как вообще у них хватило... чтобы просить его об этом?
— Но ведь его увольнение не было совершенно несправедливым. С этим-то вы согласны?
— Вы же не полицейский! С чего вы это взяли?
— Зато вы полицейский и обязаны знать, что закон есть закон. Деятельность полиции подчинена специальным правилам.
— Иногда эти правила не позволяют нам выполнить наш долг.
— Тем не менее, Джиллиан Берк был специалистом и хранил в своей голове то, что должен был передать департаменту. У него были такие связи и источники информации, каких ни у кого в Департаменте нет.
— Сейчас вы восхищаетесь им, как отличным полицейским.
— С этой точки зрения — да. Этого никто не отрицал. Но его отношение, его действия были весьма далеки от дозволенных. На деле они были преступными.
— Он не трогал честных людей, мистер Ледерер. И, хотите вы этого или нет, он своего добивался.
— Но теперь из-за этого на Департамент посыпались обвинения.
— Это я знаю. И еще я знаю, что, заплатив деньги, можно сделать так, чтобы человека выгнали. Откуда взялись эти деньги, никто не спрашивает. Но нужны немалые деньги, чтобы нанять толпы людей для пикетирования здания городского управления, чтобы заставить людей писать письма, чтобы телевидение подало все это под нужным соусом. Вы знаете, как близко он подошел к тому, чтобы покончить с этим треклятым Синдикатом. Вы знаете, что он подготовил что-то такое, что должно было положить конец всей их верхушке, так как каждый из этих парней заслужил по сотне пожизненных сроков.
— Гмм... — промычал Ледерер, но Лонг, не обращая на него внимания, продолжал:
— Ну, положим, вы этого не знали, но они-то знали, что готовится, и смогли добиться отставки Джила, подмазав начальство. Они заставили работать вас. Но даже когда его выгнали, он должен был рассказать мне, что задумал. Поэтому я не расспрашивал его ни о чем. Но после недавней травли он сам не захотел ничего говорить даже мне. Вы выставили его мерзавцем, но если вглядеться повнимательней, вы наверняка увидите, где настоящие мерзавцы, хотя для этого необходимо иметь честные глаза.
— Вы забываетесь, капитан!
— Да, я зарвался. У меня есть еще кое-что сказать о нем.
— Не подвергайте из-за него опасности себя, капитан. Вы знаете, что он умышленно не дал свидетельств по делу об убийстве Берковица и Менуота? — Зачем он прикрыл этих двух мертвецов, выпускавших порнофильмы? А потому, что вы вполне можете увидеть лучшие в любом люкс-зале на Таймс-сквер. Мы конфисковали черт-те сколько этого добра и установили личность каждого, попавшего в кадр. Среди них не оказалось никого, с кем стоило бы возиться. Мы даже не стали предъявлять им обвинения.
— Сержант Берк сам может высказаться в свою защиту.
— Конечно, и тогда ваши парни разрушат до конца то, над чем он так долго трудился.
— Полиция работает не в одиночку, капитан.
— К сожалению, не в одиночку. Это я понимаю. Но полицейские делают свое дело, и оставьте их в покое. Они не знают, что такое отпуск, потому что слишком преданы своему делу. И когда вы выводите таких людей из игры, образуется столь огромная брешь, что ее не заткнуть и сотней бумагомарателей.
— Может, лучше вернемся к предложению?
— Джил пошлет вас к черту.
Прежде чем Ледерер смог что-то ответить, Лонг остановил его жестом и продолжал:
— Именно так он и скажет. На деле, пожалуй, он стал еще менее разговорчивым. Помните, что он говорил? Что он говорил прямо в лицо этим подонкам? С тех пор у него было много времени поразмыслить над тем, что стоит и чего не стоит говорить.
— И все же...
Рослый Лонг скривил губы и сощурил глаза.
— Мистер Ледерер, я думаю, что передам ему ваше предложение. Я разъясню каждую деталь этого предложения... что ваша контора желает сотрудничать с ним, как с агентом, отдавшим все свое время, энергию, опыт... знания... по доброте душевной и из любви к полицейской службе... и его жалкое желание вернуться на службу... и что неблагодарные свиньи оставили его без жалования и признания... А потом запишу его ответ и опубликую, чтобы каждый, от простого клерка до мэра, мог познакомиться с ним... Я только удивляюсь тем дубам, которые послали вас сюда.
Билл Лонг сидел напротив Джила и смотрел, как тот есть сэндвич и запивает его пивом. Наконец, он не выдержал:
— Да скорее же! Ответь!
— Что?
— О, черт! Ну, скажи же что-нибудь!
— Что заставило их столько тянуть с предложением?
Сигарета чуть не выпала из губ капитана. Брови его вопросительно поползли вверх. Он был растерян.
— Что за дьявольщина пришла тебе в голову, Джил?
— Я просто размышляю.
— И тебе понравилось их предложение?
Берк пожал плечами и допил пиво.
— Отчасти.
— Но почему?
— Потому что оно щекочет самолюбие.
— И ты хочешь принять это предложение?
— Скажи им, что я подумаю.
— Слушай, балбес, ты можешь опять попасть в ловушку. Они только что столкнулись с разразившейся уличной войной, с сумасшедшей бандитской стрельбой. Они ничего не могут с ней поделать, и теперь хотят, чтобы в их распоряжении оказался бывший выгнанный коп. Неважно, как они тебя прижмут. Ты больше не полицейский, но если возбудишь у этих вонючих гадов любопытство к себе, то окажешься мертвецом. Других путей нет и все они ведут к твоему поражению.
— Возможно.
— Еще как возможно! Положение дел ты знаешь не хуже меня. Но есть кое-что новенькое.
— Ты имеешь в виду приезд в город француза?
Несколько секунд Лонг молча смотрел на Джила.
— А ты откуда знаешь?
— Я знаю людей, которым наплевать — коп я еще или нет. Они запросто оказывают мне услуги.
— Для Бердуна нет ничего приятнее, чем проделать в тебе несколько аккуратненьких дырочек.
— Нет, дружище, это я стрелял в него. Он остался жив и ушел от приговора. Но все это в далеком прошлом. Француз слишком опытный профессионал, чтобы продолжать старую вражду.
— Ты знаешь, зачем он здесь?
— Конечно.
— Думаю, ты понимаешь, что происходит?
Берк неторопливо повел плечом.
— Есть несколько возможных объяснений.
— Скажи хоть одно.
— Кому-то кто-то не понравился, — буркнул Берк.
Фрэнк Бердун спокойно слушал доклад. Казалось, он особенно не вникал в него, но каждый факт запоминал, раздумывая над всеми вариантами. Теперь в комнате совещаний Бойер-Рестон появились новые лица. Марку Шелби это не понравилось, но виду он не подавал.
Все эти люди входили в личный отряд француза и вполне могли сойти за окружение царя гуннов Аттилы. Все шестеро изучили каждый нюанс в делах, касавшихся убийств, подкупов, насилия и вынюхивания нужных сведений. Кое-какие сведения, о которых не знала полиция, подвергались теперь рассмотрению.
— Все описания разные, — сказал француз, когда дискуссия закончилась. — Выстрелы сделаны из разных пушек. Но способ один и тот же и цель одна и та же — мы. Мнения разошлись по вопросу: действовал один человек или несколько. На это ответа не найдено.
Уже в течение двух недель Марк Шелби думал точно так же. Он постучал карандашом по столу, призывая к вниманию.
— Это может быть команда, но тренер у нее один.
— Вполне резонно, — согласился француз, — но это означает, что мы имеем дело с организованной акцией под чьим-то верховным командованием. Если это так, то сейчас должен начаться второй этап. До сих пор вы только принимали удары и перемен пока не видно. Кто-то ведет против нас великолепную и очень злую игру.
— Что говорит об этом Папа Менес?
— Марк, вам нравится ваше место? — Голос Бердуна прозвучал, как загробный.
Шелби принял реплику и смог лишь ответить:
— Я им доволен.
— Ладно, тут и оставайтесь. Я говорю здесь от имени Папы Менеса. Помните об этом. — Он сделал паузу и оглядел комнату. — Мы столкнулись с организацией. Это раз. Они дьявольски хитры и дьявольски сильны. Это два. А в третьих, весь этот чертов спектакль только начинается.
— И за кого же теперь нам браться? — спросил Артур Келвин, когда он закончил.
— За боевиков, за тех, кто убивает. Очевидно, что это не нанятые мальчики. Они сами входят в организацию. Но в этом и их слабость. Надо сделать так, чтобы выследить хоть одного. Даже если он будет трупом, мы восстановим его биографию, начиная с дня рождения. И неважно, кто это сделает. Но таким образом мы найдем их всех.
