Олег Агранянц - Последний ход за белой королевой
В Сан Ремо мы приехали в два часа ночи. На площади перед вокзалом стоял один «Фиат» с флажком «такси», но шофера внутри не было. Прождав минут десять, я понял, что надо идти пешком, и зашагал в направлении отеля «Бельведер». Через полчаса быстрого шага я уже был в отеле, где меня не ждали, но номер нашли быстро.
* * *Когда я проснулся и посмотрел на часы, то ужаснулся: пять минут одиннадцатого. Кики ждет меня у «Аристона» уже почти полчаса.
Через пять минут я был около знаменитого кинотеатра и сразу увидел Кики: армейского типа гимнастерка цвета хаки и короткие красные штанишки, которые было бы правильнее назвать трусами, удивительно гармонировали с ее веселым личиком и большими глазами.
– Что говорит американка, когда к ней опаздывают на свидание? – я решил ее упредить.
– Американка не удивляется, она знает, какие пробки на дорогах, и спросит, все ли в порядке с машиной. Немка уверена, что его вызвал начальник, о котором он говорил в прошлый раз и который обещал повышение по службе. У итальянки нет часов, она ориентируется по часам на площади, а они отстают. Поэтому она не поняла, что он опоздал.
– А француженка?
– Француженка сама опаздывает.
– Как ты добралась?
– Я приехала вчера поздно вечером. Переночевала в гостинице.
– В какой?
– Самой ближайшей. В «Бельведере». Это дорогая гостиница, но ты оплатишь.
– В Бельведере? В каком номере?
– В двадцать шестом. А что?
– А то, что я ночевал в номере двадцать восемь. Рядом.
А вот это настоящее совпадение!
– Твое счастье, что ты не пошел к соседке, а то бы получил по физиономии. Ты завтракал?
– Нет.
После обеда она потащила меня в Аристон. Быть в Сан Ремо и не посетить Аристон, где проходят знаменитые фестивали?! А до Монпелье всего четыре часа!
– Фильмы все по-итальянски. Ты понимаешь по-итальянски?
– Нет. Но это неважно.
После кино мы добрались до ее новой машины. Прекрасная «Рено Регата». И в путь.
– Как дела в Онфлере? Тебя не допрашивали в связи со смертью Топалова?
– А я тут при чем?
– Что говорили по поводу его смерти?
– Разборка между торговцами наркотиками. Сначала Вальтер убил Топалова, потом сам врезался в витрину магазина, разбился насмерть. Все очень просто.
Действительно, очень просто.
– К тебе не было вопросов по в поводу новой машины?
– Были, но и тут все ясно. Подарил любовник. Какой-то мрачный тип выспрашивал у Табуретки, чем ты занимался в Онфлере, и она сказала правду. «Чем он занимался, когда не спал с моей художницей, не знаю. Но свободного времени она оставляла ему немного».
– Поверили?
– Но ведь это правда.
Границу проехали, не заметив. Поужинали около Марселя. В Монпелье добрались к десяти часам утра.
Глава двенадцатая
НА БЕРЕГУ СРЕДИЗЕМНОГО МОРЯ
56. Счастье рыбака
В Монпелье остановились в отеле «Меркур», переночевали на сей раз в одном номере.
После завтрака гуляли по новому кварталу Антигона, построенному, как сказано в проспекте, в греческом стиле. Мне трудно представить себе, какими были улицы в древних Афинах, но то, что там не было автомобильного движения, мы поняли сразу. Уж на что Кики проворно разбирается в мудреных парижских дорожных знаках, но здесь она дважды заезжала на тротуар, один раз оказалась на горке, откуда не было спуска, пришлось ехать задом, два раза заезжала на трамвайные линии. И каждый раз местные жители сохраняли полное спокойствие, пассажиры остановившихся из-за нас трамваев не только бесстрастно ждали, но и улыбались. И я не удивлялся. Олимпийское спокойствие – это очень по-древнегречески.
Придя в номер, Кики плюхнулась на кровать:
– Всё. Сегодня ни в какой Сет я не поеду.
– И не надо. Сегодня понедельник. Рестораны могут быть закрыты. Сегодня у нас семейный день.
– Семейный день – это прекрасно. В древней Греции в гостиницах вряд ли были автоматы по продаже воды, поэтому ты спустишься вниз, найдешь магазин и купишь пару бутылок виттеля.
К счастью, автомат по продаже оказался около регистрации.
Остаток дня мы провели в Монпелье, а на следующий день утром отправились в Сет, где я должен был встретиться с Мишелем.
Добрались до Сета за час. Быстро нашли набережную и поразились десятком, если не больше, рыбных ресторанчиков.
Мы вошли в первый с нехитрым названием «Terre et mer», что означало «Земля и море».
Я спросил, будет ли сегодня Мишель.
– Будет. Часа через два.
– А где он сейчас?
Официант долго не размышлял:
– Ищите в «Le bonheur du pêcheur».
– «Le Pêcheur» с шапкой над «е»?
Ибо по-французски «Pêcheur» – это рыбак, а «Pécheur» – грешник. Поэтому без знака над «e» название ресторана можно истолковать и как «Счастье рыбака», и как «Счастье грешника».
– Какая разница! У них в прошлом году был повар по фамилии Смит. Говорил, что француз, но «Merlan en colère» (мерлан в гневе) делал так, что мерлану было от чего прийти в гнев.
В «Счастье рыбака» мы действительно нашли Мишеля. Сначала услышали, потом увидели. Он сидел на стуле с гитарой в руках и пел «Hécatombe» Брассенса.
* * *Мишеля я знал лет двадцать. Род его занятий определить было трудно: он то продавал что-то, то устраивал выставки, то организовывал путешествия. У него было одно неоспоримое и крайне ценное для нас достоинство. Он знал «весь Париж». Во время войны он был в сопротивлении, какое-то время состоял в компартии. После венгерских событий из компартии вышел. С нами работал охотно, я бы даже сказал, с увлечением. «Очень уж я не люблю богатых», – объяснял он свою помощь нам.
Последние годы мы использовали его для продажи ценностей, в основном необработанных камней. Иногда золота. Но наркотики – никогда. Зелье он сам не употреблял и боялся всего, что связано с ним.
Увидав меня, он подмигнул. Я подождал, пока он закончит песню. Подошел.
– Еще две песни – и я буду свободен.
Пел он Брассенса. Да и что еще можно петь в Сете, в городе, где жил и похоронен Жорж Брассенс, где воздух пропитан его песнями и морем. Мишель постригся под Брассенса, отпустил усы, держал гитару как Брассенс. Должен признаться, пел он здорово.
Мы с Кики сели за маленький столик. Закончив петь, Мишель подошел к нам.
– Ну как?
– Просто здорово, – я говорил искренне. – Ты давно здесь?
– Почти полтора года.
– Давно не видел Топалова?
– Давно. И не сожалею.
– А как давно?
– Да года полтора, не меньше. Как сюда перебрался, его не встречал. И это прекрасно.
– Почему?
– Понимаешь, Эжен, он в последние годы, по-моему, связался с наркотиками. Ты знаешь, я с дурью никогда не связывался. Наркотики – это и вредно, и опасно. Прекрасная мадмуазель со мной согласна? – взглянул он на Кики.
Кики согласилась, а он продолжил:
– Но наркотики меня однажды спасли. Да-да! Один субъект написал на меня донос, будто я не очень честно принимаю ставки на скачки – это в принципе было правдой – и что я помогаю некоторым дамам скрывать секреты от их мужей, что тоже не ложь. Но он еще написал, будто я сбываю наркотики. Это его погубило. Комиссар семнадцатого округа Луи-Жак Эммануэль – представляешь, с такой фамилией живет всю жизнь с одной женой! – сказал: «Мишеля я знаю уже десять лет, он никогда не будет заниматься наркотиками, а посему это пасквиль, и рассматривать его я не буду».
– Что ты знаешь про Топалова?
– Я тебе сказал, что последние полтора года его не видел. Ну, а в прошлом… Не волнуйся, Эжен, не расскажу даже под пыткой.
– Как твое мнение, если Топалову надо будет продать необработанные камни, к кому он обратится?
– Ах, вот в чем дело! Я не знаю. Раз он связался с наркотиками, у него должны быть новые приятели. Вычеркни его из своих друзей, Эжен. А если он камни взял и деньги не отдал, спиши в убыток.
Наверное, он прав.
– Еще есть вопросы?
Больше вопросов у меня не было.
– Тебе правда понравилось, как я пою Брассенса?
– Правда.
– А ведь я хорошо знал Жоржа. Подумать только, его уже нет почти десять лет! Как летит время! После войны мы дружили. Именно Жорж подсказал мне идею с отгадыванием пола младенцев. Я на этом прилично заработал. Мы жили на эти деньги почти год.
– Что за идея? – вежливо поинтересовался я.
– Я предсказывал пол младенцев за восемь месяцев до рождения. Тогда еще медицина не доросла до того, чтобы узнавать пол ребенка до появления на свет. Мой метод был прост. Я раздавал родителям анкету. Те должны были указать дату зачатия, ответить на вопросы антропологического, медицинского и интимного характера, вложить в конверт всего десять франков и послать в клинику. Условия честные. Если пол отгадан – деньги наши. Если нет – деньги возвращаются.
– Ну и в чем секрет? – удивился я.
– Я всем без исключения писал: у вас родится мальчик. По статистике мальчиков и девочек рождается приблизительно поровну. Таким образом, в пятидесяти процентах правильный ответ обеспечен.
