Харлан Кобен - Укороченный удар
— По словам Кеннета, вам дают успокоительное.
— Кеннет — настоящий ублюдок. Вот так так!
— Вы до сих пор расследуете убийство Валери? — спросила Хелен, в голосе которой слышались ироничные нотки. Язык у миссис ван Слайк немного заплетался. Может, ей действительно дают лекарства, или в серебряной чашке не чай, а что-то покрепче?
— Да.
— По-прежнему чувствуете по отношению к ней благородно-рыцарскую ответственность?
— Ничего подобного у меня в мыслях нет и не было.
— Тогда зачем этим занимаетесь?
— Кто-то же должен, — пожал плечами Майрон.
Женщина подняла глаза, пытаясь отыскать в его лице хоть каплю сарказма.
— Поня-ятно, — протянула она. — Ну, говорите, что удалось узнать?
— Павел Менанси совратил вашу дочь.
— Что значит «совратил»?
— Это значит склонил к интимным отношениям.
— То есть, по сути, изнасиловал?
— Да, можно и так сказать.
Хелен насмешливо фыркнула.
— Ну, мистер Болитар, по-моему, это немного через край.
— А по-моему, нет.
— Слушайте, силу Менанси не применял. У них был заурядный роман, ничего сверхъестественного.
— Так вы об этом знали?
— Конечно, и, конечно, не одобряла. Павел проявил удивительную недальновидность. Но моей дочери в ту пору уже исполнилось шестнадцать, может, даже семнадцать, точно не помню… В общем, возраст вполне сознательный, так что называть произошедшее сексуальным домогательством немного мелодраматично, не правда ли?
Наверное, она пьет и успокоительное, и алкоголь. Возможно, даже различные сочетания пробует.
— Валери была совсем юной девушкой, — напомнил Болитар, — а Павел — почти пятидесятилетним мужчиной и ее тренером по совместительству.
— А окажись он сорокалетним или тридцатилетним, что-нибудь бы изменилось?
— Нет! — отрезал Майрон.
— Тогда зачем вообще говорить о разнице в возрасте? — Миссис ван Слайк опустила чашку на стол. Губы снова тронула улыбка. — Мистер Болитар, позвольте задать вам вопрос. Будь Валери шестнадцатилетним парнем, закрутившим роман с красивой женщиной-тренером лет, скажем, тридцати, вы бы назвали это изнасилованием?
Майрон промедлил с ответом буквально секунду, но этого оказалось более чем достаточно.
— Я так и думала! — с торжеством воскликнула миссис ван Слайк. — Мистер Болитар, вы шовинист! Валери увлеклась мужчиной в возрасте. Подобное далеко не редкость. Даже со мной случалось… — На губах Хелен заиграла улыбка.
— А когда роман кончился, вы тоже пережили нервный срыв?
— Так вот что для вас сексуальное домогательство? — удивленно вскинула брови хозяйка. — Причина нервного срыва!
— Вы доверили этому человеку дочь, а он душу ей исковеркал: воспользовался, а затем выбросил за ненадобностью.
— Исковеркал? Воспользовался? Выкинул? Мистер Болитар, а вы краски не сгущаете?
— Похоже, вы в его поступках ничего предосудительного не видите?
Отставив чашку с чаем, Хелен потянулась за сигаретой. Закурила, глубоко затянулась, медленно выпустила дым изо рта.
— Если вам так проще, можете винить во всем меня. Я была отвратительной матерью, худшей на свете… Ну, довольны?
Майрон смотрел, как миссис ван Слайк спокойно курит и потягивает чай. Слишком спокойно. Неужели она сама верит в чушь, которую несет? Или это спектакль? Хелен обманывает себя или…
— Павел откупился! — выпалил спортивный агент.
— Нет.
— «Тру-Про» и Менанси вам платят.
— Все не так! — перебила мать Валери.
— Ваше финансовое положение нам известно, миссис ван Слайк.
— Вы просто не понимаете! Павел считает себя виноватым и решил исправить ситуацию единственным доступным ему способом.
— Откупившись от вас!
— Предоставляя деньги, которые Валери могла заработать, не оборвись ее карьера. Он ведь мог этого не делать. Неизвестно, стал ли роман…
— Это называется плата за молчание.
— Вовсе нет, — чуть ли не прошипела хозяйка дома. — Валери была моей дочерью.
— А вы ее продали.
Хелен покачала головой.
— Я поступила так, как считала лучше для дочери.
— Павел ее изнасиловал, а вы взяли деньги и позволили ему остаться безнаказанным.
— Я была бессильна, — проговорила миссис ван Слайк. — Мы боялись огласки. Валери хотела сохранить это в тайне и поскорее оставить в прошлом. Мы все хотели…
— Почему? — удивился Майрон. — Ну, увлеклась мужчиной в возрасте, и что? Подобное далеко не редкость, даже с вами случалось!
Женщина прикусила губу, а когда заговорила снова, голос звучал куда менее решительно:
— Сохранить прошлое втайне казалось самым разумным.
— Чушь! — вскричал Майрон. Он понимал, что перегибает палку, но сердце не позволяло идти на попятную. — Вы продали собственную дочь!
Хелен притихла и несколько секунд молча смотрела, как кончик сигареты превращается в пепел. Будто издалека слышался негромкий ропот гостей. Кто-то сдавленно хихикал. Весело звенели бокалы…
— Они угрожали Валери, — призналась женщина.
— Кто?
— Не знаю… Люди, с которыми работал Павел. Они ясно дали понять: стоит дочке открыть рот — ей не жить. — Хелен умоляюще заглянула в глаза гостю. — Разве у нас был выбор? К чему бы привела откровенность? Они бы ее убили! Я так боялась за Валери… Кеннет — ну, думаю, его больше интересовали деньги. Задним умом каждый силен, а тогда мне показалось, что лучшего варианта не найти.
— Вы защищали дочь, — подвел итог Болитар.
— Да.
— Но сейчас ее уже нет.
— Не понимаю, о чем вы! — удивилась хозяйка дома.
— Вам больше не нужно бояться за Валери. Она мертва, значит, вы можете поступать, как считаете нужным.
Женщина безвольно открыла рот, однако ответить смогла далеко не сразу.
— У меня есть вторая дочь, — выдавила она. — И муж…
— Так к чему все эти разговоры о спасении Валери?
— Я… Я просто пыталась… — договорить миссис ван Слайк не удалось.
— Вы взяли откупные! — не унимался Майрон. Он постоянно напоминал себе: сидящая перед ним женщина только что похоронила дочь, но почему-то даже эта мысль не сдерживала ярость, а, наоборот, распаляла. — Мужа винить не стоит. Он бесхребетный червяк, а вот вы мать Валери. Вы брали деньги, покрывая человека, который насиловал вашу дочь. А сейчас продолжаете их брать, покрывая человека, который, возможно, убил вашу дочь.
— У вас нет доказательств, что Павел замешан в убийстве.
— В убийстве — действительно нет, зато остальные преступления против Валери — совсем другая история.
— Слишком поздно… — закрыв глаза, прошептала Хелен.
— Ничего подобного! Знаете, он ведь до сих пор творит бесчинства. Такие, как Павел, не в состоянии остановиться. Они находят новых жертв.
— Я бессильна.
— У меня есть подруга по имени Джессика Калвер, довольно известный писатель.
— Я знаю, кто она.
Болитар протянул миссис ван Слайк визитку Джесс.
— Расскажите ей всю историю — Джессика напишет статью, а вы отдадите в крупное издание, например в «Спорте иллюстрейтед». Сенсационный материал опубликуют раньше, чем люди Павла успеют пронюхать! Они совершенно аморальны, зато осторожны и рассудительны. Как только статья выйдет, преследование вашей семьи станет бессмысленным, а Павел получит по заслугам.
— Извините, — понурила голову Хелен, — я не могу так поступить.
От былой решимости не осталось и следа. Сгорбившись, мать Валери дрожала мелкой дрожью. Глядя на нее, Майрон пытался найти в душе хоть немного жалости.
— Вы бросили Валери на растерзание чудовищу. Толком не заботились и не следили. А получив шанс спасти, даже не подумали им воспользоваться. Вы взяли деньги!
Затянутая в изящный костюм, Хелен содрогнулась, похоже, от слез. Боже, до чего дошло: набросился на несчастную мать в день похорон ее дочери! На бис осталось утопить новорожденных котят в пруду у соседей…
— Возможно, — тихо начал он, — Валери хотела рассказать правду. Возможно, так ей было бы проще позабыть о прошлом. Возможно, поэтому ее и убили.
Молчание. Потом без всякого предупреждения Хелен ван Слайк подняла голову, встала и вышла из комнаты, не сказав больше ни слова. Майрон двинулся следом. Лишь вернувшись в гостиную, он снова услышал ее голос:
— Спасибо, что пришли. Благодарим за участие. Очень признательны…
ГЛАВА 32
Люсинда Элрайт оказалась дородной, с полными руками и веселым смехом. Из тех женщин, чьих объятий в детстве боишься: вдруг раздавит, а став взрослым, нередко о них мечтаешь.
— Заходите! — пригласила она, отогнав от двери нескольких малышей.
— Спасибо!
— Перекусить не хотите?
— Нет!
— А печенье? — В квартире миссис Элрайт было как минимум десять детей. Все не старше семи-восьми и темнокожие. Кто-то рисовал красками, кто-то строил замок из кубиков сахара. Какой-то мальчишка, на вид лет шести, показал Майрону язык. — Только не домашнее, печь совсем не умею.
