Микки Спиллейн - Коп ушел
— Да, — проронил Джил, — а газеты побранивают и подбадривают тебя... — Когда падает в перестрелке очередной труп, настроение быстро меняется, мой друг. А трупы, похоже, будут. Перед нами мир, в котором уличные убийцы лишь выполняют волю боссов. В Чикаго состоялось важное совещание... Оказывается, Манхэттен до сих пор не может уйти из-под обстрела и не обнаружил противника.
— И теперь Департамент полиции будет выполнять роль телохранителей.
— Похоже на то, — согласился Лонг.
— Интересный поворот — полиция охраняет гангстеров!
Лонг усмехнулся и взглянул на Джила.
— Единственное, чему можно порадоваться, так это, что ты не участвуешь в деле. Конечно, все это неприятно, но думаю, что скоро все кончится. Если бы ты занимался этим делом, тебе тоже было бы не по себе.
— Я не так уж плох, капитан.
— Да, возможность кровопролития никогда не останавливала тебя, это я знаю.
— Сколько раз я ошибался?
— Очень редко.
— И никогда по-крупному.
— Да. Что нам об этом спорить?
— Есть разные способы делать свое дело, — заметил Джил. — Правильный способ, неправильный и свой собственный.
— Это тот самый способ, который выбрала другая сторона.
— Конечно.
Капитан вытер салфеткой губы, встал и протянул Джилу руку.
— Мне нужно идти. Увидимся в конце недели.
— Решено.
Без четверти шесть Джил Берк отпер дверь своего жилища, вошел и закрыл дверь за собой. Раздевшись, он включил выпуск теленовостей, затем открыл тайник в ножке письменного стола. В нем находились три пистолета. Он молча осмотрел их и вернулся к телевизору. В восемь он выключил телевизор и отправился спать.
Глава 2
До этого совещания никто, кроме Марка Шелби, не встречался с французом.
Франсуа Бердун был специальным уполномоченным, агентом главы организации, «мясником», не отвечающим ни перед кем, телохранителем трех человек, контролировавших сложную машину невидимого третьего правительства. Он был человеком, само присутствие которого нагоняло страх. Но с другой стороны, он был средним, неприметным в толпе человеком с приятными манерами, любивший, чтобы его звали просто Фрэнком.
Список убийств Фрэнка Бердуна был намного длиннее списка Марка Шелби. Нести другим смерть было для него удовольствием, которое он научился ценить уже много лет назад, совершал ли убийства сам, желая усовершенствоваться, или же кто проделывал это по его приказу. Он радовался, когда о его работе сообщали газеты и телевидение.
Когда ему было пятнадцать лет, он убил своего родного брата. В двадцать зарезал лучшего друга, когда этого потребовала организация. В двадцать пять лично расправился с семьей из шестнадцати человек, жившей на Западном побережье. В тридцать восстановил оборванные связи с европейскими торговцами наркотиками, выполнив задание боссов, которые восхитились его умением и преданностью и доверили ему пост чрезвычайной важности, где убийства были заурядным занятием и должны совершаться быстро и без следов. Эту работу хорошо оплачивали, и француз мог удовлетворять свои причудливые и дорогостоящие желания.
Теперь на состоявшемся срочном совещании в верхах организация решила взять дела из рук нью-йоркского отделения и вынесла свое решение. Фрэнк Бердун был направлен для того, чтобы обнаружить любого и каждого, кто связан с расстройством дел корпорации. Все получили указание помогать ему, подчиняясь любому его приказу.
Один в своей конторе, расположенной на крыше дома в Чикаго, Тедди Шу, второе лицо в районе Великих озер, потревожил звонком красный телефон на столе Папы Менеса, отдыхавшего на своей вилле в Майами. Он сообщил, что Фрэнк Бердун должен прибыть в Нью-Йорк, и тогда машина заработает: результаты ожидаются в ближайшие дни.
Папа Менес выразил одобрение, но если через несколько дней результатов не будет, Тедди Шу окажется первым, кто почувствует недовольство Папы.
Тедди повесил трубку, отер выступивший пот, позвонил рассыльному и приказал принести кофе. Когда он взглянул на вошедшего, то лицо показалось ему... Прежде чем он успел открыть рот, вспомнив его имя, он лишился доброй половины лица, в которое угодила пуля 45-го калибра.
В свои семьдесят два года Папа Менес был невысоким коренастым человеком с лысиной, окруженной седыми волосами, как веником. Его руки, непропорционально большие, изъеденные возрастом и артритом, были в старых переломах: одна в уличной драке, другая — когда Чарли Агрономис пытался заставить его говорить. Может, разговор и состоялся бы, но Чарли допустил ошибку: он всегда носил на поясе перо в ножнах и не успел как следует порезвиться, как маленький Менес выхватил этот нож и всадил в зрачок правого глаза Чарли. Тогда маленькому Менесу было всего двенадцать лет. Теперь, когда ему исполнилось семьдесят два, он был признанным диктатором, управлявшим гигантским кланом, чья империя страха извлекала дань из всех народов, проживающих на земле.
На улице он мог вполне сойти за добродушного соседа-зеленщика. За тележкой зеленщика он выглядел бы вполне естественно. Глядя из окон на пляжи Майами, он чувствовал себя как бы сторонним наблюдателем, вне времени и пространства. Он обеспечил себе комфорт и одной из прерогатив его возраста было то, что он сам установил распорядок дня и никому не было дозволено тревожить его ранее десяти утра.
Джордж Спейсер, развалившийся на диване в холле, стал беспокоиться, а его партнер Карл Амес явно не хотел ждать еще полчаса.
— Сиди и отдыхай! — огрызнулся Джордж.
Карл Амес нервно теребил молнию на куртке для гольфа, потом потушил сигарету в пепельнице.
— Черт побери, Джордж, старик же сожрет нас за то, что мы задержали это сообщение. Меня удивляет твоя тупость. Ты же знаешь, как он поступил с Морли месяц назад.
— Конечно, но ты знаешь его приказ.
— Послушай...
— Тедди Шу мертв. И будет трупом, — Джордж взглянул на часы, оставшиеся двадцать минут.
— В Чикаго попытались связаться со стариком, начиная с первого мгновения, когда обнаружили труп!
— У них есть причина для беспокойства.
В пять минут одиннадцатого они вошли в кабинет босса. Папа жевал тост.
— Ну, что у вас?
— Прошлой ночью прихлопнули Тедди Шу.
— Знаю, — буркнул босс, раскрыл газету и ткнул пальцем в заголовок. Забавнейшая штучка. Кто вас прислал?
— Бенни...
— У вас есть какие-нибудь определенные подробности?
— Сделать это было абсолютно невозможно.
Старик не выглядел слишком расстроенным, и Карл начал успокаиваться. — Тедди был один, но за дверями его кабинета сидела дюжина людей.
Никто из незнакомых не входил и не выходил.
— Но кто-то сделал это, — тихо заметил Папа.
Джордж выглядел озадаченным.
— Кто же мог?..
— Тот, кто сделал. — Старик отхлебнул кофе и указал на телефон. Свяжись с Бенни. Может, он узнал что-то новое.
Спейсер взял трубку и набрал чикагский номер. Когда Бенни заговорил, он минуты три слушал молча, потом повесил трубку.
— Ну?
— Как они говорят, последним входил рассыльный из соседнего магазина. Он что-то нес шефу. Тедди не хотел, чтобы его беспокоили. Он уже разговаривал по телефону, вернее, еще говорил, когда все разошлись. Все было заперто и все разошлись по домам.
— Теперь вы понимаете, что произошло и как?
Оба промолчали, и Папа Менес гримасой показал, что презирает их за тупость.
— Этот рассыльный проработал там недели две, чтобы к нему привыкли, выждал время и нанес удар. Уходя, он снял трубку с рычага, и получилось, что телефон занят. Все думают, что Тедди говорит по телефону, и уходят домой. Очень просто и четко. Спросите об этом парне, если он еще никуда не делся.
— Прикажете послать кого-нибудь туда? — спросил Карл.
— Не будь идиотом! — разозлился старик. — Его там давно уже нет. Мне пора собираться. Приготовьте «седан». Не лимузин, а «седан».
— Вы хотите?..
— Да, я хочу! Никто ничего не знает. Я хочу совершить небольшую прогулку, и никто не должен знать, куда и зачем. Вы останетесь в этой комнате и будете отвечать на телефонные звонки, говорить только то, что надо, а об остальном молчать. Ясно?
— Да, Папа.
Через час после отъезда старика, Джордж Спейсер, попивая виски с содовой и глядя на пляж, обратился к Карлу:
— Все же интересно, куда направился Папа Менес?
Карл опустошил свой стакан, поставил на столик и осторожно заметил:
— Этого никто не знает, но полагаю, что сукам из Нью-Джерси придется несладко.
Никто из них не представлял себе до конца, на какие хитрости способен старик.
Обычно Билл Лонг не показывал своего гнева. Он научился обращаться со всеми законами, правилами, предписаниями городских властей, он привык к негодованию общественности и общественной апатии, к гражданским комитетам и комиссиям по борьбе с преступностью, научился не выходить из себя, работая с ними.
