Джеймс Чейз - Это грязное дело шантаж
Беглер отправился на кухню и принялся стучать там посудой. Хесс сел на стул рядом с принявшимся набивать трубку начальником.
— Ну, что уставился? — вязко проговорила Джина. — Бабы голой не видел, что ли? Если пришел говорить, так говори. А нет, так отваливай!
— Ты мне сказала, что в ночь убийства Парнелл Харди был с тобой. Последний раз тебя спрашиваю: он действительно был здесь, или ты мне наврала?
— Да не убивал Ли эту сучку, — с отвращением сказала Джина.
— Тебя об этом не спрашивают. Я хочу знать, зачем ты дала ложное алиби? Послушай, киса, это серьезно. У нас есть все основания полагать, что он был в кабинке убитой в ночь убийства.
— Какое это имеет теперь значение — был, не был?.. Он мертв. Какой теперь с него спрос.
Джина зажгла сигарету и размашистым жестом бросила спичку мимо пепельницы.
— Так ты мне наврала, когда давала показания в его пользу?
— О, да пошел ты к дьяволу! Какая разница? Он мертв. Понимаешь ты, мертв… единственный мужчина, по которому я сходила с ума. Давайте-ка, выметайтесь отсюда. Вы мне надоели… Только встретишь стоящего мужика, как его тут же прихлопнут…
В этот момент в комнату вошел Беглер. В одной руке у него был кофейник, в другой — чашка.
— И ты убирайся отсюда, сивый мерин! — в бешенстве заорала на него Джина.
Подскочив, она выбила из его рук кофейник, который шмякнулся о стену, Беглер с сожалением посмотрел на отекающую со стены коричневую жидкость и повернулся к Джине, готовый дать ей полновесную пощечину.
Но она опередила его. Оттолкнула и, влетев в свою спальню, щелкнула замком. Беглер обескураженно посмотрел на шефа.
— Оставь ее. Она невменяема, — сказал Террелл. — Давай лучше тщательнейшим образом осмотрим квартиру. Чует мое сердце, где-то здесь должен быть ключ к этому преступлению.
Методично трое мужчин обыскали всю квартиру, за исключением спальни, в которой заперлась Джина. Спустя пару часов, осматривавший спальню Харди Хесс обнаружил то, что они искали. Из-за висевшей над кроватью репродукции Пикассо он извлек большой конверт и протянул его Терреллу. Тот с интересом вытряхнул из него тонкую записную книжку в кожаном переплете, сложенное вдвое письмо, которое было адресовано Джине, и два погашенных чека на сумму по пять тысяч долларов на предъявителя. Террелл сел за стол и прочитал письмо.
«Дорогая Пекки.
Если со мной что-нибудь случится, передай этот конверт в полицию. Сью обнаружила, что я приторговываю героином и постоянно доит меня с тех пор, как я порвал с нею. Каким-то образом ей удалось раздобыть копии счетов и расписок, которых, предъяви она их полиции, с лихвой хватит, чтобы я загремел лет на десять в тюрягу. Она, видно, надумала выжать меня как лимон. Но если я вдруг попаду под машину или со мной произойдет какой-либо другой «несчастный» случай, то я хочу, чтобы она получила сполна за вымогательство. Передай Терреллу записную книжку и чеки. Это мои последние платежи ей. Уж если кто и сможет прищучить ее, так это он.
Ли X.»Террелл полистал записную книжку с непонятными рядами цифр, датами, именами. Потом повернулся к Беглеру, который с удовольствием потягивал повторно сваренный кофе.
— Вот тебе и мотив. Харди надоело платить. Вот он и прикончил ее, представив все так, как будто это дело рук сексуального маньяка. Попробуем еще раз поговорить с этой психопаткой. Думаю, она уже отошла.
— Уступаю эту честь вам, как старшему. Или мне тоже надо присутствовать?
— А ты как думаешь?
Террелл подошел к двери спальни Джины и приказал протокольным тоном:
— Мисс Ланг, немедленно откройте! Иначе следующую истерику будете закатывать в тюрьме!
Дверь открылась неожиданно быстро. Джина была уже одета и, казалось, немного протрезвела, хотя и не выпускала из руки стакана с доброй порцией виски.
— Убитая Сью Парнелл шантажировала Харди, — сказал Террелл. — Мы нашли доказательства.
Он помахал письмом и записной книжкой перед носом Джины.
— Но в то же время это доказывает, что вы нам лгали, когда утверждали, что в ночь убийства Харди был все время с вами.
Джина хмуро уставилась на стакан в своей руке, пожала плечами и перевела отсутствующий взгляд на начальника полиции.
— Ну и что из этого? Значит, я лгала, — признала она. — Но он ее не убивал. Вы не пришьете ему убийства, даже если он мертв.
Террелл присел на пуфик и сделал незаметный знак Беглеру, который пристроился у подоконника и раскрыл блокнот.
— Если вы так уверены, то не скажете ли нам, кто убил ее?
— Так, один парень, — ответила Джина. — Шизанутый. Сначала я не знала, что у него не все дома, но постепенно до меня дошло…
— Что ты нам мозги пудришь? — не выдержал Террелл, кожей почувствовавший грядущие осложнения. — Что еще за парень? Что ты о нем знаешь?
— Я чуть не сбила его. Выскочил на дорогу, как угорелый, — устало произнесла Джина и с силой выпустила струю дыма.
Неуверенной рукой она поправила падавшие на глаза волосы.
— Послушай, Джина, давай все по порядку. Где ты его встретила?
— Я нашла конверт и записную книжку там же, где и вы. Я давно догадывалась, что у Ли какие-то неприятности с этой стервой, но убедилась в этом лишь тогда, когда прочитала письмо. Я любила его и хотела выйти за него замуж. Эта девка встала препятствием на моем пути, и тогда я решила разделаться с ней. Уж если он должен был тратить на кого-то деньги, то только на меня. Как-то вечером он позвонил ей, думая, что меня нет дома. Я слышала весь их разговор по параллельному телефону. Они договорились встретиться в «Парк Мотеле». Он должен был заплатить ей очередные пять тысяч. Я решила опередить его. Поехать к ней и заставить ее отдать мне документы, которые она у него выкрала…
Джина поднялась, пошатываясь подошла к встроенному шкафу и достала из него большой охотничий нож с широким лезвием. Потом протянула его Терреллу рукояткой вперед.
— Я захватила с собой вот это. Думала вышибить из нее дух, связать и пригрозить изрезать на куски, если она не отдаст мне бумаги. Уверена, что эта подлая тварь раскололась бы прежде, чем я принялась за нее по-настоящему.
Террелл внимательно осмотрел нож. Около рукоятки засохли ржавые пятна крови. Он положил его на прикроватную тумбочку и спокойно спросил:
— Что произошло на самом деле?
— Вообще-то я не собиралась ее убивать, но готова была пойти до конца, если бы она не согласилась раз и навсегда отвязаться от него. Поэтому из предосторожности я не поехала в мотель на своей машине, а взяла ее напрокат.
Она замолчала, вытерла лицо тыльной стороной ладони и повернулась к старательно записывавшему ее показания Беглеру.
— Я не слишком быстро? — с иронией спросила она.
— Нет, крошка. Я стенографирую.
— Но для того, чтобы взять машину напрокат, тебе нужно было предъявить водительские права, — заметил Террелл.
Джина усмехнулась.
— Неужели вы думаете, что я такая дура? Я стащила сумочку у одной «курицы» и воспользовалась ее водительским удостоверением. Даже купила светлый парик…
Она остановилась, чтобы перевести дыхание и отхлебнуть виски.
— Я была милях в десяти от «Парк Мотеля», когда этот псих выскочил на дорогу. Хорошо еще, что я ехала медленно и успела затормозить… Впрочем, можете мне не верить. Доказать я ничего не могу, да и не собираюсь.
— Ты была трезвая? — спросил Террелл.
— Относительно… примерно такая же, как сейчас.
— Понятно… продолжай.
— Вот я и говорю. Он широко расставил руки и чуть ли не бросился на капот. Попросил подвезти… куда-нибудь. Я сказала, что направляюсь в Оджус. Он ответил: «Прекрасно» и влез в машину. В свете фар я успела хорошенько его разглядеть. Он не был похож на тех опасных типов, которые шастают по дорогам. Как вы могли заметить, я — не робкого десятка. К тому же была поддатая и вот с этой штуковиной в сумке… — Джина кивнула на лежавший перед Терреллом нож. — …Этот мужик был какой-то особенный. Такая лапочка. Ну, вылитый Грегори Пек. Я отхлебнула из плоской бутылочки. Ну, прямо вот как сейчас, — Джина сделала глоток из стакана, — и протянула бутылку ему. Было в нем что-то такое, что вызывало доверие. Одним словом, меня развезло, и я посвятила его в мои заботы. Рассказала о Ли, об этой сучке Парнелл, о том, что если я не достану эти документы, то вся моя жизнь пойдет прахом…
Так мы подъехали к «Парк Мотелю». Мы еще некоторое время разговаривали на стоянке, не вылезая из машины. И вдруг он говорит, что все сам устроит, что ему меня жалко, что он сам знает, что такое любить по-настоящему. Он вовсе не выглядел дешевым пижоном, такой представительный, уверенный в себе. Потом он сказал, что твари, подобные Сью Парнелл, не должны жить на свете и отравлять жизнь другим…
