Харлан Кобен - Укороченный удар
— Спасибо!
— Перекусить не хотите?
— Нет!
— А печенье? — В квартире миссис Элрайт было как минимум десять детей. Все не старше семи-восьми и темнокожие. Кто-то рисовал красками, кто-то строил замок из кубиков сахара. Какой-то мальчишка, на вид лет шести, показал Майрону язык. — Только не домашнее, печь совсем не умею.
— От печенья не откажусь.
Женщина улыбнулась.
— После выхода на пенсию сижу с детьми. Надеюсь, в этом нет ничего предосудительного?
— Конечно, нет!
Миссис Элрайт ушла на кухню. Мальчишка дождался, пока она скроется из виду, и снова показал язык. Болитар ответил тем же. Вот тебе и взрослый человек!.. Паренек захихикал.
— Ну, Майрон, садитесь… — Она смахнула с дивана детские рисунки. На тарелке обычный набор печенья: «Орео» и «Чип ахой». — Прошу, угощайтесь!
Майрон потянулся за печеньем. Спрятавшись за спиной миссис Элрайт так, чтобы она не видела, мальчишка снова высунул язык. Бывшей учительнице даже оборачиваться не пришлось.
— Джеральд, еще раз покажешь язык, и я отрежу его секатором.
Мальчишка тут же перестал гримасничать.
— Что такое секатор?
— Подрастешь — узнаешь, а сейчас иди играй. И смотри, чтобы на тебя не жаловались!
— Да, мэм.
Когда мальчишка убежал, миссис Элрайт сказала:
— В таком возрасте они мне нравятся больше всего. Чуть подрастут, и проблем не оберешься.
Кивнув, Майрон взял с тарелки «Орео», разломил шоколадные половинки, однако белый крем слизывать не стал. Очень по-взрослому! Миссис Элрайт выбрала другое печенье.
— Ваша подруга Эсперанса сказала, что вы хотите поговорить о Кертисе Йеллере.
— Да, мэм. — Болитар передал ей газетную вырезку. — В этой статье вас верно процитировали?
На серебряной цепочке старомодные очки в форме полумесяца. Учительница поднесла их к глазам и просмотрела страничку:
— Все правильно.
— Вы действительно так думали?
— Да, а не пыталась выгородить ученика, если вы на это намекаете. Я проработала в той школе двадцать семь лет. На моих глазах дети попадали в тюрьму и гибли на улице. О них я ни слова журналистам не рассказывала. Видите шрам? — Женщина показала на массивный бицепс.
Майрон кивнул.
— Ученик ножом пырнул. А еще один из пистолета стрелял. Я конфисковала больше оружия, чем любой чертов металлоискатель! — Женщина опустила руку. — Поэтому и сказала, что больше люблю маленьких, пока у них нет бредовых идей.
— Но Кертис выделялся из основной массы?
— Безусловно. Он был не просто славным мальчиком, а самым лучшим учеником из тех, что мне попадались. Всегда вежливый, дружелюбный, никаких проблем не создавал. Но, с другой стороны, и в «ботаниках» не ходил, ну, вы меня понимаете. Дружил со всем классом, успешно спортом занимался. Говорю, таких парней один на миллион.
— А его мать? — спросил Майрон. — Что она из себя представляет?
— Диана? — Люсинда расправила плечи. — Хорошая женщина, очень напоминает нынешних молодых мамочек. Одинокая, гордая, из кожи вон лезла, чтобы свести концы с концами. Хотя в житейской мудрости ей не откажешь! У них существовали правила, например, комендантский час. Пару дней назад в двенадцать ночи застрелили десятилетнего мальчика. Скажите на милость, что в двенадцать ночи десятилетний ребенок делал на улице?!
— Хотел бы я знать…
Бывшая учительница только рукой махнула.
— Вы же пришли не выслушивать старухины жалобы…
— Я никуда не тороплюсь.
— Очень мило, но ведь вы явились сюда по делу. И кажется, по важному.
Болитар молча кивнул.
— Так, — Люсинда хлопнула себя по бокам, — о чем мы говорили?
— О Диане Йеллер.
— Верно, о Диане. Знаете, я и ее нередко вспоминаю. Такая заботливая мать: приходила на все открытые уроки и родительские собрания. Искренне наслаждалась похвалами, которыми мы осыпали ее мальчика.
— А после смерти Кертиса вы общались?
— Нет, — миссис Элрайт покачала головой и тяжело вздохнула, — о Диане я больше не слышала. Никаких похорон, вообще ничего… Я звонила ей пару раз, но трубку никто не брал. Диана будто исчезла с лица земли. Хотя понять можно: жизнь у нее была не сахар. Вы в курсе, что она в молодости проституцией занималась?
— В первый раз слышу.
— Ну, это давняя история. Диана даже не знала, кто отец Кертиса. Но она сумела завязать, полностью порвала с прошлым. Вкалывала как проклятая, для своего мальчика старалась… А потом раз — и исчезла.
— А Эррола Суэйда вы знали?
— Лишь настолько, чтобы понять: от него одни неприятности. Всю жизнь по тюрьмам… Эррол был сыном Дианиной сестры, которая сильно кололась и умерла от передозировки. Ей пришлось взять мальчишку к себе. Племянник все-таки, а Диана — женщина ответственная, бросить не могла.
— Эррол с Кертисом ладили? — поинтересовался спортивный агент.
— Да, и неплохо, учитывая все их различия.
— А может, они не так и отличались?
— О чем это вы?
— Уговорил же его Эррол вломиться в теннисный клуб.
Задумчиво посмотрев на гостя, Люсинда Элрайт откусила печенье. На губах заиграла лукавая улыбка.
— Ну, Майрон, вы же знаете, что это не так! Ума вам не занимать, равно как и Кертису. Что ему там красть? С какой целью пробираться в теннисный клуб среди ночи? Сами подумайте…
Майрон уже думал и очень радовался, что кто-то еще не доверяет официальной версии.
— По-вашему, как все было на самом деле?
— Ничего путного в голову не приходит. Единственное, мне кажется, Кертиса с Эрролом подставили. Даже если Кертис решился на кражу и по-идиотски влез в теннисный клуб, не верю, что он стрелял в полицейского! Подростки, конечно, меняются, но в данном случае это все равно что петух начал бы нести яйца. Слишком уж невероятно! — Хозяйка устроилась поудобнее. — По-моему, в элитном белом клубе произошло какое-то недоразумение, и на роль козлов отпущения понадобились два черных парня. Не бойтесь, я не из тех, кто считает: белые только и ждут, чтобы навредить черным. Ничего подобного! Только в этом случае другого варианта нет.
— Спасибо, миссис Элрайт.
— Просто Люсинда. Майрон, сделайте мне одолжение.
— Какое?
— Если выясните, что на самом деле случилось с Кертисом, дайте знать.
ГЛАВА 33
Майрон с Джессикой отправились в Нью-Джерси поужинать в «У Бамгартена». В этом ресторане они появлялись как минимум дважды в неделю. Любопытное местечко… Добрых полвека «У Бамгартена» был популярной забегаловкой, где делали лучшую в районе газировку. В такие заведения клерки ходят на ленч, а школьники — целоваться вдали от родительского ока. Восемь лет назад его купил иммигрант по имени Питер Ли и превратил в великолепный китайский ресторан, однако от популярной газировки не избавился. Получился ресторан-бар: хочешь — сиди за столиком, хочешь — у стойки, среди миксеров, блендеров и круглых черпаков для мороженого. К дим-саму[27] нередко заказывали молочный коктейль, а к цыпленку генерала Цо[28] — картофель фри. До ссоры Майрон с Джесс бывали «У Бамгартена» каждые выходные и теперь, помирившись, решили возродить традицию.
— Убийство Александра Кросса мне покоя не дает, — признался Болитар.
Прежде чем девушка успела ответить, появился Питер Ли. Майрон и Джесс никогда заказов не делали: за них выбирал Питер.
— Коралловые креветки для прекрасной дамы, — объявил китаец, ставя перед Джессикой тарелку, — и цыпленок по-сычуаньски с гарниром из баклажанов для мужчины, недостойного стирать пыль с ее туфель.
— Отлично! — похвалил Майрон. — Так смешно…
Питер поклонился.
— На родине меня ценят за тонкое чувство юмора.
— Наверное, на вашей родине только и делают, что смеются, — предположил Болитар и взглянул на свою тарелку. — Питер, я ненавижу баклажаны.
— Отведав их, будете молить меня о добавке, — пообещал хозяин. — Приятного аппетита! — Он улыбнулся Джессике и исчез.
— Ну, — кивнула мисс Калвер, — что с Александром Кроссом?
— Дело не столько в самом Александре, сколько в Кертисе Йеллере. Все твердят, он был славным парнем. Мать страшно его любила, заботилась и так далее. Зато сейчас ведет себя, будто ничего не случилось…
— «Эта боль всегда со мною, — проговорила Джессика, — каждый день и каждый час».[29]
— Мюзикл «Отверженные», — задумавшись буквально на секунду, ответил Майрон. У них с Джесс имелась собственная нескончаемая игра под названием «Угадай цитату».
— Верно, а слова чьи?
— Вальжана!
— Увы, не угадал! Мариуса.
Спортивный агент кивнул.
— Разницы нет, цитата отвратительная.
— Знаю, просто сегодня слушала в машине кассету. Зато очень в тему.
— Ты о «боли, которая всегда со мною»?
