Ричард Пратер - Больше, чем страх
Я проводил их взглядом, а затем отпил из своего стакана.
Доктор Баффингтон пристально посмотрел на меня и с таким видом, будто наконец-то нашел ответ на самый волнующий его вопрос, произнес:
— Шелл, я начинаю подозревать, что маккартистам удалось промыть вам мозги.
— Да полно вам, доктор. Я опираюсь только на факты. Маккартисты здесь ни при чем. В Штатах — в прессе, на телевидении и радио, в издательствах и на киностудиях, школах и правительственных учреждениях — засели те, кто, формируя общественное мнение, ведет прокоммунистическую пропаганду. Они пичкают нас соответствующей информацией, а мы спокойно заглатываем ее...
— Чепуха! Коммунистической пропагандой наш народ не одурачить.
— А коммунистической ее никто из них не называет. Все это преподносится как точка зрения простого американца. В противном случае красным успеха не видать. Так что действуют они осторожно, не оглушают нашего обывателя звоном «Царь-колокола», а легонько позванивают в розовый колокольчик и вырабатывают у него нужный им рефлекс. В этом они большие мастера.
Доктор нахмурился:
— Шелл, как ученый я прекрасно знаю, как можно воздействовать на подопытных животных и даже на людей. Но то, о чем вы говорите, может, вероятно, произойти в полицейском государстве, но никак не в Соединенных Штатах.
Я глубоко вздохнул:
— Ладно, доктор. В следующий раз, когда из Советского Союза или любой страны коммунистического блока поступят какие-нибудь сообщения, посмотрите, как наши красные отреагируют на них. Малейший успех коммунистов они преподнесут как эпохальное событие, не забыв упомянуть, что у американцев в этой области одни провалы. Причем о любых неудачах русских в другой сфере и успехах в ней американцев сообщено никогда не будет. Естественно, что у многих наших сограждан начнет складываться впечатление, что русская мышь размером со слона, а американский слон размером с мышь. Вот какого эффекта они добиваются, и вы, доктор, между прочим, своим сегодняшним выступлением во многом этому способствовали.
— Вы — воинствующий реакционер, Шелл. Все, что я сегодня говорил на конференции, было проявлением моих искренних убеждений и исходило из глубины души...
— Я бы предпочел, чтобы вы свою душу...
— И даже такой сумасшедший, как вы, не может отрицать, что русские, пусть даже и коммунисты, тоже люди. Или вы и с этим не согласны? Они же нам братья! А братьям мы должны помогать!
— Возможно, — улыбнулся я. — Но в том, что наш русский брат нуждается в помощи, я нисколько не сомневаюсь.
Лицо доктора стало багроветь. Он взял со стола стакан с виски и залпом допил его. Я обвел взглядом ресторан, увидел официанта и жестом показал, чтобы тот принес нам еще по порции. Молодая мексиканка, продавщица сигарет, в этот момент, слегка склонившись над столиком в конце зала, предлагала свой товар. Боже, она и оттуда отлично смотрится, подумал я и мысленно послал к черту всех коммунистов. Оторвав взгляд от красотки, я посмотрел на доктора и заметил, что тот задумчиво смотрит в глубь зала. Поначалу мне показалось, что он обижен. Но это оказалось совсем не так — доктор Баффингтон наблюдал за Бафф и Моник, которые с довольными лицами направлялись к нам.
— Все еще грызетесь? — поинтересовалась Бафф, когда девушки присели за столик.
— Да, не прекращали, — ответил я. — Но уже собирались закончить.
— Глупец, — незлобно произнес доктор Баффингтон, но было видно, что он еще не успокоился.
— Черт возьми, доктор, вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. Сформировать общественное мнение по международным вопросам или внутренней политике большого труда не составляет. Надо только установить контроль над средствами массовой информации, чтобы те говорили и печатали только то, что вам нужно, и вскоре большая часть населения страны поверит любым вашим небылицам. Вы заставите людей поверить в то, что Чан Кайши, Батиста и Трухильо — диктаторы-коррупционеры, а Мао Цзэдун — всего лишь сельский реформатор, Кастро — кубинский Робин Гуд, а стоящие у власти в некоторых странах красные — демократы-реформаторы. Ведь именно этого и добиваются красные. Они хотят, чтобы мы отвернулись от своих настоящих друзей и раскрыли объятия врагу. Разве не так? С помощью слова можно развязать новую войну или убедить людей бороться за мир, напугать атомной бомбой или военной мощью Советского Союза. Тогда многие из нас будут готовы снять с себя последнее и остаться в чем мать родила.
Моник прыснула от смеха. Я вопросительно посмотрел на нее.
— Мне представились улицы, по которым бродят толпы голых людей, — пояснила она.
— Согласен, что это было бы забавное зрелище. Но только не для ханжей и блюстителей нравственности.
— Вроде меня, — подчеркнула Моник.
— Да, дорогая, вроде вас, — согласился я.
«Сигареты? Сигары?» — послышалось совсем рядом с нашим столиком. Я машинально повернул голову туда, откуда донесся мягкий женский голос, и увидел приближающуюся к нам продавщицу сигарет. Я уставился на нее такими глазами, словно передо мной вдруг из морской пены появилась сама Афродита.
— Желаете сигареты? — поймав мой взгляд, спросила мексиканка.
— Да, конечно, — ответил я.
Наконец я остановил свой выбор на «Белмонтсе», и продавщица, потянув за узкую красную полоску на целлофановой обертке, открыла пачку, кончиками пальцев вытянула наполовину одну сигарету и протянула пачку мне. Вот это сервис, подумал я, снимая с пачки оставшуюся часть целлофана. При этом я сломал торчащую из пачки сигарету, ту, которую вытащила мне продавщица. Девушка, отсчитав сдачу с моего двадцатипесового банкнота, удалилась.
— Могу поклясться, что торговля сигаретами у нее идет успешно, — сухо заметила Бафф.
— Шелл, вам пришлось дать ей на чай десять песо? — удивилась Моник.
— Да, — подтвердил я. — Это разве деньги? Пачка «Белмонтса» обошлась мне всего в каких-то восемьдесят центов. Так что я просто поделился с ней тем, что сэкономил. Эта бедная пчелка-труженица...
Обе дружно захохотали. Когда Бафф и Моник успокоились, я сказал им, что немного пошутил над ними: продавщица получила от меня сверх всего-то один песо. Мы еще немного поговорили, а затем заказали обед. На горячее мне подали фазанью грудку.
После того как мы опробовали самые изысканные блюда ресторана, славившегося на весь Мехико своей кухней, наш разговор вновь оживился. Теперь заговорил доктор, который стал рассказывать о своей работе.
Два года назад, похоронив жену, скончавшуюся от полиомиелита, доктор Баффингтон начал собирать всю информацию об этой болезни. Он изучал статистику смертных случаев как среди пациентов, которым была введена противополиомиелитная вакцина, так и среди больных, не прошедших вакцинацию.
— За это время я тщательно исследовал случай в Каттере, эпидемии в Массачусетсе, Де-Мойне, Род-Айленде — в общем, везде, где с пятьдесят пятого года отмечались вспышки полиомиелита. В результате я пришел к выводу, что во многих случаях вакцина Салка не способствовала образованию у человека иммунитета против полиомиелита, а напротив, заражала этой болезнью.
— Да? — удивился я.
— Обычная реакция организма, — печально улыбнувшись, сказал доктор. — Такова моя точка зрения. Факты свидетельствуют, что большинство пациентов, заболевших полиомиелитом, причем самой тяжелой его формой, получили три, а то и более доз вакцины Салка. Некоторые умерли, и процент смертности среди вакцинированных просто поражает. Вызывала ли вакцина болезнь или же не стимулировала выработку иммунитета — об этом можно спорить. Но количество случаев смертельного исхода у вакцинированных пациентов, даже если их считать простым совпадением, заставляет серьезно задуматься. Более того, в последнее время резко возросло число заболевших этим недугом, и особенно самой тяжелой его формой.
Далее доктор перешел к статистическим данным и существующим методам лечения полиомиелита. Большую часть научной информации, изложенной Баффингтоном, я так и не запомнил. Решение проблемы в лечении болезни он видел в применении химических препаратов. Доктор пытался разработать такой нетоксичный лекарственный препарат, который бы при введении больным временно активизировал их защитные силы, и те справлялись бы с болезнью точно так же, как люди с неослабленной иммунной системой.
— Результаты моих исследований показали, что если такой подход к лечению полиомиелита окажется эффективным, то мою методику можно будет успешно использовать и для борьбы с другими заболеваниями. От такой перспективы у меня дух захватывает.
К этому заявлению доктора я отнесся скептически.
— Хотите сказать, что если вы победите полиомиелит, то можно будет легко покончить со всеми болезнями? — поинтересовался я.
![Ричард Пратер - Распятая плоть [= Кинжал из плоти, Плоть как кинжал]](/uploads/posts/books/248316/248316.jpg)
