Генри Кейн - Кровавый триптих-2
— И как Уэйн к этому отнесся?
— Хреново. Но он ничего не мог сделать. У девочки на пальчике вдруг появилось колечко с камешком такой величины, что его впору было фотографировать для рекламы «Тиффани».[1] И очень скоро, как поговаривали, должны были зазвонить свадебные колокола. Плюс Кларк справил страховку на сотню тысяч в ее пользу.
— А ты-то откуда все это знаешь?
— Как говорят репортеры, фонтан-то бьет. Бармен, он же стоит прямо у этого фонтана.
— Ты знаешь ее адрес?
— Восточная Шестьдесят три, дом десять.
— А Марта Льюис? Она-то с какого боку в этом деле?
— Ты умрешь…
— Валяй!
— Этот парень, похоже, был падок на симпатичных телок.
— Кто?
— Да Кларк!
— А поподробнее…
— Когда он только появился в этом городишке, он познакомился с Мартой. Она тогда трясла сиськами в «Фламинго». Догадайся дальше сам.
— Что-то моя догадалка сегодня сдохла…
— Он с ней сошелся, закрутился и — женился!
— На Марте?
— Ну! Она как раз к тому времени уже сошла с дистанции. А года назад она развелась с ним в Рино. После этого он ее облил холодной принстонской водой, если ты понимаешь, о чем я. Она ненавидит его.
— Когда ваше заведение открывается?
— В восемь. Мы работаем с восьми до четырех утра. Вот когда тут крутятся настоящие бабки. Мистер Уэйн большой мастер своего дела.
Я положил на прилавок еще одну двадцатку.
— Парень, а ты не перегибаешь ли палку? — осторожно спросил Джерри.
— Нет. Разменяй мне купюру. Дай-ка побольше четвертаков. Мне надо позвонить в Рино. По делу.
— В Рино? По делу? Не поздновато ли?
— Учитывая разницу во времени, там еще не стемнело. И не забудь, Джерри, что весь этот разговор должен остаться между нами.
— Можешь рассчитывать на старину Джерри.
Я забрал пригоршню мелочи и отправился в телефон-автомат звонить в Рино Уолдо Брайенту. Отпустив в щелку монетоприемника несколько монет, я наконец услышал в трубке голос Уолдо.
— Как идут дела, адвокат? — спросил я. — Это Пит Чемберс.
— Привет, Пит!
— Мне нужна твоя услуга, Уолдо.
— Я твой старый должник, Пит.
— Мне нужны сведения по одному разводу.
— Когда?
— Чем скорее, тем лучше.
— Но сегодня воскресенье.
— Я сам знаю.
— Не ворчи!
— Ты сможешь, Уолдо. Воскресенье — не воскресенье, ты же там большая фигура. Это очень срочно.
— Фамилии знаешь?
— Жена — Марта Льюис, в замужестве Марта Льюис Кларк. Муж — Стюарт Кларк.
— Стюарт Кларк? Ваш окружной прокурор? Тот самый?
— Тот самый.
— Тогда смогу. Я знаю судью, который занимался этим делом. Мне даже не придется ходить по канцеляриям. Я смогу раздобыть копии бумаг прямо в его офисе. А что тебя именно интересует?
— Факты. Телеграфируй мне домой. Если меня не будет, пусть подсунут телеграмму под дверь. Ладно?
— Будь спокоен, приятель!
— Премного тебе благодарен, Уолдо.
— Перестань!
Я вышел из будки, подмигнул Джерри, прошел под аркой в клуб и, взяв стул, подсел за столик к Марте и Хаббелу. Марта мельком окинула меня взглядом, узнала, улыбнулась, обнажив сверкающие зубы, и сказала:
— Боже мой! Любовь всей моей жизни вдруг восстала из пепла! Где ты пропадал, красуля?
— В разных местах.
— Только не здесь. Я уже работаю тут девять месяцев, а тебя ни разу не видела.
— Я не большой поклонник скрипичных ансамблей.
— А, тут мало девочек — вот что ты хочешь сказать. Из «Фламинго» тебя силком нельзя было вытащить. Ты уходил только когда появлялась уборщица со швабрами. — Она обратилась к Уэйну. — Ты не знаком с Питером Чемберсом?
— Не имел удовольствия. — Он говорил, едва шевеля губами, но четко проговаривая слова с почти правильным британским акцентом.
— Хаббел Уэйн. Питер Чемберс, — представила нас Марта. — Мистер Уйэн владелец этой мышеловки.
Уэйн улыбнулся, встал, и мы пожали друг другу руки. Он был не слишком большого роста, худощав, неописуемо элегантен и обладал изысканными манерами. У него было узкое гладкое лицо, нервные карие глаза, каштановые волосы с завитками над ушами и аккуратненькие усики над маленьким ротиком. Рука оказалась тонкой и холодной.
— Мне надо отойти, — сказал он.
— Я бы хотел поговорить с вами, мистер Уэйн.
— Ради Бога. Это может подождать несколько минут?
— Конечно.
— Мне надо заглянуть на кухню. Мелочи, но необходимые. Я скоро вернусь.
Итак, я остался наедине с Мартой Льюис, что было приятнее, чем быть наедине с Джерри-барменом или следовать за Уэйном, на кухню. Марта Льюис была прекраснее, чем обычно. Когда я познакомился с ней во «Фламинго», она была совсем девчонкой — не больше девятнадцати. Теперь я бы дал ей двадцать семь: она была в полном соку, в полном расцвете своей молодости и красоты, такая же, как раньше, хотя и чуточку более сдержанная, впрочем присущая ей необузданность по-прежнему угадывалась во взгляде, в каждом изгибе ее тела. Она всегда отличалась большими формами — соблазнительными и более чем откровенными. Я вспомнил, как выглядели ее обнаженные бедра, когда она танцевала в «Фламинго». Теперь ее бедра были прикрыты черной облегающей тканью атласного платья, но руки и плечи и добрая половина груди были выставлены на всеобщее обозрение, и это было зрелище куда более захватывающее, чем то, что можно увидеть с первого ряда партера музыкального театра. Марта Льюис была высокая, с гладкой упругой кожей и фигурой, похожей на песочные часы: выпуклый верх, тонкая талия и широкие бедра — широкие, упругие и гладкие, и не жирные. У нее были блестящие черные волосы, коротко подстриженные под мальчика, с колечками на лбу, огромные угольно-черные глаза, высокие скулы, тонкий нос с трепетными ноздрями, сверкающие жемчужно-белые зубы и полные красные губы.
— Я всегда питала к тебе слабость, — проговорила Марта.
— Фиг-то!
— Нет правда!
— Взаимно.
— Да? Ты никогда этого не показывал.
— Как я мог? Ты же постоянно была занята с очередным ухажером.
— Теперь я свободна. — Она сложила красные блестящие губы в поцелуй. Пальцами правой руки она слегла почесала левую руку и, нахмурившись, капризно заметила:
— Что-то тут прохладно.
— Да нет, мне не кажется.
— Мне не по себе как-то, у меня какое-то нехорошее предчувствие. Мне страшно. — Она тронула меня за рукав. — Пойдем потанцуем?
Танцевать с Мартой Льюис было одно удовольствие. Мы слились воедино. Ее тело стало частью меня — теплое, близкое, податливое, причем Марта, чтобы не испортить линию тонкого черного платья, предусмотрительно не надела под него никакого нижнего белья, что действовало на ее партнера по танцу опьяняюще. Она приблизила свои горячие губы к моему уху и прошептала:
— Когда мне страшно, я хочу оказаться в чьих-нибудь объятиях, я хочу чтобы меня любили. Это безумие, но это правда. Тебе не кажется это безумием? Обними меня, обними покрепче!
Я стал мечтать о том, что хорошо было бы забыть о Фрэнке Слотере, о трупе в его шикарной квартире, о двух тысячах долларов гонорара — как вдруг увидел входящего Хаббела Уэйна.
— А вот и босс! — сказал я.
— Пошел он…
— Где ты была сегодня днем, Марта?
— А что?
— Так, ничего, просто интересно.
— Спала.
— До которого часа?
— Часов до семи. Потом втиснулась в эти французские доспехи, наложила макияж и приехала сюда. Что за странные ты задаешь вопросы?
— Обычные вопросы.
— Ты останешься, Пит? Я бы этого хотела.
— Я не могу. Мне надо кое о чем порасспросить Уэйна — и я тут же уйду.
— Вернешься?
— Что-то не хочется сидеть тут и слушать ваши скрипочки.
— Я смогу уйти, если хочешь. Возвращайся, Пит!
Я поцеловал ее в мочку и сказал:
— Вернусь.
Наш танец окончился. Уэйн уже занял место за столиком и Марта повела меня к нему.
— Хочу предупредить тебя, Хаббел. Мистер Чемберс — частный сыщик.
— Слышал, — ответил Уэйн. — Я узнал фамилию.
Марта сжала мне руку и, прошептав: «Так не забудь!» — послала нам воздушный поцелуй и удалилась. Я сел рядом с Уэйном.
— Боюсь, у меня для вас печальная новость, мистер Уэйн, но я спешу и не могу разводить долгие разговоры.
— Тогда давайте коротко.
И я ему рассказал все с самого начала — с той минуты, как Гурелли ввалился ко мне домой. И выложив ему все со всеми подробностями, я сказал:
— Теперь ваша очередь.
— А вам что за дело?
— Я представляю интересы Фрэнка Слотера. Он мой клиент.
Когда я рассказал Уэйну про Кларка, он страшно побледнел. Но теперь к нему вернулся прежний цвет лица и апломб. Он розовел как новорожденный. Улыбнувшись, Уэйн сказал:
— А меня в клиенты не хотите взять?
— Боюсь, нет. Вы с ним конфликтующие стороны. Это не этично. Но вот что я вам скажу, мистер Уэйн. Я обычно работаю таким образом. Если вы будете играть со мной честно, и если вы не замешаны, я приложу все усилия, чтобы доказать вашу непричастность… Если же нет…
