Грегори Макдональд - Флинн в пролете
— Нет, нет. — В глазах священника мелькнула тревога. — Она просто поехала в Биксби. Ей приходится ездить в Биксби за продуктами.
— Понятно. — Флинн попытался устроиться поудобнее на неудобном диване. — Я уверен, что жители этого города хорошо знали друг друга, их многое связывало.
— Конечно.
— Да, я знаю, иначе и быть не могло, — вздохнул Флинн. — Они вместе росли, кого-то ненавидели, кого-то любили, на ком-то женились, рожали детей, знали грехи ближнего, добродетели.
— Как, вы сказали, ваша фамилия?
— Флинн.
— Вы нездешний.
— Нет. Я нездешний. Я даже не из Техаса.
— Вам нравится эта часть мира?
— Ее много, — признал Флинн.
— Вы христианин?
— Ну, я над этим работаю. Вопрос этот сложный, сгоряча на него не ответишь.
— Вы помолитесь со мной?
Налитые кровью глаза священника сфокусировались на Флинне.
— А что я, по-вашему, делаю?
— На колени, мистер Флинн. Возьмемся за руки и возвысим наши голоса во славу Господа нашего.
— Я помолюсь сам, в свое время.
— Вы говорите мне, что не помолитесь со мной?
— Я при исполнении. Я приехал сюда, чтобы узнать, почему люди покинули этот город между субботой и четвергом. Давайте поговорим об этом.
— Неисповедимы пути Господни.
— Преподобный Фреймен, если бы меня интересовала неисповедимость путей Господних, я бы остался дома, в кругу семьи. — Твидовые брюки Флинна от жары прилипли к ногам. — Когда в четверг вы звонили в ФБР, вы же не просили их помолиться с вами и восславить Господа нашего. Я буду вам очень признателен, если вы повторите мне все то, что сказали им, и как можно подробнее.
— Так вы не из ФБР?
— ФБР написало рапорт по этому инциденту и послало нам.
— Тогда зачем я должен повторять все сначала?
— Как? — удивился Флинн. — Неужели вам никогда в жизни не приходилось повторяться? Или в ваших молитвах всякий раз звучат разные слова? — Флинн наклонился вперед. — Будем исходить из того, преподобный Фреймен, что ФБР в своем рапорте могло что-то упустить. Опять же, они обожают пользоваться своими кодами, изобретают все новые, а мы не всегда поспеваем за ними. Я уверен, Господь их поймет, но нам, простым смертным, приходится смотреть на ихнюю галиматью разинув рот и гадать, что бы все это значило.
— Как я погляжу, вы многое знаете, Флинн.
— Даже в эту самую минуту, — Флинн воздел к потолку правую руку, — я стремлюсь к приобретению новых знаний. Итак, три месяца тому назад вы позвонили в остинское отделение ФБР. Позвонили?
— Да.
— Раньше вы когда-нибудь звонили в ФБР?
— Нет.
— А в полицию вам звонить приходилось?
— Да. Конечно.
— Когда?
— С год тому назад. Полтора года.
Флинн ждал продолжения.
— Однажды я возвращался домой в поздний час. С Молитвенного дня в Остине. На шоссе наткнулся на дюжину подростков. В легковушках, пикапах. Я остановился. Понял, что они устраивают пьяные гонки, или как там это у них называется. Я попросил их прекратить это безобразие. Они меня проигнорировали. Даже когда я сказал им, кто я. Произошло это неподалеку от Биксби. Подростков из Ады я среди них не заметил. Они пили пиво, но я увидел и бутылку виски. Я заехал в первое же ранчо и позвонил в полицию. Полицию Биксби. Я боялся, что кто-то может разбиться или угодить под колеса.
— Значит, вы не из тех, кто звонит в полицию, увидев тень на дороге.
— Нет, не из тех, — признал мужчина. — Есть высший суд…
— То есть по мелочам вы звонить бы в ФБР не стали?
— Моя жена и я не один раз обсудили, должен ли я что-то делать и что именно. Прежде чем я позвонил в Остин, мы помолились.
— А теперь, преподобный Фреймен, почему вы позвонили в ФБР?
— Шериф тоже уехал. Во вторник. Мы видели, как он уезжал.
— Вы думали, что совершено преступление?
— Преступление?
— Обычно люди звонят в полицию или в ФБР, если им кажется, что совершено преступление.
— Насчет преступления ничего не знаю. Но произошло что-то загадочное. Все жители города снялись с места и уехали. Мы хотели, чтобы кто-то нашел объяснение этой загадке.
— Кто-нибудь искал?
— Агент. Агент ФБР приехал в Аду. Милый молодой человек. По фамилии Силверс. Агент Силверс. Я ему все рассказал.
— И что вы услышали от него?
— Он со мной согласился.
— Насчет чего?
— Согласился, что это дело рук Сатаны.
— Сатаны, значит?
— Перед его отъездом мы взялись за руки и помолились Господу нашему.
— Святой боже.
— С тех пор я много часов провожу над Библией, изучаю каждый пример внезапных миграций, приведенный в Старом завете.
— И что вы выяснили?
Священник покачал головой:
— Не нашел ни одной параллели. Здесь не было ни голода, ни болезней… Я уверен, в Библии можно найти все. Я даже написал декану в мой колледж в Алабаме.
— Что он ответил?
— Ответного письма я еще не получил. Но он прислал мне экземпляр своей новой книги «Иисус, я иду». Я ему за это очень признателен. Я прочитал книгу от корки до корки, надеясь найти упоминание внезапных миграций, но не нашел.
— Книга пришла с выписанным счетом?
— Нет! Господи, да нет же! Я увидел на обложке цену книги и перевел ему соответствующую сумму плюс почтовые расходы.
— Действительно, неисповедимы пути Господни, — вздохнул Флинн. — Ваш Человек изгнал менял из храма, но пока никто ничего не может поделать с теми, кто посылает по почте лежалый товар. Этот набожный господин из ФБР, агент Силверс, дал знать о себе?
— Да, позвонил один раз.
— Зачем?
— Чтобы сказать, что убили Аллигатора Симмонса.
— Кто такой Аллигатор Симмонс?
— Местный парень. Агент Силверс сказал, что его застрелили в баре в Форт-Уорте.
— Он хотел ограбить бар?
— Нет, нет. Ни в коем разе. По словам агента Силверса, он сказал: «Я из Ады и могу отлупить любого из Форт-Уорта».
— И за это его застрелили?
— Вы же не из Техаса, мистер Флинн. Он повторил эту фразу несколько раз.
— И кто-то его застрелил.
— В Техасе это называется «нарываться на пулю». В Форт-Уорте особенно. Так может говорить только самоубийца.
— Ну и ну. Похоже, в Форт-Уорте главное не сказать лишнего.
— У Аллигатора был револьвер.
— Зачем ему понадобился револьвер?
— Чтобы сказать такое в баре Форт-Уорта, надо иметь при себе револьвер.
— У меня такое ощущение, что у техасцев сильно развиты суицидальные мотивы. Скажите мне, и сколько лет успел прожить этот Аллигатор?
— Пятьдесят. Может, даже пятьдесят два.
— Пятьдесят два! Он принял на грудь, потом поднялся на задние лапы и три минуты храбро выкрикивал свою коронную фразу, после чего его кто-то пристрелил?
Налитые кровью глаза священника чуть не вылезли из орбит, но он не сказал ни слова.
— Сообщил вам агент Силверс что-то еще? — полюбопытствовал Флинн.
— Нет, — ответил священник. — Приехали двое других мужчин и забрали городской архив из управления шерифа. Они в основном молчали.
— Их вы тоже поставили на колени?
— Простите?
— Неважно. Вой ветра так раздражает. А теперь вас не затруднит повторить все то, что вы уже рассказали агенту…
— Нет проблем.
— Уф! И еще эта жара.
Флинн попытался отлепить твид от ноги.
— В субботу, месяца три тому назад, я поехал к Билли Пету, чтобы сказать, что Господь смилостивился над нами и теперь я готов нанять его людей, чтобы подновить церковь. Фундамент треснул…
— Если вы начнете с самого начала, то до конца мы доберемся быстрее, — оборвал его Флинн.
— С начала?
— Вы и ваша жена проснулись… в котором часу?
— Мы встали в половине седьмого.
— Вы съели гренок, запили его кофе…
— Мы прошли в гостиную, опустились на колени. Я прочитал главу Святого Писания. Она прочитала главу. Я прочитал главу.
— На коленях?
— Естественно. Потом мы взялись за руки и пропели псалом. Вместе вознесли молитву Господу. — Священник покраснел. — Потом поцеловались и пожелали друг другу доброго утра. Это христианский дом, мистер Флинн.
— Потом вы позавтракали.
— Моя жена пошла за яйцами, а я прибрался в спальне и ванной.
— Что значит пошла за яйцами? Пошла в магазин?
— Пошла в курятник. Мы держим кур. Мы стараемся экономить на чем только можно. Община бедная, мистер Флинн. Моя жена и я полагали, что не должны быть обузой этим людям. И мы старались подавать хороший пример. Что думали бы о нас, если бы мы покупали яйца в магазине? Мы пытались выращивать и овощи, но… — Священник пожал плечами.
— И что необычного случилось в то утро?
— Необычного?
— Что выбилось из обычной рутины?
— Даже не знаю. Ан нет, знаю! Мардж споткнулась на заднем крыльце. И выронила одно яйцо.
